Вольные повести и рассказы

Шеф растопырился, поднатужился изо всех сил и… пукнул… Двор некультурно заржал… А шеф вылез, алее малинового пиджака. Но что-то произошло с быком. Может, и бык не дурак, коль выродился на племя. Только почуял он незнакомого человека, попахивающего французским дорогим одеколоном. Да и повернул бык голову настолько, насколько поворачиваются бычьи шеи. Тут как раз вылез из-под его живота гражданин в малиновом цвете. Что было дальше, не надо кино о корриде. Бык вёртко повернулся, и незнакомый ему тореадор оказался перед рогами скотины. Но благо, что здесь не Испания и бык не обучен бойцовским делам. Но цвет! Малиновый, он и в Испании тоже малиновый! Быки тоже, оказывается, с интернациональным инстинктом. Бык нагнул голову, и ему осталось поднять её и сделать выпад ногой… Но именно в эту минуту с криком и с быстротой молнии Миланка загородила шефа собой. Она повисла на рогах Кряжа. Миланкина талия уместилась между рогов Кряжа, и травма её миновала. И когда бык всё-таки сделал свой роковой шаг, то удар по шефу пришёлся Миланкиной попой… Шеф был спасён. Но смеху было на всю Покровку. Любое величие подвластно приличию. Больше шеф до конца пира в ристалищах не участвовал.

Когда перешли в гостиную и расселись по законам рода и демократии и гранёные были налиты, встал отец. Он сказал примерно ту же речь, какую говорил, отделяя сына Ждана после постройки его дома.

– Ну вот, мой, наш сын Любан. Как отец я с тобой рассчитался. Я тебя породил… конечно, с участием матери… мы тебя воспитали, наставили уму-разуму, я построил тебе этот дом… конечно, с твоим участием. Какой дом! Впервые, сын, наш род въедет в княжеский терем. Тебе повезло, ты первый в достойном доме, а на тебя будем смотреть мы. Поглядим, соберёмся, да рядом ещё поставим домишко… Но сначала тебя… Я устроил смотрины лучших невест. В районе таких больше нету. Выбери себе по сердцу и по душе, и мы тебя женим. И потом мы будем заботиться о дочерях и о Родиме… Хлеб-соль тебе, наш родной! Что скажешь, мой сын? – отец сел. Я не стал искать слов. Сердце моё, душа и ум мои были переполнены благодарностью. И я об этом сказал.

– Атя и матя! Спасибо вам за всё, мои дорогие! И дедам, и бабкам, и братьям спасибо! Всё ваше теперь во мне. Теперь я сам ваш должник. И я в своих долгах не поскуплюсь. Постараюсь… кхы… – я посмотрел на деда, все меня поняли и засмеялись. Я продолжал: – Вам за меня стыдно не будет. Только одну трудность, атя, ты создал для меня невыполнимую… – Я сделал паузу, все навострились, зная мои «проделки». – Ты созвал для меня столько красных невест, что я не способен выбрать одну; дозволь мне, родной отец, жениться сразу на всех…

– Га-га-га…

Новый дом впервые проверял крепость своих стен. Устояли. Значит, и жить в нём будет весело. Я выждал успокоения и закончил:

– Прошу родных и всех дорогих гостей выпить за моих отца-мать, за весь род наш славный и за нашего первоотца-первопредка Дубинича Любана! – Мой тост сочувственно поддержали, выпили до дна, и начался пир. Много разных тостов услышал мой дом. Дом радовался праздничному веселью, он был доволен, что жизнь в нём началась с веселья, а не с ссор. Веселие приняло одностороннее направление, оно билось над проблемой, как же помочь жениху выбрать одну невесту, ибо всех-то нельзя по закону… В сущности, все говорили об этом и всем речам шумно смеялись. Наконец встал дед, предводитель всех наших побед, идеолог нашего рода. Уже то, что он встал, означало новое шоу. Родня была в курсе…

– Я вот тоже кумекаю, – начал дед-хитроумен, – как же выйти из положения? То есть, на какой невесте остановиться. Поэтому прошу самих невест помочь нам. Подскажите нам, полным счастья, как поступить разумно!.. – и присел на минуту. Демократическая тишина установилась в гостиной. Каждая претендентка думала, как помочь делу, не зная о том, что дело давным-давно было продумано. Но вот дед дождался. Подняла руку «филосохиня», то есть Надёжа из Коноваловки, чувашка из МГУ, не знавшая, по её словам, что такое любовь, поскольку дела и учёба… Девушка встала. Я ещё раз мог оценить Белокуриху. Как замечательно шёл ей румянец! Какие умные иронические глаза! Жакетка снята и там на месте женской груди была такая выразительная «база данных», что никого и выбирать не надо, а просить руки этой девушки да и только! Надя ещё подумала. Что сказать? Правду сказал отец, в районе больше таких не найдёшь. Собрался весь цвет россиянок. Но Надёжа? Своим образованным умом она понимала: все калиброванные, груди у каждой дышат любовью, а высокие попы требуют подвигов мужа… Надя сказала:

– Витало весь день слово «конкурс». Если позволите, я предложу: устройте нам конкурс по своей программе, кто победит, того и судьба… – Надя присела, убежденная в том, что она со своим умом победит в любом конкурсе, хотя бы даже в стриптизе; она надеялась на свою «базу»…

– Правильна! Браво!.. – это публика.

Дед снова поднялся.

– А что? Очень резонно. Мы могём… И мы не будем устраивать «поле чудес» или «что, где, когда?» Мы попроще… Спрошу невест, все ли согласны с предложением Нади-Надёжи? – Все подняли руки, даже незваная Света.

– Будем считать, единогласно… Тогда давайте выберем, как его… подсобите… ну кто руководит этим, как его… – играл дед роль Щукаря, он не только эти слова, он может сказать прокурорскую речь или слово защиты.

– Судью…

– Рефери…

– Жюри…

В конце концов, деда выбрали председателем жюри, а он включил в него самих же невест. Состав жюри с дружным смехом был утверждён. И тогда по мановению деда в гостиную внесли приготовленный стол и стулья. Девушек попросили занять за ним место. Стулья оказались лишними, их вынесли – все претендентки не могли уместиться за одним столом, они могли за ним только стоять. Я был удивлён: за стол вышли, кроме «основного состава» ещё Света-пчёлка, Алла и Аллочка. А эти зачем? Ну, Свету можно понять – эта уже фанатка любви, по-другому не скажешь. А Аллочка? Не уговорив, не купив и не обманув гувернёра-наставника, она решила выиграть его на конкурсе. А любовница шефа – Алла? Эта зачем? Неужели из-за азарта? Или они решили, что сумеют обвести такого весёлого и простоватого деда, который не знает, как называются элементарные современные слова? Хе-хее… Ну-ну! Не знали теляти, с каким волком имеют дело…

– Внук Любан! Согласен ли ты выбрать невестой ту, которая победит? – гуманно спросил меня дед. Мой ответ был чреват. Я уже понял, сейчас всё решается. Я понял, кого хотели обыграть Алла и Аллочка. Не деда, а невесту мою настоящую – Любу-Любавушку. Я должен был говорить, не зная, что за «попроще» задумано дедом. Я надеялся на Любаву, теперь зная точно, что если она встала за рулетку, она должна выиграть. Я думаю, и мой дед понимал, что к чему. Я вопросительно глянул на Любу. Она закрыла глаза – соглашайся! Какая самоуверенность. Или она не слышала Ясю, которая «ко всему приготовилась»? От этих невест не знаешь, что ожидать. Ясно лишь, что с жюри они проморгали. Козёл был в капусте по их единодушному желанию… Я сказал:

– Конечно, деда, конечно! Я тебе полностью доверяю, как и жюри…

– Ну вот, мои красные внучки. Ответьте мне на три вопроса, самых простых, конечно, и сделайте одно дело. У кого получится, та и невеста. С чего начнём, с дела или с вопросов? – начал дед игру. Языческая рулетка завертелась.

– С дела! – захотели невесты.

– Ладно. Начнём с дела. Тут и дела-то на минутку. Мать Родима, дай всем по семь картошек, ножи и посуду, пусть их очистят невесты. Время не назначаю. Жюри определит, кто быстрее и лучше…

Матя принесла ведро отобранной, как куриные яйца, картошки, и невесты брали себе из ведра, какая на них смотрела. Не прошло и трёх минут, как картошки были очищены профессионально. Быстрее оказались Ясения и Любава, но беспристрастное жюри на это не отвлеклось. Они смотрели на Аллочку, которая в погоне за всеми, не очистила, а искромсала картофелины, не дочистив их с того ли, с другого ли бока. Жюри было непреклонно: Аллочка вылетела в первом туре. Я испытал неловкость. Я ведь учил её чистить картошку, и она при мне чистила сносно. А тут сказалось, видимо, волнение состязания. Трудно городским гедоничкам. Многие из них не держали в руках лопату. Миланка подала, а Лепана повязала на шею Аллочки красную косынку. Она села на место в галстуке, как советская пионерка… В то же время всем другим невестам Лепана повязала разноцветные косынки, как победительницам. На шее Аллы и Тани-товароведки были косынки жёлтого цвета. Они были вычислены как не девственницы. Жёлтый цвет означал почти то же, что и жёлтая карточка судьи на футбольном поле. Они были обречены, поскольку дед завалил бы их каверзными вопросами. Но пока они числились среди победительниц. В крайнем случае, даже если бы они победили, им назначена была бы ревизия. По-молодёжному, кастинг. С этими ясно.

– Поздравляю! Вы все будете способными хозяйками. Теперь вопрос первый: назовите нам семь имён своих близких родственников по отцу и матери, пусть даже умерших!

Ну что за вопрос? Куда легче. Не назвала Алла. Она не знала ни тех, ни других.

– Я сирота, – сказала она. Ей повязали ещё один жёлтый галстук, но не выкинули из игры; жюри было пока снисходительным. Остальным победительницам Лепана вручила золотые цепочки с кулончиками в виде сердечка. Уже ради кулончика стоило ехать «смотреться» – подарок был дорогой. Девушки тут же наложили их на свои высокие шеи. Их буквально осыпали наградами и они цвели пышным цветом. Без юмора, они были прекрасны!