Волшебный вкус любви

Тут все заговорили громко и разом.

Суп понравился, обсуждали вкус, способ подачи и готовку. Богосавец не участвовал в обсуждении, он слушал и смотрел на меня. И улыбался. А я чувствовала себя невообразимо счастливой — и от успеха блюда, и от этой улыбки, а сердце снова дрожало, хотя утром я клялась, что для меня будет существовать только работа.

— Иванова, респект, — Йован подошел и крепко пожал мне руку. — Вот респект. От души.

— Это прибавка к зарплате, господа, — объявил Богосавец.

— Я тоже что-нибудь придумаю, — сказал Ринат с некоторой досадой. — Но суп хорош, тут не поспоришь.

— На следующей неделе открываем новое весеннее меню, — объявил Богосавец. — Лелик займется рекламой, а мы учимся готовить новые блюда.

Это вызвало новую волну энтузиазма, и, несмотря на усталость после рабочего дня, никому не хотелось уходить. Что касается меня, я готова была летать от восторга. Вот она — настоящая семья! Первый шаг сделан, теперь очередь за остальными. И когда-нибудь я и в самом деле взлечу!.. Особенно когда Душан смотрит вот так — словно я для него нечто ценное, нечто прекрасное…

Я улыбнулась, и шеф отвернулся, потирая подбородок. Как будто я застала его за чем-то неприличным.

Неделю перед открытием нового меню мы трудились, как проклятые, и в первый же день были вознаграждены массовым паломничеством клиентов в наш ресторан. Бронь была расписана на два месяца вперед, а посетители первого дня, казалось, соревновались — кто съест больше и закажет самое дорогое блюдо.

Пробегая мимо окна, я обязательно заглядывала в зал. Сегодня шеф танцевал не у плиты — он танцевал от столика к столику. Немыслимо элегантный, уже успевший загореть под весенним солнцем, с улыбкой, способной растопить даже самое заледенелое сердце — что говорить о моем?

Антон был прав — я попала в этот капкан давно, и теперь с каждым днем увязала все сильнее. Но пусть так. Я ведь ничего не требую. Просто работать с ним. Придумывать новые блюда, дегустировать, ездить на ферму, чтобы вдохновиться спокойствием и тишиной. Это совсем не мало. Это много. Очень много. Особенно если влюблена. А я была влюблена — безумно, крышесносно.

Он не стал воровать идеи у других поваров. Потому что ему не надо унижаться до воровства. Он — Богосавец! Он — гений! И этим все сказано.

После закрытия ресторана нас примчался поздравлять Лелик. Он притащил в ведерке несколько бутылок шампанского, а Богосавец сам подал великолепную закуску — сырное печенье с кусочками вяленых помидоров, канапе со слабосоленой семгой и красной икрой, фаршированные паштетом из гусиной печени перепелиные яйца, кусочки маринованной в ананасном соке курицы на шпажках.

Повара и официанты уплетали деликатесы за обе щеки, вино лилось рекой, и вот уже Йован смеется без причины, а Сречко затянул песню на сербском, дирижируя бокалом. Я выпила полбокала вина и почувствовала, что сегодня ночью могу придумать пять, а то и десять новых блюд.

Лелик, наверное, это почувствовал и подошел ко мне, предложив блюдо с крохотными бутербродами с икрой.

— Я рад, что не ошибся в вас, — сказал он, чокнувшись со мной бокалами. — И рад, что Душан вас признал. Это успех, Даша. Пойдете так дальше — скоро откроете свой ресторан.

— Нет, я не хотела бы никуда уходить, — ответила я, счастливо смеясь. — Мне так хорошо здесь, Алексей Аркадьеви! Как я рада, что вы однажды заглянули в нашу убогую «Пышку»!

— Но «Пышка» уже не ваша, — поправил он меня и скаламбурил: — Теперь вы с «Белой рубашкой». И с белыми рубашками.

— И это — прекрасно! — подняла я бокал с новым тостом.

— А еще какие-нибудь идеи есть? — поинтересовался Лелик, подтаскивая ногой высокий барный стул и усаживаясь рядом со мной. — Уверен, весеннее меню будет иметь оглушительный успех, но впереди у нас лето. И осень. Готовь сани летом, как говорится…

— У меня сотни идей, — заговорила я торопливо, обрадованная, что он внимательно слушает. — Например, блюдо, которое я называю «Лапша в три яйца».

— В три яйца? Это как?! — рассмеялся Алексей Аркадьевич.

— Это яичная лапша, — начала объяснять я, еще не прожевав бутерброд, — под соусом из свежих яичных желтков, посыпанная сверху натертыми высушенными желтками. В Китае вялят сырые яичные желтки в смеси соли и сахара, и они приобретают яркий цвет и особую текстуру. Представьте — гладкая лапша, густой яичный соус перцем и луком для свежести, а натертые желтки добавляют хруста, как семечки. Только их вкус идеально подходит и к лапше, и к соусу. Пусть у нас классическая европейская кухня, но с итальянскими феттучини получится просто божественно! И ново! Новизна — это всегда привлекает.

— Да вы фантазерка, — развеселился Лелик. — Я точно не ошибся в вас, — и он замахал рукой, подзывая шефа, а когда Богосавец подошел, сказал с гордостью: — По-моему, я нашел настоящее сокровище. Она мне сейчас рассказала о потрясающем блюде с маринованными желтками.

— Вялеными, — машинально поправила я его, вмиг растеряв все воодушевление.

В присутствии Богосавеца я только и могла, что глупо улыбаться и краснеть.

А он посматривал на меня с интересом, пока Лелик расписывал блюдо из яичной лапши.

— Ну что, я прав? — спросил он. — Она — талант! Признай это!

— Признаю, — кивнул Богосавец, но как-то сдержанно, словно ему было неприятно, что Лелик меня хвалит.

Я заметила, что в бокале шефа было не шампанское, а коньяк.

— Коньяк — вредно… — начала я.

— Вредно для рецепторов, — сказал Богосавец сквозь зубы. — Я помню. С памятью у меня еще все в порядке.

— А, перебрал малость, — сказал мне Лелик, когда Богосавец отошел в Петару. — Не обращай внимания. Душан — гений, а все гении с легкой придурью. Это их очарование, между прочим.

Мы засиделись допоздна, и в конце концов Лелик начал решительно вызывать такси, чтобы развезти поваров по домам. Богосавец уехал одним из первых, я слышала, как он разговаривал по телефону и поняла — с кем, когда он пару раз раздраженно повторил: «Лиля».

Невеста потеряла.

Я проводила шефа взглядом и только вздохнула. Шампанское уже выветрилось из головы, и я принялась помогать трезвому Лелику выпроваживать поваров.

— Ну и насвинячили! — возмутился Лелик, пытаясь выпроводить последнего — Сречко, который порывался исполнить нам «Видов дан».