Волк

Я забрался в постель и держал ее, пока она не выплакалась досуха, а потом провалилась в сон без сновидений. Я дождался рассвета, оставил ей записку и направился к двери.

Этот ублюдок заставлял ее кричать.

Он заставлял ее ощущать себя неуютно в собственной шкуре.

Так что теперь придется кричать ему.

И содрать с большим удовольствием его шкуру.

Я должен был отправиться на охоту.

Глава 12

Джейни

Я дважды прочитала записку, прежде чем до меня дошло, затем бросилась к двери, чтобы проверить снаружи его грузовик. Харлей и Чоппер вылетели за дверь, чтобы поохотиться и позагорать или что там они делали. Я просто испугалась до смерти.

Он не мог пойти за Лексом. Даже с учетом того, что я немного потрепала его армию, я была уверена, что их осталось много. Это никогда не будет честной схваткой. Волк мог быть Голиафом, но он не был пуленепробиваемым. Если он войдет туда весь разгоряченный и неразумный, то умрет.

Я не могла этого допустить.

Я вернулась в хижину и обнаружила, что Волк оставил свой сотовый, предположительно для меня, на кухонном столе. Я схватила его и набрала единственный номер, который пришел мне в голову.

— Малкольм, — ответил он, звуча отрешенно.

— Мне нужно поговорить с Кэшем прямо сейчас, — сказала я в трубку, мой тон был немного истеричным, когда я хлопнула себя по щекам. Я знала, я просто знала, что никогда не перестанут плакать, как только дамба рухнет.

— Джейшторм? — спросил он, мгновенно насторожившись.

— Прямо сейчас, — повторила я и услышала, как он зашевелился.

— Все в порядке? — спросил он, и я крепко зажмурилась, качая головой, хотя он не мог меня видеть. — Это Джейни, — услышала я его голос. — Ей нужно поговорить с Кэшем.

— Эй, малыш, что случилось? — Непринужденный голос Кэша достиг моего уха, возвращая его прежнее звучание.

— Тебе нужно собрать своих братьев, Репо и… всех остальных в лагере, и тебе нужно пойти и найти Волка. Прямо… сейчас, Кэш.

— Успокойся, — сказал Кэш, и я глубоко вздохнула.

— Что произошло? — Спросил голос Ло на заднем плане, и нож вонзился мне в грудь.

— Волк охотится за Лексом Китом.

Последовала пауза. — Когда?

— Я не знаю. Когда я проснулась, его уже не было. Он оставил записку. Это все, что у меня есть.

— Блядь. Дерьмо. Черт побери, — сказал он, понизив голос, и я получила подтверждение, которое ждала: Волк на охоте был настолько ужасен, насколько это вообще возможно. — Буду у тебя как можно скорее, — сказал он неожиданно почти успокаивающим тоном. — Я привезу Ло посидеть с тобой, — сообщил он и повесил трубку, прежде чем я успела возразить.

Сделав все, что было в моих силах, я обернула руку так, чтобы это не было так изобличающе, забралась обратно в постель и стала ждать.

— Джейни? — Через некоторое время до меня донесся голос Ло: — Ты здесь, детка?

Я не могла этого сделать. Я не могла смотреть ей в лицо. Я была в полном беспорядке. Я еще глубже зарылась в одеяло.

— Дорогая. — Ее рука опустилась мне на плечо. Я подскочила на кровати, врезавшись в изголовье. — Это я. Эй, это я, — сказала она голосом «успокаивающего испуганного зверя». Я запрокинула голову к потолку, делая глубокие вдохи, желая, чтобы слезы перестали течь, пытаясь запереть все это. — Ты в порядке, милая?

О, какой тяжелый, тяжелый вопрос.

Я не хотела лгать ей, но разве у меня был выбор?

Я наклонила голову, впервые хорошо разглядев ее с тех пор, как уехала почти девять дней назад. — Твое лицо, — выдохнула я, чувствуя, как в животе закручивается спираль. Я знала, что ее избили, но видеть это было совсем другое дело. Я видела все виды Ло после сражений — усталой за эти годы, в разной степени избитой. Она всегда выносила это хорошо, как знак чести, ни разу даже не намекнув, что это каким-то образом делало ее менее воинственной из-за того, что ей то тут, то там надирали задницу. Но это было не то же самое. Когда это был нечестный бой, когда один из ее демонов выскочил из ниоткуда и пытался утащить ее обратно в ад.

— Спина хуже, — пожала она плечами, как это было в ее духе. — Твоя рука, — сказала она, указывая на бинт. — Обгорела, правильно? — спросила она, и я почувствовала, как у меня вскинулась голова. Она знала. Она знала. — Я знаю, ты мне как маленькая сестренка. Неужели ты действительно думала, что я пропущу подпись Джейшторм? Никто не взрывает так, как ты, детка.

Конечно, она знала. Какой же я была идиоткой, думая, что мне это сойдет с рук. Я провела рукой по птичьему гнезду, которое называла волосами. — Ты знала. Как долго?

— Примерно с той минуты, как я поднялась с земли.

Я громко выдохнула. — Тебя там не должно было быть. Ты должна была быть у Рейна. Я сказала Саммер…

— Вот, что это значит, — засмеялась она. — О, теперь в этом гораздо больше смысла.

— Что значит?

— Этот нелепый званый обед. Никто из нас не понимал, какого черта мы там оказались, кроме того, что Саммер закатывала истерику любому из нас, кто сказал, что не сможет прийти.

— Я хотела, чтобы вы все были в безопасности, — призналась я.

— Пока ты творила хаос.

—Я не хотела, чтобы кто-то из дружелюбных думал, что это кто-то из других дружелюбных делает грязь, — сказала я, имея в виду Хейлшторм, Приспешников, Ричарда Лионе и семью Маллик — все организации, которые, хоть и делали не совсем законные вещи, имели моральный кодекс. Я не хотела, чтобы кто-то из них начал показывать пальцем и развязывать войну там, где всегда был мир, даже товарищество.

Ло молчала в течение долгой минуты, глядя, как она борется за то, что правильно сказать. — Та ночь, детка, та ночь выжжена в моей памяти, — сказала она, и я знаю, что она не имела в виду ночь взрыва. Она имела в виду ту ночь, когда нашла меня, когда мне было шестнадцать. — Иногда, когда я закрываю глаза, я вижу все так же ясно, как тогда. Ты была слишком молода, чтобы быть настолько сломленной. В шестнадцать со шрамами, которые взрослая женщина никогда не сможет носить. И не только эти, — сказала она, проводя рукой по татуировкам на моей руке, татуировкам, которые я сделала, чтобы скрыть то, что было под ними. — Я имею в виду те, что ты носишь внутри. Я не знала тебя. Ты даже не могла заговорить со мной, твое лицо так распухло, но я тебя узнала. Я поняла. Наши души говорили на одном языке — языке, который могут полностью понять только женщины, детка. И в ту секунду, когда я подобрала тебя на той улице, я знала, что отдала бы все, чтобы увидеть, как однажды ты снова сможешь нести свой собственный груз, увидеть, как ты улыбаешься или смеешься, увидеть, как ты начинаешь исцеляться.

— Я пыталась, Ло, — сказала я отчаянным шепотом. — Я пыталась. Я так старалась отмахнуться от него, похоронить его глубоко и двигаться дальше, быть лучшей, сильной женщиной. Я старалась изо дня в день.

Ее рука схватила мою и крепко сжала. — Нет. Ты не пыталась. Тебе это удалось. Это заняло много времени, годы, но ты исцелилась снаружи. Но поскольку я говорила на твоем языке, детка, я знала, что есть некоторые шрамы, отмеченные глубоко в твоей душе, которые никогда не заживут. Я это понимала. Я никогда не ожидала, что ты проживешь один день так, как будто всего этого с тобой никогда не случалось. Было бы лицемерием с моей стороны ожидать этого от тебя, когда я не ожидала этого от себя.