Волшебная ферма попаданки, или завещание с подвохом

Колдун протянул свою костлявую руку к светящемуся цветку.

Нужно было что-то делать! Я оттолкнула Элину назад. — Лина, пой! Что угодно! Самую сильную свою песню!

И я начала бороться. Я использовала свою магию. Я пыталась «разобрать» структуру чёрного тумана, но он был аморфным, хаотичным. Это было всё равно что пытаться разобрать на части кучу мусора. Бесполезно.

Колдун уже почти коснулся Лотоса.

Я была в отчаянии. Я смотрела через колышущуюся пелену на Кейдена. Он бился о невидимый барьер, как тигр в клетке. В его золотых глазах была такая ярость, такая боль, такое отчаяние, что у меня разорвалось сердце. Он смотрел на меня. И в его взгляде была вся его тысячелетняя боль, вся его новорождённая нежность ко мне. Вся его вина за то, что он не может меня защитить.

И тогда я поняла.

Я поняла, что у нас осталось только одно оружие. Не магия. Не сила. А то, что возникло между нами. Наша связь.

Я перестала бороться с туманом. Я встала во весь рост, глядя прямо на Кейдена, на своего дракона.

— КЕЙДЕН! — закричала я так громко, что, казалось, мой голос перекрыл вой болота. — СМОТРИ НА МЕНЯ! ТОЛЬКО НА МЕНЯ!

Он замер. Его золотые глаза впились в мои. Весь мир сузился до этого взгляда через дрожащее марево.

Я закрыла глаза. И послала ему.

Не магию. Не приказ. Я послала ему всё, что было во мне.

Я послала ему воспоминание о его руке в моей, когда мы шли сквозь кошмары. Я послала ему тепло его тела, когда он сидел у моей кровати, охраняя мой сон. Я послала ему его собственную боль, которую я разделила с ним у очага. Я послала ему свою благодарность, свою нежность, своё отчаянное, безумное, неправильное, но такое настоящее чувство, которое я боялась назвать любовью.

Я послала ему поцелуй. Не губами. А душой.

Это был крик. Безмолвный крик моего сердца, который летел к нему через все преграды.

И он услышал.

Я почувствовала, как невидимая стена между нами дрогнула. А потом рухнула. И в меня хлынул поток. Поток его силы. Его ярости. Его отчаяния. Его любви.

Это была агония. И экстаз. Меня пронзили тысячи вольт чистой, драконьей магии. Я думала, меня разорвёт на части. Я закричала, но уже не от страха, а от переполнявшей меня мощи.

Колдун, который уже почти сорвал цветок, обернулся. Мориен отшатнулся. Они почувствовали этот всплеск.

Во мне бушевал океан чужой силы. И я знала, что у меня есть лишь мгновение, пока он не сжёг меня изнутри.

Я не стала создавать щит. Я не стала атаковать. Я сделала то, что умела. Я построила .

Я вскинула руки и направила всю эту чудовищную, объединённую силу не на врага, а на остров.

— КАМЕНЬ! — взревела я.

И земля послушалась.

Чёрный базальтовый остров, на котором стоял Лотос, ожил. Камни, как живые, рванулись вверх. Они сплетались, срастались, образуя вокруг цветка стены. За доли секунды вокруг Лунного Лотоса вырос сплошной, монолитный саркофаг из чёрного камня, навсегда погребая цветок внутри.

Я успела.

И тут же сила иссякла. Ноги мои подкосились, и я рухнула на крошащийся серебряный мост. Последнее, что я видела, — это искажённое яростью лицо Мориена и то, как Кейден, освобождённый от барьера, с рёвом, от которого содрогнулись небеса, летит через озеро ко мне.

Он был как молния. Как огненный метеор.

Я почувствовала, как сильные руки подхватывают моё безвольное тело, как он прижимает к себе и меня, и перепуганную Элину.

— Держись, — пророкотал его голос у меня над ухом. — Просто держись, любовь моя.

А потом был только рёв ветра, ощущение полёта и спасительная темнота. Мы бежали. Мы проиграли битву за цветок. Но я знала, что мы только что выиграли что-то гораздо более важное. Мы выиграли друг друга.

Глава 42

Я приходила в себя медленно, выныривая из вязкой, тёмной ваты беспамятства. Тело было чужим. Оно не просто болело. Оно гудело, как трансформаторная будка. Каждая мышца, каждая жилка протестовала, кричала от перенапряжения. Магическое похмелье. Кажется, я вчера немного перебрала с чужой драконьей силушкой.

Я разлепила веки.

Первое, что я увидела — камень. Гладкий, тёмный, тёплый потолок пещеры. Он плавно переходил в стены, отполированные до блеска, словно их веками вылизывало пламя. Воздух был сухим, чистым и пах озоном, нагретым камнем и… им. Этот запах грозы и древности теперь был для меня родным.

Я лежала на чём-то невероятно мягком. Оглядевшись, я поняла, что это гора роскошных мехов, наваленных прямо на каменный пол. Рядом, свернувшись клубочком, спала Элина. А в центре пещеры горел огонь. Странный, бездымный, его языки лениво плясали в воздухе, не нуждаясь в дровах.

Так, подведём итоги, — саркастично проскрипел мой внутренний голос. — Я в пещере. У дракона. Буквально, в его берлоге. Это можно считать повышением по службе? Или это похищение с элементами повышенного комфорта? И где моя верная кочерга? Я без кочерги чувствую себя голой и беззащитной.

— Проснулась?

Его голос. Низкий, рокочущий, он, казалось, родился из самого камня этой пещеры. Кейден сидел у огня, спиной ко мне. Но я знала, что он почувствовал, как я очнулась.

Я попыталась сесть. Тело отозвалось такой острой болью, что я застонала. — Лежи, — сказал он, не оборачиваясь. — Ты приняла в себя столько силы, сколько не выдержал бы и десяток магов. Твоё тело на грани разрыва. Тебе нужен покой.

— Что… что случилось? — прохрипела я. — Где мы?

— Далеко от Топей. В одной из моих… укромных нор, — он повернул голову, и я встретилась с его золотым взглядом. — Я унёс вас. Мориен… он не стал нас преследовать.

— Мы проиграли, — это был не вопрос. Это была констатация факта. — Мы не достали цветок. Зорька…

Он отвёл взгляд. И в этом молчании была вся горечь нашего поражения. Мы сбежали, но оставили нашу корову умирать.

Я лежала, и меня накрывала волна отчаяния. Всё было зря. Весь этот ужас, вся эта боль. И тут в памяти всплыло последнее воспоминание. Его голос, хриплый, отчаянный, у меня над ухом: «Держись, любовь моя».

Любовь моя.

Щёки вспыхнули. Я надеялась, что в полумраке пещеры этого не видно. Нужно было прояснить. Немедленно. Потому что эта фраза была страшнее любого монстра.