Воля Императрицы

— Я ожидал дворян за компанию, — признался он. — Её Имперское Величество не захочет, чтобы Сэндри забыла прелести придворной жизни, если есть возможность этому воспрепятствовать. Я благодарен за то, что это лишь четверо дополнительных дворян. Я не удивился бы и визиту Её Имперского Величества собственной персоной.

— Шан фэр Рос упомянул что-то насчёт грядущего визита во дворец кузины из Лайрана, — предложила Трис.

— А. Тогда понятно. Но благодарю за предупреждения, Ви… Трис.

Амброс улыбнулся ей:

— Ты обнаружишь, что Ландрэг может содержать самых разных гостей. Моя семья уже там.

Он поклонился и пошёл наверх, в свои комнаты, а Трис продолжила спускаться вниз, на кухню.

Уэнура, кухарка, подняла на неё взгляд от доски, где резала лук, и хищно осклабилась:

— Вот, кому можно доверить порезать что-нибудь, не порезавшись, — сказала она.

Они с Трис познакомились прошлым днём, когда Трис нужно было чем-то занять руки.

— Фартуки — на вешалке. Я послала служанок за покупками, и они ещё не вернулись. Подмени меня, пока я подогрею суп вон для этого.

Она дёрнула головой в сторону стола в конце комнаты.

Там со своим другом сидела Даджа. «У неё на лице будто написано «только не спрашивай», — подумала Трис, снимая с крючка фартук. Чайм отцепилась от шеи Трис и спланировала на пол, чтобы свернуться калачиком под кухонным столом. Лук стеклянную драконицу не привлекал. Повязывая поверх платья фартук, Трис сдёрнула поток ветерка с чёрного входа, чтобы тот уносил запах лука подальше от её чувствительного носа. Другой, более крупный поток, она притянула с передней части дома и мимо Даджи, чтобы подслушивать её разговор с костлявым мужчиной. Только позаботившись об этих частностях, она начала резать ждавшие её внимания чищенные луковицы.

— Жэгорз, зачем ты здесь? — спросила мужчину Даджа, пока тот пил из тяжёлой кружки. — Я думала, ты так и остался в Кугиско…

— Под замком, — сказал мужчина — «Жэгорз», повторила про себя Трис — когда Даджа замялась. — Я выбрался из госпиталя. Сказал им, что я выздоровел. И вёл себя как здоровый. Это мне под силу. Они не позвали кухонную ведьму, чтобы осмотреть меня. Понимаешь, она всегда знает правду, и она бы им сказала. Может быть, она по запаху чует, я не знаю, но я целую неделю притворялся таким же, как они. Закрытое крыло было переполнено, и там ещё ждали другие вроде меня, поэтому мне задали несколько вопросов, дали мне аргиб и новую одежду, и отпустили.

— Этот зелёный халат, который ты носишь — не новый, — сказала Даджа, пока Уэнура ставила кастрюлю с супом греться на одну из печей поменьше. — Это тот самый халат, который ты носил, когда помогал мне вытащить остальных во время пожара. На нём до сих пор подпалины.

— Я сказал им, что этот халат приносит мне удачу, — ответил Жэгорз. — Он и принёс мне удачу. Я носил его, и хотя я знал, что губернатор видел меня на пожаре, и я знал, что его палачи придут за мной, я притворился, что я — как те люди снаружи, и сбежал из Кугиско, и это сработало. Так что халат — счастливый, потому что палачи до меня не добрались. И мне на самом деле было лучше за городом, в зелёных полях, только они не зелёные, когда снег. Но трудно есть траву, и я не охотник, поэтому я возвращаюсь в города и деревни, и ухожу оттуда, когда голоса переполняют мою голову, но мне нужно есть.

Он повесил голову:

— Я добрался сюда, один с моим… моим…

Он вздохнул, его костлявые плечи осунулись:

— Безумием.

Уэнура закатила глаза, глядя на Трис, закончившую с луковицами и перешедшую на пастернак. В кухне было душно. Кухарка подошла к ставням и распахнула их.

— Но вот же они, голоса, разве вы их не слышите? — вдруг спросил Жэгорз.

Трис высвободила нить ветерка, поскольку закончила резать луковицы, и позволила ей вплестись в основной поток. Вернулись служанки, заглушая голоса Даджи и Жэгорза. Одна из них взяла на себя нарезку.

— Ну, служанки же вернулись, — сказала ему Даджа.

Трис сняла фартук и повесила его на крючок, затем пошла мыть руки неподалёку от Даджи и Жэгорза, в пределах слышимости.

— Нет! — воскликнул Жэгорз. — Голоса повсюду в городах и деревнях, голоса в воздухе, говорящие о любви, и драках, и деньгах, и семьях, и…

Даджа взяла его ладони в свои, глядя ему в глаза:

— Успокойся, — строго сказала она ему. — Ты в безопасности.

Трис высушила руки, хмурясь.

— Но иногда голоса и видения, хотя видений у меня было не так много, иногда у них есть тайны, и если о них проболтаться, то за тобой начинают охоту мужья и отцы и солдаты с ножами! — возразил Жэгорз.

Он дрожал с ног до головы.

— Они охотятся на тебя, и делают тебе больно, чтобы узнать, откуда ты знаешь об их планах, поэтому нигде не безопасно — даже если это всего лишь кузнец, встречающийся в сарае с женой своего лучшего друга, они делают тебе больно, потому что думают, что ты — шпион!

Трис подошла и закрыла открытое окно.

— Но тут же жарко! — возразила Уэнура. — Нам нужен свежий воздух.

Даджа повернулась, взглянув на Жэгорза. Он замолк, побледнев под своей щетиной. Даджа отпустила его, и он закрыл лицо ладонями. Он всё ещё дрожал.

Трис снова открыла окно, но лишь одну ставню, чтобы воздух не дул прямо в сторону стола Даджи. Ни Даджа, ни Жэгорз этого похоже не заметили, хотя кухарка и служанки вздохнули с облегчением. В кухне действительно становилось жарко.

Трис подошла и уселась рядом с Жэгорзом:

— Откуда ты?

Он дёрнулся прочь от неё.

— Прекрати так угрюмо на него смотреть, — приказала Даджа, хмурясь на рыжую. — Ты своим угрюмым лицом могла бы напугать торговкую дюжину сумасшедших. Жэгорз — моя друг, и я не позволю тебе пугать его.

— Я не думаю, что она меня пугает, — пробормотал Жэгорз.

— А должна бы, — решительно сказала ему Даджа. — Она пугает большинство вменяемых людей.

Она остановила его возражения, подняв свою латунистую руку:

— Ты достаточно вменяемый, даже если безумец.

— Если он и сумасшедший, то, возможно, не без причины, — сказала Трис, закрывая глаза. — Сколько тебе лет, Жэгорз.

Он моргнул, его тонкие губы дрожали:

— Я… не знаю, — сказал он наконец. — Один император и две императрицы…

— Сорок пять, возможно пятьдесят, — сказала Уэнура у Трис за спиной. — Ты был слишком маленьким, чтобы помнить смерть старого императора?

Жэгорз покачал головой, явно роясь в своей памяти.