Волшебники Гора
Шрифт:
— Конечно, Господин, — с жаром заверила меня рабыня.
— Так что, как я уже сказал тебе, на первый раз я склонен быть снисходительным, — сообщил я.
— Спасибо, Господин, — вздохнула Лавиния.
— Кроме того, — продолжил я, — я всё-таки не твой владелец, а, серьёзные и суровые виды наказаний, как мне кажется, должна оставаться прерогативой юридического владельца рабыни. Мы эти прерогативы узурпировать не собираемся. Соответственно, твоё наказание будет достаточно лёгким.
— Спасибо, Господин, — обрадовалась было она, и в этот момент я наотмашь хлестнул
Голова женщины мотнулась сначала в одну сторону, потом в другую. Последний удар сбил рабыню с колен, и она завалилась на бок. Несколько инов она лежала неподвижно, съёжившись в позу эмбриона. Затем, оперевшись ладонями в землю рабыня подняла голову, изогнулась и поверх правого плеча посмотрела на меня. В её полных слёз глазах стояли неверие, растерянность и страх.
— Позиция, — скомандовал я.
С болезненным стоном женщина снова подползала к тому месту, где она только что стояла на коленях, и приняла прежнюю позу, с той лишь разницей, что теперь её голова была низко опущена.
Подойдя к невольнице, я присел и, взяв её рукой за подбородок, поднял её голову. Её щёки, красные от шлепков, блестели от тёкших по ним слёз. Верхняя губа быстро распухала. В уголке рта появилась капелька крови. Убрав руку, я позволил ей снова опустить голову.
— Ой! — вскрикнула Лавиния.
— У тебя соблазнительный животик, — похвалил я.
— Ай, — тихонько айкнула она.
— И превосходная фигура, — отметил я.
— О-о! — беспомощно воскликнула рабыня.
Я убрал из-под её спины свою левую руку, которой я удерживал женщину на месте, не позволяя ей отстраниться больше, чем мне хотелось.
— И у тебя имеются, по крайней мере, проблески рабской жизненности, — сообщил я ей.
Лавиния издала тихий, разочарованный стон.
— Ты же не собираешься лгать нам снова, не так ли? — осведомился я.
— Нет, Господин! — всхлипнула она.
Встав на ноги, я отступил на пару шагов и полюбовался на неё. Женщина под моим взглядом немного выгнула спину и опасливо поинтересовалась:
— Я могу говорить?
— Да, — разрешил я.
— Это было легким наказанием? — спросила она.
— Да, — кивнул я, — ерунда, всего лишь пара оплеух.
Конечно, в обычной ситуации можно обойтись одной пощёчиной. Однако она солгала. Впрочем, даже несмотря на её ложь, я сдерживал свою руку. В конце концов, я, как любой другой рабовладелец, обычно хочет только наказать рабыню, а не повредить ей что-нибудь. Ударь я женщину не сдерживая силы, у неё, скорее всего, просто переломилась бы шея.
— Мне очень жаль, что я вызвала недовольство у Господ, — сказала она и, не дождавшись моего ответа, продолжила: — Но в одном Господин неправ.
— Это в чём же? — удивился я.
— Во мне уже есть гораздо больше, чем проблески рабской жизненности, — заявила Лавиния.
— Сейчас тебе это только кажется, — заверил её я, — вот через несколько месяцев, когда Ты действительно окажешься беспомощной под плетью своих потребностей и поймёшь ту неволю, в какую они тебя бросили,
вот тогда Ты действительно поймёшь мои слова.— Даже в этом случае! — всхлипнула она, не сводя с меня умоляющих глаз.
— Можешь изменить положение, — усмехнулся я.
Рабыня мгновенно растянулась передо мной на животе и, прижавшись губами к моей ноге, запричитала:
— Пожалуйста! Пожалуйста!
— Ты пресмыкаешься как рабыня, — констатировал я.
— Я больше не свободная женщина, — призналась она. — Я больше не должна притворяться. Мне больше не нужно лгать.
Глядя вниз на рабыню, лежавшую передо мной, я анализировал её потребности. Было приятно ощущать её мягкие губы робко и умоляюще скользившие по моей ноге.
— Теперь я в ошейнике и почти голая! — всхлипнула женщина. — Я в вашей власти. Сжальтесь надо мной!
— Значит, Ты хочешь умиротворить мужчин? — уточнил я.
— Да, если я вызвала их недовольство! — ответила Лавиния.
— Тебе хочется избежать дальнейшего наказания? — спросил я.
— Конечно же, Вы можете понять стремление такой женщины как я, настолько беспомощной в своей неволе, к тому, чтобы отвести от себя гнев мужчин. А каким образом она может добиться этого? Ведь у неё ничего нет, кроме её фигуры, служения и любви. Только этим она может смягчать сердца рабовладельцев.
Да, вынужден был признать я, это можно понять. Рабыня, в конечном итоге, несмотря на всю её красоту, остаётся рабыней, уязвимой и абсолютно беспомощной собственностью своего хозяина.
— Пожалуйста, Господин, — попросила она.
— У тебя неплохо получается подлизываться и умолять, — усмехнулся я.
Женщина оторвалась от своего занятия и посмотрела на меня снизу вверх.
— Подозреваю, что Ты научилась этому ещё в первые дни своего рабства в доме Аппания, — предположил я, — возможно выпрашивая пищу.
— Я умоляю вас! — простонала рабыня, но я просто стоял и смотрел на неё с высоты своего роста. — Конечно же, господин понимает, о чём я прошу.
— О-оу, — протянул я.
— Прикажите мне раздеться, — сквозь слёзы проговорила я. — Там по другую сторону кадки есть тень. Там земля не такая горячая. Вам не понадобится одеяло или покрывало. Уложите меня там спиной на землю!
Но я никак не отреагировал на её предложение.
— Если Вы хотите, — добавила она, — я буду служить вам здесь, прямо на горячей земле, под палящим солнцем.
— Полюбуйся на умоляющую рабыню, — прокомментировал я, обращаясь к Марку.
— Да уж вижу, — усмехнулся он.
— Пожалуйста, — всхлипнула Лавиния.
— Встань на колени вон там, — указал я на место рядом с коромыслом и вёдрами около кадки.
Женщина, быстро вскочив на ноги, метнулась к указанному месту и встала там на колени. Я же поднял коромысло, которое, как я уже упомянул, было просверлено в трёх местах. Одно отверстие имелось в центре, и по одному у концов. Рядом с отверстиями на коромысло предусмотрительно были намотаны кожаные шнуры, которые я тут же размотал.
— Господин? — удивлённо пробормотала рабыня, когда я водрузил коромысло ей на плечи. — Господин!