Волшебный вкус любви

А почему — нет?

Чем я хуже той же Лилианы? Тем, что у меня нет богатого папы? Да, мама не может купить мне квартиру и красную спортивную машину. Но я хорошенькая, я многим нравлюсь, я… я — умная, да!.. И у меня есть талант… Почему бы Богосавецу не влюбиться в такую, как я?..

Я набрала в грудь воздуха, чтобы выпалить: «Да!», — и раскрыть мужчине своей мечты объятия. Плевать на неприятности, вдвоем мы все преодолеем и…

— Обещаю, больше тебя пальцем не трогать, — сказал Богосавец, и я рухнула с небес на землю. — Даша, я подумал, что с учетом последних событий… если нам откажут все поставщики… а нам отказали все, — он и правда с трудом подбирал слова, и расстегнул две верхних пуговицы на рубашке, словно ворот душил его, — я не знаю, как быстро смогу решить эту проблему. Но ресторан закрывать нельзя. Мы сейчас на пике популярности. Закроемся хотя бы на месяц — потеряем темп и вылетим из этой гонки с треском.

— Отказали все поставщики?.. — только и смогла выговорить я.

— Отказали, — подтвердил он. — Калмыков постарался, и это еще не конец. Сдаваться я не собираюсь…

— Он вам угрожал?! Он хочет вас убить?

Богосавец усмехнулся, а я почувствовала себя мелодраматичной идиоткой.

— Нет, убивать он точно никого не станет, — успокоил меня шеф. — Но пакости делать продолжит. Пока я найду новых поставщиков, нам придется перебиваться тем, что найдем на местных рынках и фермах. И я подумал о меню спецпредложения. Проще говоря — что достали, то и приготовили. Мне понадобится твоя помощь. У тебя талант менять рецептуру на ходу — и менять удачно. Если мы будем жить рядом, мы придумаем такое…

Я видела, как загорелись его глаза, и сама усмехнулась, переживая смешанное чувство разочарования и восторга. Да, сдаваться он точно не будет. Спецпредложение. Круто. Но сложно.

И он совсем не влюблен в тебя, повар Даша Иванова.

Зато он ценит твой талант.

— Вы отлично придумали, — сказала я вежливо. — Но зачем я вам? Вы сами все прекрасно сможете. Без меня. Ваш крамбл сегодня был выше всех похвал. Сегодня придумали крамбл, завтра придумаете еще что-нибудь.

— Придумать смогу, — сказал Богосавец и вдруг достал из кармана сигареты. — Ты не против, если я закурю?

— Вы с ума сошли?! — я переполошилась еще сильнее, чем когда он предложил жить вместе. — Вам нельзя курить! Это вредно для рецепторов!..

— Рецепторы полетели к чертям, — произнес шеф громко и раздельно. — Ты мне нужна, потому что я потерял чувство вкуса. Как ты и шутила вчера.

— Что? — тупо спросила я.

Потому что это не могло быть правдой. Чтобы новатор Душан Богосавец потерял вкус? Да ладно! Дурацкий прикольчик, ничего больше!

И тут меня словно приморозило к креслу.

Богосавец неделю откармливал меня, готовя к дегустации новых блюд Марата Гасанбердиева. Блюдо на съемках телепередачи, получилось невкусным. Шеф все время просил меня пробовать то, что он приготовил…

— Вы меня… вы меня… — я пыталась и не могла закончить страшную фразу.

— Да, я тебя использовал тебя, — сказал Богосавец. — Вернее, использовал твое чувство вкуса. Потому что сам ни черта не мог.

Он замолчал, и я тоже. Минута, другая… молчание затянулось.

— Зачем вы так со мной? — укоризненно произнесла я, наконец. — Надо было все рассказать сразу.

— Если об этом станет известно, — сказал Богосавец с небрежностью, которая меня ничуть не обманула, — то всё рухнет. Всё, на чем держится мое дело — это репутация повара-новатора. А какой я новатор, если не могу изобретать новые блюда? Я виноват перед тобой. Очень виноват. Но не мог поступить иначе. Один раз я уже все потерял — карьеру, перспективы, благополучие. Но пережил это, справился. И вот теперь опять — то же самое. Второй раз — это слишком, Даша.

Некоторое время я осмысливала то, что услышала.

— Что случилось со вкусом? Это временно или… навсегда?

— Не знаю. Врачи говорят — результат аварии. Я попал в аварию в прошлом году. Видать, слишком сильно ударился головой. Но кто-то говорит, что это из-за стресса. Не верю. Что такое стресс? Выдуманная болезнь.

— Выдуманная… — я кусала губы.

Судьба, порой, шутит очень жестоко. Сначала футболист повредил колено, а потом повар потерял вкусовую чувствительность. У кого тут руки не опустятся?

— Даша, — позвал Богосавец.

Я тряхнула головой, решительно встала из кресла и сказала:

— Стресс это или нет, я не знаю. Но у вас есть мой кошачий язычок. Вы готовите — я пробую. Я не предам вас, Душан.

— Даша… — сказал он с непередаваемой интонацией, в которой было все — и благодарность, и облегчение, и радость. Он взял меня за руку и сжал мою ладонь между своими ладонями.

Сейчас он мог бы попросить меня ограбить с ним на пару банк, и я бы согласилась. На всё бы согласилась… И это было глупо, так глупо, но так… восхитительно. Лишь бы я была нужна ему, лишь бы он держал меня вот так за руку, и смотрел…

— Речь ведь идет не только о вашем гиперэго, — я попыталась говорить шутливо, чтобы скрыть волнение. — Пострадает ресторан — пострадают ваши люди. Они-то не виноваты, что их шеф пьет коньяк и курит.

— Переедешь ко мне? — спросил он.

— Вот это — лишнее. Если можно, лучше я буду жить в комнате отдыха. Так и в самом деле удобнее — не надо тратить время на дорогу до работы или до дома.

— Хорошо, — согласился он. — Насчет зарплаты…

— Зарплата на ваше усмотрение, — перебила я его. — У меня не слишком деловая хватка, даже не знаю, во сколько можно меня оценить. Пока я согласилась помогать вам, но не знаю, что из этого выйдет. Вдруг вы переоценили Дашины таланты?

— Это Даша их недооценивает, — он впервые за весь наш разговор улыбнулся. Улыбнулся искренне, открыто, как улыбался на камеру, готовя для телезрителей очередной шедевр.

— Верните Милана и Елену, — я решила воспользоваться моментом, когда у него улучшилось настроение, — они нужны ресторану. Они нужны вам.

Шеф мгновенно превратился в каменную статую — даже взгляд стал холодным.

— Это исключено, — отрезал он, отпуская мою руку.

— Вы виноваты не меньше, чем они, — не сдавалась я. — У них любовь, а вы позволили себе небольшую интрижку…

— Даша! — он произнес это таким тоном, что я поняла — бесполезно.

И пытаться не стоит.

— Никогда нельзя прощать предателей, — Богосавец всё же решил объясниться. — Если бы они рассказали мне сразу… Но они промолчали. Скрыли. И поставили работу ресторана под угрозу. О них — не обсуждается.

— У вас невыносимый характер, — сказала я.

— Знаю, — он немного смягчился. — Иди, отдыхай. Завтра у нас начнется самая настоящая война, и на сентиментальность времени не останется.