Волки и боги

– Селена не такая кровожадная, – ответил провидец. И сам не поверил тому, что сказал. Ведь богиня угрожала им смертью. И эта угроза была настолько серьезной, что даже Фернер согласился противостоять ей. Нестор нахмурился. В душе его сталкивались два противоположных желания. С одной стороны, он хотел быть искренним – хотя бы с самим собой, – с другой закон не разрешал думать, а уж тем более говорить о богах плохо, даже если те хотели их смерти. И если заставить себя замолчать было не так сложно, то управлять собственными мыслями казалось почти невозможным. Ветерок тем временем все не унималась. Она без умолку болтала, задавая вопросы, делясь своими размышлениями и наблюдениями. И каждый раз после паузы звонкий голосок ее разрезал воздух, будто острым ножом. Не преминула она задать и вопрос о своей сестре, о которой незадолго до этого обмолвился провидец.

– Почему ты сказал, что у меня есть сестра? – спросила она.

– Потому что она у тебя есть.

– Но отец никогда о ней не рассказывал.

– Ну он же не был с тобой всю жизнь, – тихо проговорил Нестор. – И поверь, твоя сестра до сих пор заботится о тебе.

– Это дух? Она мертва?

– Не совсем, но, думаю, с ней произошло что-то похожее, – увернулся от прямого ответа Нестор и подумал, что это, в общем-то, так и есть.

Ведь Ветерок совсем не помнила Сьерру, не могла видеть и слышать ее, чем тогда она отличалась от духа?

Ветерок, которую такой ответ, видимо, не вполне удовлетворил, катала на языке слова, смысл которых не могла до конца усвоить.

– А сейчас она тоже со мной?

– Нет. Она отправилась защищать деревню. И очень просила, чтобы я позаботился о тебе.

– Тогда это вряд ли моя сестра, – Ветерок рванула вперед. – Потому что если бы это правда была она, она бы знала, что я терпеть не могу, когда меня защищают. Я хочу помогать, хочу сражаться!

– Я тоже, Ветерок, я тоже. Но иногда лучший способ помочь – это отойти в сторону.

– Значит, мы лишние. Ты это хочешь сказать, да?

Нестор тихо рассмеялся. Лучше было отнестись к этому как к шутке, чем признать, что это правда, горькая правда. Но Ветерку, похоже, было совсем не до смеха. Потому что голос ее стал резче: почти как у сестры:

– Я хочу быть полезной, Нестор. Ты, например, полезен. Не для битвы, но для других важных вещей.

– Когда-нибудь и ты будешь, – сказал Нестор.

Он ждал, что она добавит что-то, возразит. Но Ветерок лишь вздохнула и легкой поступью направилась вперед.

* * *

Нестор еще не успел устать, когда они остановились. Он мог бы идти еще: ноги привыкли к постоянной ходьбе и мышцы не давали о себе знать. Провидец как следует напряг слух, ожидая услышать крики: незнакомцев, друзей, матери… Но в лесу было тихо, деревья молчали, а птицы продолжали весело распевать, будто ничего плохого в мире вовсе не происходит. Тут по движению Робле он заметил, что тот насторожился. За долгие годы тренировок Нестор научился не выдавать своего состояния, если нервничал. И одновременно с этим, даже с его зрением, научился безошибочно считывать изменения в состоянии других. Пока остальные рассаживались, чтобы отдохнуть и освежиться у ручья, Робле расхаживал из стороны в сторону, бросая отрывочные фразы то одним, то другим и не говоря при этом ничего конкретного. Проходя мимо Нестора, он положил руку ему на плечо.

– Есть хочешь? – спросил коротко.

– Нет. Я слишком нервничаю, – ответил Нестор.

– Все будет хорошо, – сказал Робле.

– Думаешь?

Робле вздохнул и сел рядом.

– Все идет как надо.

– Твои дети остались защищать деревню?

– Да. И хотя я знаю, что мой долг быть здесь, я не могу перестать думать о них.

У Робле были близнецы на год младше Нестора. Девочка унаследовала от отца размеренную манеру говорить, мальчик – его решимость. Нестор подумал, что, наверное, Робле пытался убедить их пойти с ним, но те остались, решив, что защищать деревню для них важнее. Но что они будут защищать, когда Снегиня, как обещала, подожжет все. Пепел и камни?

– За ними присмотрят. Они ведь еще почти дети.

– Знаю. Просто…

– Понимаю, это тяжело.

Робле снова похлопал его по плечу, и на этот раз это не было похоже на отцовский жест, скорее на жест благодарности за сострадание.

– Я не говорил тебе, что был рад твоему возвращению, но я рад. Правда, – сказал старый воин.

– Ты думал, я не успею?

– Конечно, нет. Нет, я так не думал, – поспешно ответил Робле.

– По правде говоря, я сам не был уверен в этом, – вздохнул Нестор.

– Лес сделал тебя мудрее, взрослее, – сказал Робле.

Нестор вспомнил их со Сьеррой недавнее путешествие. Когда продумываешь каждый шаг. Когда, совершив ошибку, спешишь тут же исправить ее. Когда идешь из последних сил и даже когда сил совсем не остается… Когда помогаешь Сьерре лечить ее раны. Когда не можешь, но заставляешь свое сердце верить в себя. И в конце концов правда начинаешь верить! Да, безусловно, он вырос в лесу.

Да, возможно, у ликантропов была надежда. Нужно было думать об этом.

– Нам пора идти, – сказал Робле после небольшой паузы. – Если долго отдыхать, ногам будет тяжелее.

По интонации воина Нестор понял, что он не столько командует, сколько советуется с ними. Провидец кивнул и, прежде чем встать, хорошенько потянул ноги.

* * *

Они шли очень легко, почти без напряжения – отчасти потому, что ими руководил страх. Да и дорога способствовала этому: последний участок был совсем коротким и ровным. Еще до захода солнца они успели дойти до скалы. И хотя было еще довольно светло, звезда Рея висела непривычно низко, будто соскользнула с небесного свода. А ее мантия из привычной золотой в закатных лучах превратилась в огненно красную. Легенды гласили, что горы, к которым направлялись союзники, были телом мертвого бога, древнего, древнее Рея: первого сына титана Терры. Поговаривали, что тот бог умер от одиночества: слишком долго он ждал, пока такие же, как он, помогут ему начать править миром. Была, впрочем, и другая версия, согласно которой он все-таки успел дожить до рождения Рея, но тот, будучи еще совсем маленьким, богом-ребенком, напал на него сзади и убил. А потом украл его корону и нарек себя первым среди богов.

Времени ставить палатки не было, и переночевать решили под открытым небом. Хорошо, что с собой были одеяла: ночи стояли прохладные, и холод изрядно бы покусал их.

Взрослые кинули жребий и установили очередность ночного дежурства. Маленькие дети улеглись спать вповалку небольшими группками, чтобы греть своими телами друг друга. А подростки отправились бродить по округе в поисках съестного.

– Не уходите слишком далеко, – предупредил Робле очень серьезным голосом. – Вы хорошо знаете, насколько это опасно. Не только для вас. Для нас всех. Люди умеют не только убивать, но и пытать, и для них не составит труда выведать у вас, где мы.

Нестор вдруг представил, какое бы лицо сделала Сьерра, услышав такую нотацию. Тем временем Ветерок лишь тихонько фыркнула и принялась раздавать еду малышам. Рядом с плачущими она присаживалась и успокаивала их. Тех, кого нужно было обнять, она обнимала. С теми, с кем нужно было поговорить, – разговаривала, рассказывая им о родителях, братьях и сестрах. О том, как они любят и беспокоятся о них. Нестор тоже не оставался в стороне. Он знал, что слезы утоляют душевную боль, и поэтому старался не вселять в малышей ложную надежду. Вместо этого он спокойно объяснял им, что происходит и почему разлука необходима. Он рассказал им о Фернере, о том, каким сильным и могущественным он был. А еще о его обещании во что бы то ни стало помочь им в главной битве.