Вольные повести и рассказы
Шрифт:
– Да вот он я, деда!..
– Ну вот, внук, все препоны Любонька перешла. Кто знает имена своих животных, родителей и прародителей, та и сама род поведёт. Угодно ли тебе признать её за невесту? – достал дед меня. У деда с крючка не сорвется. Я встал.
– Спасибо, деда, спасибо! Если я Любаве по сердцу, пусть она скажет, а я буду счастлив считаться её женихом.
Дед к Любе:
– Любавушка, вымолви слово!
И Любавушка вымолвила:
– Спасибо вам, дедушка Любан! Вашего внука я готова признать женихом при соблюдении всех законных формальностей. Чтобы не возникло попятного… Прошу сегодня родительского обручения, а сами мы с ним уже рученые… Но позовите маму и деда с бабой… – и она пошла на своё место победительницей и села
– Жданок, скатайся до Дымовки!.. Привези!.. – Внук Ждан встал, поклонился и удалился. Дед же воззрился на Ясю, стоящую за столом своего позора.
– Ясынька ясная! Подскажи, родненькая, сама, как с тобой быть? – Гости, о которых забыли, были навеселе, но не были пьяны. На их глазах была сыграна пьеса, но без последнего акта. Им было чрезвычайно интересно, каков будет этот заключительный акт. Они вошли в роли героев и словно сами играли в той пьесе. Они смотрели ныне на Ясю и хотели выдумать за неё решение. Но оно им не удавалось. А потому не удавалось, что были они не героями спектакля, но лишь его зрителями. Препунцовая Яся вытерла платочком не обсохшие глаза, слегка потянулась талией, словно у неё затекло всё тело, и мы снова, в который раз увидели её узкую талию, и она была невыразимо прекрасной. Ах, какая красавица! Узким Бог милостив. Стала она говорить:
– Ой, дедушка! Ну и загадку ты мне загадал. Но коль загадал, я разгадаю. Спроси за меня своего внука Родима, пусть он за меня отчитается!.. – Казалось, ей не дали договорить. Народ всё понял. Он приветствовал мудрую Ясю Ясению! Ей хлопали, а она пошла из-за того стола к отцу с матерью и села меж ними. Она сыграла блестяще. Потому что встал Родим-младший и речил:
– Атя родной! Матя родная! Вы дали мне вольности, сколько хочу, пока вы не скажите. Но эти смотрины… Как увидел я Ясю прекрасную, слёзы выступили на моих глазах, и я понял: это моя невеста и это моя жена. А как она прокатилась по моей кровати, подаренной мне братом Любаном, так и всё… Позволь, атя, и мне жениться, не хочу холостым веселиться! Сватайте за меня многоплодную! Мои планы с её животом сходятся… Едрёная… рюмочка!
Ясеня опустила голову, ждала судьбу. Наш отец встал растерянный. Искал одному невесту, нашёл другому. О ком теперь хлопотать? Он покряхтел, да не мудрёно и рассудил:
– Дело в наших руках. Отец её с матерью здесь. Согласны, то здесь и обручим, не мешкая. Как?
Родители Яси встали, потные. Шутка ли, такой оборот. Отец Ясений стал раскачиваться туловом и мигал, словно глаза его запорошило. Жена Ясения ширнула того в бок, тогда он прочухался. А прочухался, – оказался мужик рассудительный и толковый.
– Верно, сказал ты, сват, дело в наших руках. Доча, последний раз подтверди без отступного! Говори!
Ясеня вскочила. И друг нашего деда – дед Силай, наша рука в Ясеневке – тоже стоял, он же сват наипервейший. Но всё зависело от слова Ясени, хотя она основное уже сказала. Теперь уже частности.
– Батя, милый! Мама, милая! Чего же мне говорить, когда счастье просится в руки. Ну, гляньте вы на обоих – один лучше другого. И ещё двое такие же. Всем они нравятся и мне они нравятся. Пойду за любого, ни один не раскается. Но за того, который зовёт… Пойду за тебя, Родимушка, настаивай, правду вижу – не пожалеешь!..
Опять крики и шум. Всем симпатична Ясения, с именем русским, ясным. Тётка Соня сыпнула сольцы для веселья:
– А если ты братьёв-то перепутаешь?…
На это Ясеня сразу ответила, словно готовилась:
– Эка, беда, кровь-то одна и тело, поди, одинаковое…
Гостиная раскололась от смеха.
– Яся! – укоризненно заревновал Родим-брат.
– Князь мой начальный, я пошутила, а то так и будут лезть…
Публика прикусила язык. Так ей и надо. Ну, всё ясно. Слово отца… От раскачки того ни вялости, ни сомнения.
– Ну вот, сваты, сами видите. Ваша рука, дядя Силай, её на вас настропалил
и мы раззявились. Вас повидали, вы нам подходите. Но тут другой оборот. Если решать, то совсем. Домой нам её нельзя. За ней табуны. Стоит высунуться, сразу косяк овозля. Нам шукнули: с ночи на ночь её уведут силом. А устеречь мы её не в состоянии. И жалко, дела у неё горят, за малыми ходит, что мать, а придётся оставить. Иначе мы не ручаемся. Девка видная, молошная, словом, солодка. Такую не отдашь – дуром уведут… – Бросалась в глаза литая цельная ясность не только барышни Яси и её мамы, но и самого Ясения Ясеньевича Ясенева. И он крепок, румян и ясен не хуже жены и дочери. Боже наш, да чего же им не быть литыми и ясными с яичной-то скорлупы!.. Мы тоже теперь употреблять начнём помаленьку для ясности!..Дед Любан уточнил у своего друга:
– Силай, может, уводчики лучше нас? – но это было кокетство. Дед Силай рад был долгожданному слову, это его старания наделали столько приятного шума. Он сказал:
– Знаем мы всех. Обыкновенные. Сорт – севок. Не пара она им. Посулы великие, а всех сложить – ворониный нос… Короче, от ворон ворониные яйца… Берите, пока дают, днём другим будет поздно…
Вот она какая, Ясения! Нарасхват. Отец наш не размышлял.
– Всё. Берём. Поживёт до свадьбы у нас, а там и совсем останется. Сегодня и обручим вместе со всеми… Спасибо, сваты, девка, и вправду, солодка. За нами не постоит. Такую-то прелесть окупим сполна, ерошь нашу роясь!.. – Отец сел на стул, за ним опустились другие. Зато поднялся дед Любан. Что ещё скажет?
– Давайте, гости, во рту пересохло… С двумя справились…
Да уж. Успехи деда у всех на глазах. Всем дед нравится. Что ни скажет – смехом ему поддержка.
Начали пить, галдеть, обсуждать. Стали прикидывать, куда девать остальных невест. Уж больно хорошие, а женихов нету… Ребята переглядывались и сводили глаза на Амина. Ребята чувствовали себя хорошо. С быком счёты свели, невесты при них; солодка на солодке и, надо полагать, давно рученые… Амин был один наподобие красной девки. Он сидел против Роды и ухаживал за ней и за славной мамой, не забывая теперь и тётку Соню. Происходящее действовало на него, как весна на влюбленных и больше того, подзуживало и его к поступку. Но ему не хватало смелости. Однако после успешной перебежки Ясени от одного жениха к другому и завершения дела с Любавой, устранившей возможного для него конкурента, Амин, боевой армейский сапёр, хоть и в прошлом, на что-то решился. Он встал. Что встал, неудивительно. Много вставало для тостов, думали, и этот произнесёт свой особенный тост. Но то, что произнёс Амин, многих повергло в смятение, а многих привело к восхищению. Судите…
– Дядя Родим! Тётя Родима! За лето стали вы мне как родные. Ваши смотрины – удобный случай влюбиться. Прошу вас, поручитесь за меня, я делаю предложение Родалии Даниловне Родовлетовой!.. Родушка, милая, я влюбился в тебя с первого взгляда… Прошу тебя, стань моей невестой. Не беда, что ты не назвала имена своих дальних предков, а наука, урок всем хороший. Мы докопаемся до корней, и детей будем учить… Соглашайся, Рода, я буду тебя любить долго-долго…
О-ой! Это называется шок. Мы были шокированы. Не было исключений, у всех рты были открытыми. Мои родители были смущены и растеряны, не совращают ли они молодёжь своими смотринами? Опять отцу надо было ответить. Он не дал себя умолять, встал.
– Родонька, прости ты меня, хорошая! Сам я тебя уговаривал ехать смотреть нашего сына, а тебя самою здесь высмотрели, а нашему ты не досталась. Ты скажи сама, мне помоги. А от нас тебе поручительство: парень Амин золотой, взял и ростом, и дородством, и красой, и разумом. Как говорится, отборный жених, была бы ещё девка на выданье, мы бы за него отдали… Встань, дочка, ответь парню!..
Рода не ожидала такого экспромта. Красная дева-татарочка уткнулась в плечо славной мамы и лица её не было видно. А когда мать подтолкнула её локотком и она поднялась – лицо её было в зареве, а глаза как угли, от них и зарево.