Волчья дорога

— Поздравляю, юнкер. Уже? — вырвалось само собой. Глупо до ужаса. Рейнеке пожал плечами в ответ:

— Не знаю. Рассчитывать надо на худшее, сами учили, капитан. Возможно. Но хочу быть готовым.

— Похвально... — капитан задумался. Крепко, — флорин хоффнунга тут точно не будет. Нас всего сотня, для лобовой атаки мало. Чертова крепость, не представляю пока, как мы в неё войдём.

— Раз мы с Анной вышли — значит вы сумеете войти, капитан.

— И то правда. Слушай, расскажи ещё раз, как вы вышли?

Парень улыбнулся вдруг. Долго так.

— Если быть точным, вышел не я. Меня вывели. Анна — может вам спросить её?

— Верно, чёрт меня побери, — прошептал капитан, гадая, почему такая простая мысль не пришла в голову раньше.

— Тогда.. Тогда, парень, ноги в руки и бегом — попроси жену придти сюда. Вежливо. Поговорить надо.

— Хорошо, — Рейнеке отдал честь, развернулся и пошёл прочь. Твёрдо и плевать на лёд и липкую грязь под сапогами.

— А парень изменился, — подумал Яков, смотря ему вслед.

**

— А ты изменилась, подруга, — фраза Магды застала Анну врасплох. Она разбиралась по хозяйству как раз. И своему и юнкеровому, все вперемежку. Пока их с Рейнеке не было в роте — Магда успела свалить все в кучу и перемешать. Раскладывай теперь, как надо, да не так, как было. Хорошо хоть не потеряли почти ничего. «Почти, — ругнулась Анна, но тут же поправила себя, — спасибо Магде, сохранила. А могли бы и пропить. Вполне. И кукуй тогда. Спасибо Магде»

Оная Магда сидела рядом, смотря как перебирает вещи вернувшаяся из ниоткуда подруга. Деловито. Свои разложила, за юнкеровы принялась. Помянула «одного хвостатого обормота» разок-другой незлым словом, разложила всё по порядку — чулки к чулкам и так далее. Завёлся порядок — даже приятно посмотреть. Это так Анна себе под нос пробормотала, выпрямляясь и оглядывая результат — руки в бока, из под платка вьётся и падает на нос игривая рыжая прядка. Четкие, плавные движения рук. Спокойный взгляд. Больше не испуганная девочка, не понимающая что, где и куда попала. Человек на своём месте. Стоит прочно, уверенно, как гвоздь в пазу.

Магда при виде всего этого откровенно рассмеялась:

— Быстро вы...

Анна кивнула, развела руками в ответ — ни к чему отрицать очевидное. Ладонь — на стол. Железное кольцо глухо стукнуло о доску. Магда потрепала ее по плечу и вышла, оставив Анну одну в тёмной комнате.

— Мой до утра в карауле, — бросила на прощание она. Простучали каблуки по неструганным доскам. Хлопнула дверь. Задрожал, склонился ветру, огонек сальной свечки в углу. Клубилась ночь за тёмными ставнями. Анна присела на лавку, огляделась, вытянула усталые ноги. Рейнеке задерживался — войдя в деревню они разделились с ним, парень пошёл на доклад к капитану, Анна — к Магде, разбираться. Разобралась. Все в порядке. Тока серого нет — носит где-то. Анна достала утащенную из крепости сумку, разобрала. Протерла, почистила, зарядила оба пистолета. Полюбовалась минуту тонкой работой, завернула в тряпку и убрала. Потом достала книгу — фолиант в переплёте из красной, тонко выделанной кожи. «Зачем я ее тащила?» — подумала вдруг, взвешивая в ладони тяжеленный том. Распахнула страницы. С конца.

Ровные строки, четким, витиеватым почерком.

«Рейнеке, сын Вольфхарда, барон фон Ринген. Род — волчак, Окрас — серый, рост — в холке два фута... ( «уже два с половиной будет, — подумала Анна потом скосила глаза вниз, на дату. Давняя, лет пять назад, — вырос серый» ) ... Характер спокойный, дисциплинированный. Обучение прошёл, отклонений в повадках не замечено. К причастию допущен, ответственность — обычная» внизу — дата и подпись. Размашистая загогулина. М. Становой, доктор медицины...

— Интересно, — подумала Анна, подвинула ближе свечу и начала сосредоточенно перелистывать страницы. Ещё и ещё. За окном — темнота и ставшие родными звуки засыпающего лагеря.

Осторожный стук.

Анна подняла голову, сообразив, что зачиталась. Мигала, плевалась удушливым дымом свеча, трещали поленья в печи. Хлопнула дверь. Рейнеке вернулся.

— Анна, привет. Капитан просит, — тут Рейнеке сморгнул и замялся, не зная как сложить мысли в слова.

— Один раз он уже просил. В Мюльберге, на стоянке.

Анна вспомнила, что было потом и невольно улыбнулась. Рейнеке тоже. И посуровел опять:

— В этот раз, действительно, просит. Важно.

— Ну, раз важно, тогда пошли. — сказала Анна вставая. К счастью, оказалось недалеко. Через заставленную обозными телегами улицу. Капитан улыбнулся и галантно подал ей руку. Как даме.

— Впрочем, я теперь и есть дама, — подумала Анна, вежливо здороваясь.

Потом пошли вопросы. Про крепость, старого барона, обеих Холле, французов — про все. Анна отвечала, осторожно подбирая слова. Чуть кружилась голова от свежего воздуха. Анна рассказала про похищение, побег, охрану. Вспомнила расположение пушек — как запомнила, разговоры солдат. Посты, попускавшие их по фиктивной бумаге. Капитан усмехнулся, кивнул и попросил продолжать. Анна порылась в памяти. Про украденную у французов книгу рассказывать почему-то не хотелось. Рассказала про кухню — просто, чтобы забить словами неловкую паузу. Помянула сержанта — их ротного сержанта, вспомнился он ей почему-то. Здесь Яков осторожно прервал её, переспросил. Потом ещё пара вопросов и еще. Анна чуть удивилась — офицер вежливо спрашивал её про еду, кухню, работавших там солдат. Мимо шёл по своим делам сержант, скрипя и хлюпая по грязи сапогами. Яков окрикнул его, попросил подойти. Они с капитаном обменялись парой слов. Сержант вдруг захохотал, сдвинув назад широкую шляпу.

А утром Яков дал сигнал — выступать. Люди выскакивали из протопленных за ночь домов, щурясь на серое, туманное небо. Скрипели повозки, хрипели и били копытами ширококостные обозные лошади. Разворачивали обоз — с главной дороги на боковую, что вела к крепости Гаунау. Люди строились — сотня, без малого осталась в строю. Ещё несколько — раненными в обозных повозках. Забил барабан. Лоренцо тащил чехол со знаменем в голову колонны, смешно прыгая по лужам дырявыми сапогами. Яков зевнул, подумал:

«Отрадно, конечно, что молодые взялись за ум, но...» — оборвал мысль, обозвал сам себя старым дедом и обернулся — их светлость графиня Амалия шла к нему, явно намереваясь поговорить:

— Доброе утро, капитан, — кивнула она, оглядывая царящий вокруг хаос.

— Доброе, ваше светлость, — кивнул Яков в ответ, — только могло быть и попозже... Последнее, из соображений благоразумия, было сказано не вслух.

— Что надумали с крепостью, капитан?

— Возьмем.

— Как?

— Просто. Считайте, взяли уже, — ответил Яков походя, отвлекаясь на сцепившиеся осями повозки — кидаться с разносом или погодить, разберутся сами? Разобрались. Яков помолчал и добавил.

— Вы, Ваша светлость, лучше подумайте — что дальше делать? — похоже, тут Якову удалось их светлость изрядно удивить. Даже сменила тему:

— А где мой крестник? Рейнеке? Хотела бы с ним поговорить.

— Не получится. На задании он. Отбыли на заре, до подъема.

Чисто формально, капитан немного напутал. Рейнеке с Анной были ещё у себя. Задание им обоим поручено было важное, выходить следовало в чистом, при параде. А найти что-нибудь в наведённом Анной порядке было для юнкера задачей непростой. Куда сложнее чем то, что им поручил капитан — крепость Гаунау взять, об исполнении доложить. Не больше, ни меньше.

4-14

Дело

С неба на мир падал снег. Серыми, липкими хлопьями летел, кружился, падал сверху на этот мир — на поле, лес и тёмные камни крепости Гаунау. Ложился вниз — мокрой жижей днём, серым саваном — ночью. Крепость спала. Небо — тёмное, сырое небо смотрело на неё вниз, на бастионы звездой, высокую башню, длинные пушки и жмущихся к стенам людей. Тоже серых, в цвет камня и снега, угрюмых солдат, прячущихся от снега и тоски по казармам, караулкам и кабакам. Впрочем, не все. Как раз сейчас, на третьем бастионе, внизу, у калитки тайного выхода угрюмый черноусый вахмистр как раз подписал Рону, рядовому егерей, пропуск на выход. За взятку, естественно. Но малую. Чубарый Рон был хороший стрелком а, стараниями их милости коменданта, жрать в крепости было совершенно нечего.