Волшебная ферма попаданки, или завещание с подвохом

Утром напряжение в доме можно было рубить топором. Кейден был молчалив и задумчив. Он больше не смотрел на меня с высокомерием или даже с интересом. Он смотрел на меня так, будто видел впервые. Словно пытался сопоставить образ замарашки-человечки с той силой, которую почувствовал во мне вчера.

Я так больше не могла. Хватит. Хватит этой тишины, этих недомолвок, этих игр.

Я дождалась, когда Элина выйдет во двор покормить Рябу. Подошла к очагу, где сидел Кейден, и встала прямо перед ним, скрестив руки на груди.

— Я требую объяснений, — сказала я без предисловий. Голос мой не дрожал. Он был твёрдым и холодным.

Он медленно поднял на меня свои золотые глаза. — Объяснений чего, Элара?

— Всего! — я ткнула пальцем в его сторону. — Хватит лжи и полуправды. Вы всё знали с самого начала. Вы знали, что нужна не просто ведьма, чтобы починить эту ферму. Вы знали, что нужна какая-то особенная магия. Ваша «проверка», ваш ультиматум — это всё был спектакль! Вы просто использовали меня, чтобы я нашла то, что спрятала Изольда!

Я ожидала, что он будет отрицать. Усмехаться. Но он молчал, глядя мне прямо в глаза. И в его взгляде не было насмешки. Была лишь бесконечная, древняя усталость.

— Я не знал, — сказал он наконец, и голос его был глухим. — Я надеялся. Я искал. Я проверял каждую твою реакцию, каждый всплеск твоей силы. Да, я использовал ультиматум, чтобы заставить тебя действовать. Потому что у нас почти не осталось времени.

— Времени на что?! — взорвалась я. — Что вы ищете, Кейден?! Что такого ценного может быть на этой забытой богами ферме, что вы, могущественный дракон, готовы устраивать весь этот маскарад?!

Он смотрел на меня долго, мучительно долго. Я видела, как в нём борются вековая привычка к скрытности и… что-то новое. Что-то, что появилось между нами после той битвы, после того, как я лечила его рану.

— Если я расскажу тебе, пути назад уже не будет, — сказал он тихо. — Твоя жизнь, которая и так похожа на кошмар, превратится в нечто гораздо худшее. Ты уверена, что хочешь этого?

— Я уже в этом кошмаре по уши! — выкрикнула я. — И я предпочитаю знать имя того монстра, с которым сражаюсь! Рассказывайте. Или никакого «партнёрства» не будет. Я лучше сожгу этот дневник и позволю ферме сгнить, чем останусь слепой пешкой в вашей игре.

Это был мой ультиматум. Мой блеф. И он это понял.

Он тяжело вздохнул, провёл рукой по лицу. Жест был таким человеческим, таким уставшим. — Хорошо, — сказал он. — Ты победила, упрямый сорняк. Ты заслужила знать правду.

Он рассказал мне.

И эта правда была страшнее всех моих догадок.

Они с Изольдой не были любовниками. Они были… соперниками. Друзьями. Союзниками. Двумя последними Хранителями этой земли.

— Это не просто ферма, Элара, — говорил он, и его голос был тихим, полным боли. — Это — саркофаг. Под ней, в самом сердце земли, спит то, что вы нашли. Сердце Горы. Последняя Искра созидательной магии в этом угасающем мире.

Я похолодела, но не подала виду.

— Сотни лет назад оно начало угасать. И вместе с ним начала умирать земля. Магия стала дикой, хаотичной. Появились твари вроде той, что напала на нас. Изольда была Хранителем до меня. Она нашла способ спасти Искру — погрузить её в стазис. Она создала эту шкатулку, этот замок-головоломку. Но плата за это была огромной. Создание такого артефакта иссушило её собственную магию, её жизненную силу. Она обрекла себя на медленную смерть, а ферму — на запустение.

Он посмотрел на меня, и в его глазах я увидела отголосок древней потери. — Наш Договор… это было её последнее желание. Она знала, что умрёт. Она заставила меня поклясться, что я буду охранять это место. Ждать. Ждать, пока не придёт тот, кто сможет не просто открыть шкатулку, а сделать нечто большее. Тот, кто сможет не просто выпустить Искру, а реинтегрировать её силу обратно в землю. Восстановить баланс. Она предсказала, что придёт человек с твоей магией. С магией созидателя, архитектора.

— Но почему вы просто не сказали мне?! — прошептала я, потрясённая до глубины души.

— Сказать? — он горько усмехнулся. — Что я должен был сказать? «Здравствуй, человечка, ты, кажется, мессия, которую мы ждали триста лет, не хочешь ли спасти наш мир, а то мы тут все скоро умрём»? Ты бы сбежала, крича от ужаса. Или решила бы, что можешь использовать эту силу в своих целях. Я не доверял тебе. Я не доверяю людям. Я должен был убедиться, что в тебе, кроме этой уникальной силы, есть ещё и воля, и смелость, и… — он запнулся, — …и сострадание.

Я слушала его, и моя злость, моя обида медленно таяли, уступая место… пониманию. Тяжёлому, давящему, как гранитная плита. Я не была пешкой. Я была последней надеждой. Ключом к спасению. И этот груз был в тысячу раз тяжелее, чем роль жертвы.

Я смотрела на него. На этого древнего, уставшего, одинокого дракона, который триста лет нёс на своих плечах эту ношу. И я впервые увидела за маской надменного лорда не врага, а… товарища по несчастью. Такого же заложника обстоятельств, как и я.

— Теперь ты знаешь, — сказал он тихо. — И этот груз — теперь и твой тоже, Элара.

Я хотела что-то ответить. Сказать ему про яйцо. Признаться, что я уже открыла шкатулку. Что его ожидание окончено. Что наша главная проблема лежит в гномьей норе и пульсирует.

Но в этот самый момент, когда я уже открыла рот, случилось то, чего я не ожидала.

Наш кристалл-сигнализация в доме, который Буркотун вывел из своей норы и поставил на каминную полку, внезапно запел.

Но это был не низкий, угрожающий гул, который предупреждал о магии Кейдена. Это был высокий, дребезжащий, панический звон. Так кричит система, когда обнаруживает не просто нарушителя, а вирус. Что-то чужое, враждебное и абсолютно непонятное.

Мы с Кейденом одновременно повернулись к окну.

Наш защитный туман, наш плащ-невидимка, колыхался и шёл рябью, как вода, в которую бросили камень. Кто-то… кто-то пытался пробиться сквозь него. И это был не дракон. Магия была другой. Рваной, ядовито-зелёной, злобной.

— Что это? — прошептала я.

Кейден стоял рядом со мной, плечом к плечу. Я видела, как его золотые глаза сузились, превратившись в щели. Вся его усталость, вся его уязвимость исчезли. Передо мной снова был бог войны.