Волк Спиркреста

Зак тоже разочарован, но не во мне. Его разочарование обращено внутрь, как будто то, что происходит со мной, — это его личная неудача. Разочарование Зака — это не жесткая, холодная внешняя оболочка, оно прячется внутри него, заглядывая мне в окна его глаз.

— Почему ты мне не сказала? — спрашивает он низким голосом. — О, Захара. Если бы я только знал, что это случится.

В его голосе я слышу слова, которые он не произносит вслух.

Почему ты не позволила мне защитить тебя? Мы оба знаем, что ты никогда не могла защитить себя сама.

В Теодоре Дороховой нет ничего обычного. Красивая девушка моего брата приезжает из Оксфорда вместе с Заком и делит со мной номер в отеле в ночь взлома. Когда я ложусь спать, она не отходит от меня и читает мне, как раньше, когда я была моложе. На следующий день она не пристает ко мне с вопросами и ждет, пока Зак идет в мою квартиру, чтобы убрать беспорядок из роз и заменить замки.

Вечером Тео едет со мной в такси в мою квартиру и сжимает мою руку в своей, пока я сижу, напряженная и молчаливая, глядя в окно. Часть меня хочет быть дома, в своей квартире, вернуть себе свое пространство и вещи. Часть меня жалеет, что не согласилась оставить квартиру и найти новое место для жизни.

Когда мы входим в квартиру, она выглядит так же, как я ее помню. Просторная, роскошно украшенная бюстами, растениями, картинами и антиквариатом. Напряжение в моих плечах немного ослабевает. Зак ушел по каким-то делам, и мы с Тео осматриваем квартиру, проверяя, все ли на месте.

— Была ли записка, когда ты вернулась домой той ночью? — спрашивает Тео, когда мы заканчиваем.

— Я не осталась, чтобы проверить, — отвечаю я ей через плечо, поливая растения. — Зак сказал бы нам, если бы нашел ее.

— Хм, — говорит Тео.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее. Ее бледно-золотистые волосы завязаны в хвост. Она носит короткую стрижку с последнего года учебы в Спиркресте. Это ей очень идет. Она садится на мой диван, оттягивает рукава своего мягкого белого джемпера и достает из сумки потрепанный блокнот.

С тех пор как Тео узнала о происходящем, она ни разу не выглядела разочарованной. Наоборот. Она полна праведного гнева и решимости, а судя по количеству записей, которые она делает, находится в режиме детектива.

— Так, — говорит она, перелистывая нужную страницу и открывая ручку с монограммой, которую Зак подарил ей, когда они оба поступили в Оксфорд. — Можешь вспомнить, когда ты впервые получила одну из этих записок?

Я качаю головой и отвечаю ей, перебегая от растения к растению с лейкой.

— Не совсем. Честно говоря, тогда я не придала этому значения. Наверное, зимой на первом курсе университета.

— Ты помнишь, что там было написано?

— Не очень. Наверное, что-то жуткое.

— Я догадывалась, — говорит она с горькой улыбкой. — А после этого? Когда была следующая записка?

— После этого ничего, пока я не вернулась в университет. В прошлом году я получила одну в начале семестра. Потом я получила цветы на День святого Валентина, но я думала, что это просто от кого-то из моих друзей или кого-то, с кем я встречалась в то время. Я не сразу уловила связь.

— С кем ты встречалась в то время?

Тео смотрит на свой блокнот, делая заметки. В ее голубых глазах такое же сосредоточенное выражение, как и тогда, когда они с Заком допоздна писали эссе в годы их странного соперничества в Оксфорде.

— Я не помню… Был Эмилио, парень из университета, который пригласил меня на свидание, и я думаю, что, возможно, я встречалась с Эриком в то время…

Тео поднимает глаза, но ничего не говорит. Тема Эрика всегда щекотлива, потому что я была так молода, когда познакомилась с ним. Тео, наверное, думает, что я начала встречаться с Эриком только из вредности, потому что Зак и его нападающая собака не хотели этого.

— Хорошо, — спокойно говорит Тео. — Возможно ли, что цветы могли быть от Эмилио или… Эрика?

Я качаю головой.

— У нас с Эмилио было всего несколько свиданий, а Эрик… — Я коротко рассмеялась. — Эрик не из тех, кто посылает цветы.

Тео поднимает на меня глаза, и на долю секунды я замечаю в ее взгляде знакомое выражение, которое она всегда старается скрыть.

Жалость.

Оно исчезает в мгновение ока, и Тео, продолжая говорить, заталкивает его обратно за стоический кивок. — Как ты думаешь, мог ли кто-то из них отправить записки?

— Очень сомневаюсь.

Я отвечаю ей с уверенностью, но не говорю всей правды.

Потому что вся правда заключается в том, что я не думаю, что кто-то из мужчин, с которыми я была, прислал бы записки или цветы. Все мужчины, с которыми я была, разбивали мне сердце, а не наоборот. Если бы я была нужна кому-то из них, им бы не пришлось меня преследовать.

Они могли бы просто оставить меня.

И это настолько жалкая истина, что я никогда не смогу произнести ее вслух. Даже себе, не говоря уже о Тео. Тео, которая купалась в золотом свете любви моего брата столько времени, сколько они были знакомы друг с другом. Она никогда не сможет понять.

— Мы выясним, кто это сделал, — говорит Тео свирепым тоном. — Ты не заслуживаешь того, чтобы чувствовать себя небезопасно в собственном доме. Ты не заслуживаешь чувствовать себя небезопасно.

От ее слов у меня в горле встает комок. Откуда Тео может знать, что я никогда не чувствую себя в безопасности? Что я с трудом засыпаю по ночам и вскакиваю от каждого шума? Что иногда мне кажется, что я могу просто исчезнуть с лица земли, и никто не вспомнит обо мне на следующий день?

Я натянула на лицо улыбку. Это моя мягкая, милая, безобидная улыбка, улыбка беззаботной светской львицы.

— Спасибо, Тео.

После того как солнце зашло за Найтсбридж, мы с Тео сидим вместе на моем диване и ждем, когда Зак заберет ее. Моя голова лежит на ее плече, и мы укрываемся пледом, греясь в утешительной мягкости исторического романтического фильма. Для меня фильм — это успокаивающая ложь, но я задаюсь вопросом, что чувствует Тео, которая нашла именно такую любовь, какую получила героиня в этой истории.

— Захара. — Голос Тео пугает меня. — Ты уверена, что не хочешь пожить у нас некоторое время?