Вольный стрелок

Жлоб не стал обижаться и уточнять, что значит эта гримаса, перешел к делу:

– Я конфискую вашу яхту. Прошу экипаж перейти на мой борт.

– По какому праву? – бесполезно взорвался Мещерский.

– По праву сильного, – откровенно признался жлоб и рассмеялся. Команда катера дружно поддержала его веселым ржанием. Нравилось им приятно-безнаказанно поиздеваться.

Мещерский пожал плечами, шагнул на чужую палубу, подал руку Вите.

– Где еще один матрос? – спросил главный жлоб. – Вас было трое на яхте.

– Упал за борт, – огрызнулся Мещерский.

А Женька ухмыльнулась, подумала, что самая убедительная ложь та, которая ближе всего к правде.

Жлоб кивнул – двое с автоматами перешли на яхту, нырнули в каюты.

Но искали они не Женьку. Искали что-то поменьше, даже газовую плитку свернули с кардана. Даже судовую библиотечку растрясли. Женьке все было хорошо слышно, на это она и рассчитывала. Но, кроме треска, звона и мата, никакой полезной информации не получила.

Автоматчики выбрались в кокпит.

– Пусто, шеф, – доложил один из них. – Только вот это, – в руке он держал пистолет Мещерского.

– Ваш ствол? – спросил его жлоб. – Разрешения на него, конечно, нет?

– Мещерский промолчал: что с дураками разговаривать?

– Разряди его, – сказал жлоб автоматчику. – В воду.

Тот радостно заржал (ему, видно, и на пальчик было бы смешно) и высадил всю обойму себе под ноги – только щепки полетели и фонтанчики брызнули, – бросил пистолет и перемахнул на катер.

Второй – за ним, прихватив из бара пару бутылок.

– Что дальше? – Мещерский нахально сохранял независимый вид. А что оставалось?

– Дальше? – Жлоб уперся взглядом в Виту, опять усмехнулся. – Мы могли бы предложить вашей даме очень развлекательную программу, очень. Но, к сожалению, мне приказано не доставлять вам пока больших неприятностей. – Он тяжелым взглядом, будто жадными руками, обшаривал тело Виты. – Что ж, придется немного подождать…

Мещерский, побелев лицом, сжав кулаки, двинулся на него. В живот тут же уперлись два ствола.

– Ну, ну, – снисходительно протянул главный жлоб. – Я ведь могу и нарушить приказ, если рассержусь. Вряд ли это вам будет приятно, как мне. – И повернулся к рулевому, махнул рукой.

Двигатели взвыли, катер толкнул яхту, которая уже заметно оседала на корму, и взял курс на ближайший островок.

Женька видела, как на этот остров – камень на камне и больше ничего – высадили Мещерских, и слышала, как издевательски провизжала прощальная сирена уходящего катера.

Выждав немного, она взобралась на яхту. Женька даже не пыталась заделать пробоины – до них было трудно добраться, пришлось бы снимать слани кокпита, а в яхте уже было по колено воды.

Женька поступила мудрее: она спустилась в каюту, отыскала два спасательных жилета и баллон с «пепси». Первый жилет она надела, предварительно вынув из одного его кармана пенопластовую вставку и сунув туда подобранный в кокпите пистолет Мещерского; другой жилет вместе с бутылкой закатала в шерстяное одеяло.

И покинула яхту. Поплыла к острову, толкая перед собой неуклюжий плотик. На полпути она оглянулась – яхта, немного задрав нос, быстро погружалась в море.

На берегу Женьку радостно встретили почти голые аборигены. Правда, еще подплывая, Женька заметила какую-то странность в Мещерском – он застенчиво прикрывал руками интимное место (плавки с него, что ли, сняли, подумала Женька), – но все разъяснилось, когда он, помогая ей взобраться на берег, протянул скованные руки.

Да, эти веселые ребята еще и находчивые. Берег-то был недалеко – километра два всего, да проплыви-ка их без рук, и Виту он одну не отпустит. Просчитано все, стало быть.

Женьку, однако, не просчитали, А у нее ведь не только волосы золотые, но и голова тоже. И сердце.

И повела она себя, как Буратино в трудную минуту среди беспомощных, избалованных друзей. Раскатала одеяло и разложила его на теплом камне для просушки, вытащила из жилета и протерла своей косыночкой пистолет Мещерского. Отыскала узкую расщелину меж камней, укрытую от ветра, устланную высохшими водорослями, заброшенными сюда давним штормом (здесь будете жить, постелите одеяло, под голову – жилеты, воду экономьте). Если бы еще нашлась у них шпилька или заколка, она, конечно, сняла бы с Мещерского кандалы. Но нет – так нет, не трагедия, былые люди их годами носили…

Вроде все. Женька еще раз окинула взором временное пристанище Мещерских, подмигнула им, чтобы не унывали, и зашагала по узкой полосе гальки на другой конец островка – на тот его край, что был поближе к материковому берегу.

Шла по негладким камням как по подиуму – стройная до темноты в глазах, длинноногая, нос кверху.

– А ты куда? – в один тревожный голос встрепенулись Мещерские ей вслед.

– За Серым, – небрежно бросила Женька через плечо, словно Серый пьянствовал в соседней комнате.

– Как?

– Сначала вплавь, а потом машиной, тут по берегу шоссе идет. Разве кто не посадит Женьку рядом? Вот ты, Шурик, отказал бы мне?

– Посадил бы, – сознался Мещерский с улыбкой – Женька, точно, все проблемы снимала. – На колени – особенно.

– Все, пока. – Женька собрала волосы в хвост, стянула его косынкой, чтобы не мешали в воде, помахала ручкой и бросилась в море.

– Косметичку мою захвати, – крикнула ей вслед Вита.

Еще бы! А то Женька не сообразила бы. Что это за жизнь на необитаемом острове без воды, пищи и косметички? Плохая жизнь, скучная…

…На терраске затопали две ноги, послышалось деликатное покашливание. Святой отец явился, по вызову.

Я вышел к нему, оставив Женьку наедине с компьютером.

– Кофе выпьешь? – спросил я.

– Отчего ж и не выпить, – согласился Монах, – когда дело сделано. И не худо.

Мы прошли в гостиную.

– Да вот и не сделано еще, – уточнил я, подготавливая его к следующему шагу, – и конца ему не видать, стало быть. Мне так уж и самому надоело в нем путаться.

Монаха, похоже, не больно-то волновали мои проблемы – он с интересом оглядывал интерьер, с удовольствием уселся в кресло, поставив винтовку между ног.

– Пистолет ты бы мне вернул, а?

– Под расписку, что ли, брал? – Я прикинул вариант (тем более что у меня два ствола все-таки есть). – Верну. Ты его спрячь в то же место, что раньше. Это понятно, да?

– Это понятно, – сообразил Монах. – Хочешь на Боксера выйти? Только ведь не полезет он в монастырь, не тот человек. Он тебе преимуществ не даст.

Я почесал нос:

– Не даст. Потому что все преимущества сейчас у меня. Я теперь карты сдавать буду. И передернуть не постесняюсь. – Подумал еще раз (иногда не помешает). – Ты спустя какое-то время, я скажу, сообщишь ему, что Серый опять жив, но белый флаг выкинул, переговоров просит. Предложение имеет, стало быть. Обоюдовыгодное.