Вольный стрелок

Анчар спал на полу. Я перетащил его и уложил на постель, укрыл буркой. Рядом положил мокрую кепку.

Расстроится он поутру. Да еще и поленница опять развалилась.

– Наконец-то мы с тобой совсем одни, – намекнула Женька в лоб, когда я вернулся.

– Вот именно. Садись за компьютер.

– Жестокий ты человек. Сухарь. Старый. – И ушла работать.

Мне не пришлось стрелять в банку. В недрах скалы вспыхнул и замигал огонек. Я свистнул и помахал рукой. В ответ фонарик мигнул три раза – сигнал принят.

– Серый! – высунулась в окно Женька. – Посиди со мной! Расскажи, как ты меня любишь.

Что ж, время есть – пока-то Монах доберется, – можно и о любви поговорить.

Женька сидела, уставившись в голубой экран монитора, легко положив руки на клавиши. Все в том же халатике, только шапочку сняла и волосы по плечам рассыпала. Золотое на белом. Неплохо у нее получилось.

– Кстати, а где Мещерские? – вспомнил я – пора уже было о клиентах позаботиться.

Женька, не отрываясь от экрана, равнодушно дернула плечом:

– Там. – И сделала пальцами в воздухе какое-то сложное уточняющее объяснение. – На необитаемом острове. Им там хорошо. Романтично. – Обернулась лукаво, подернула зеленые глаза голубой дымкой. – Представляешь, Серый, они там совсем одни. Среди первозданной природы. Кругом только море. И голые камни. И эти тоже голые-голые. Как Адам и Ева. Над ними кричат чайки, благословляют их любовь. И они предаются ей день и ночь. Без пищи, воды и крова. Не завидно тебе? Давай мы с тобой тоже уединимся на каком-нибудь острове…

В таком случае я бы предпочел пустой дом, хоть и с тостером.

– Стало быть, утром пойдем за ними. До полудня продержатся?

– Не знаю. – Женька опять уткнулась в экран. – Может, уже замерзли.

– А ты сможешь найти этот остров?

– Проще простого. Сперва все прямо, часа два. А потом два часа направо. Все, не мешай мне.

Адрес точный, усмехнулся я, даже с индексом. Координат только не хватает – северной широты и восточной долготы.

– Подожди, а почему они голые?

Женька фыркнула как на дурака. Но снизошла до ответа:

– Все вещи с яхтой утонули. Вита в купальнике была, Сашка – в плавках. Их так и высадили.

– А ты?

– А я в халате, не видишь? – Пальцы ее снова опустились на клавиши.

– Ну-ка, хватит. – Я положил ей руку на плечо, едва нащупав его в волне волос. – Рассказывай.

– А работа?

– Успеешь – ночь впереди.

– У меня на ночь другие планы, – сварливо обрезала Женька.

…Яхта ровно шла в крутой бейдевинд правого галса. Мещерский, закрепив шкоты, стоял у штурвала, любовался парусами, туго набитыми ветром, наслаждался плавным, скользящим ходом судна.

Девчонки в кокпите, под тентом, пили кофе, щебетали про любовь. И косметику.

И никто из них не видел, что в отдалении, за кормой, крадется за ними катер.

На подходе к Андреевской банке, в виду одного из островов, Мещерский благоразумно – здесь была небольшая глубина и много подводных камней у поверхности воды – выбрал шкоты, уменьшив ход яхты.

И тут же катер, задрав нос и раскинув под ним в стороны белые усы, гулко захлопав днищем по волнам, рванулся вперед.

Мещерский, занятый подготовкой к смене галса, не заметил этого и вздрогнул, когда за кормой прерывисто завизжала сирена.

– Саша, чего он орет? – вскочила Женька.

– «Обращаю внимание», – перевел Мещерский сквозь зубы.

Он потравил шкоты, и яхта, будто ее стегнули, дернулась, накренилась, резво сменила неспешную рысь на стремительный плавный галоп по длинным волнам.

Сзади вновь завизжала сирена.

– Четыре длинных, – посчитала Женька. – Это как?

– «Требую уменьшить ход». – И Мещерский в ответ на требование включил двигатель.

Это было пустое. Где прогулочной яхте со вспомогательным слабеньким движком тягаться с быстроходным морским катером? Но Мещерский не собирался сдаваться. У него на борту две красивые женщины, причем одна из них – любимая. Добыча, стало быть, для бандюков знатная.

Но поскольку бой принимать нельзя – на его одинокий пистолет ответят таким огнем, что и щепок после не соберешь, значит, остается одно: отчаянно удирать на всех парусах.

Мещерский надеялся дуриком проскочить до островов и поиграть между ними в кошки-мышки. Там медлительная яхта, сбросив паруса, получила бы преимущество в лавировке, а скоростной катер, если особо повезет, может и врезаться в одну из скал.

Пустое… Решение, возможно, и верное, но времени на его реализацию уже не было.

Снова – четыре длинных истеричных сигнала. Мещерский, сохраняя хладнокровие, пожал плечами и ответил свистком.

– Что ты им сказал? – Женька не теряла любопытства. – Что-нибудь непереводимое, да? Неприличное очень?

– «Вас не понял», – поморщился Мещерский.

Незамедлительно последовало разъяснение – вдоль правого борта вскипели ровной строчкой злые фонтанчики, вдоль левого – тоже. Одновременно пронесся над водой дробный звук – как палкой по штакетнику на бегу.

– Теперь понял, – признался, вздохнув, Мещерский и торопливо дал сигнал «Становлюсь на якорь».

– Где гранаты? – толкнула его Женька в плечо. – Куда ты их засунул?

Гранаты, конечно, оказались в самом надежном месте – в форпике, заваленные запасными парусами: день-два, и можно было до них добраться.

Мещерский поставил яхту против ветра, заглушил двигатель, сбросил якорь и спустил заполоскавшиеся паруса.

Тоскливо взглянул на Биту. Она подошла и прижалась к его плечу.

– Сдаемся без боя? – деловито уточнила Женька и, не дожидаясь ответа, скользнула, хитрюга, за борт, укрылась под кормовым свесом, только уши из воды торчали.

Катер, заглушив двигатель, подошел вплотную, стукнул носом в борт яхты.

Стало тихо. Только плескались волны, звучно всхлипывали, пробегая меж двух бортов, разводя их и вновь сталкивая.

На носовой палубе катера стоял какой-то жлоб с ухмылкой на лице. За его спиной щерили зубы еще двое – расставив ноги, поигрывая автоматами. В рубке скалился круглоголовый рулевой.

Веселые ребята, стало быть.

Главный жлоб поднял руку:

– Я вас приветствую, капитан.

Мещерский не ответил, дернул щекой.