Воля Императрицы
Шрифт:
«Жаль, что я не могу спрятаться в шкафу, как Жэгорз», — подумала она, походя обновляя холодильные заклинания в комнатах. «Но нет», — со вздохом добавила она, «я — маг. Маги должны спокойно принимать такие вещи».
Браяр едва заметил Жэгорза, когда распахнул свой шкаф и схватил первые попавшиеся ему на глаза приличные рубашку и штаны. Он закрыл шкаф, затем вспомнил, что ему нужна накидка. На этот раз, открыв дверцы, он заметил забившегося в самый дальний угол Жэгорза.
— Она — не маг, — сказал он мужчине. — Она не может видеть
Он оставил шкаф открытым, и начал стягивать с себя рабочую одежду.
— Тебе легко говорить, — огрызнулся Жэгорз. — Ты не слышишь все обрывки и куски, которые слагаются в одно чудовищное целое.
Натягивая штаны, Браяр спросил:
— И что, ты что-то сложил вместе? Что-то чудовищное и целое, имеющее смысл?
— Я смог бы, — настаивал Жэгорз. — Если бы приложил к этому усилия.
Браяр застегнул пуговицы на длинных рукавах своей рубашки.
— Старик, твой разум — в тысяче мест. Ты потерял его в болоте слов и видений, — сказал он не без сочувствия. — Никто не сможет использовать их тебе во вред, пока ты не сложишь их вместе и не расскажешь кому-то. Ты вообще хочешь это сделать?
Жэгорз немного выпрямился:
— Нет, — медленно ответил он. — Там слишком много, и всё так запутано.
Он потёр свой костлявый нос.
— Ты не думаешь, что кто-то может меня пытать, чтобы я выдал это всё, а потом уже сложить что-то вместе из этого?
— Они будут так же перегружены, как и ты, — сказал Браяр, натягивая сапоги. — Зубы Лакика, Жэгорз, ты в таком состоянии провёл тридцать лет. В твоей бедной, выжившей из ума башке всё смешалось. Только какой-то другой безумец захочет попытаться выудить оттуда что-то подлинное.
Он взял свой носовой платок, и лишний раз протёр свои сапоги, добавив блеска потускневшим местам.
— Если ты думаешь, что она такая могущественная, то покинь Наморн.
— Просто покинуть Наморн? — повторил Жэгорз, выпрямившись ещё больше.
Браяр поднял взгляд, увидел, что грозит его одежде, и отодвинул её подальше от безумца. Хотя умом он знал, что Сэндри сшила его одежду так, чтобы та сопротивлялась заурядным попыткам её смять, сердце его волновалось за красивые вещи.
— Просто покинь Наморн, — сказал он. — Нет Наморна — нет императрицы. Нет императрицы — нет палачей с приносящими боль кольями, и щипцами, и заклинаниями, которые тебя ждут не дождутся. Ты не услышал достаточно ни в какой другой стране, чтобы был смысл тебя преследовать — только здесь.
Он вдел плечи в накидку, и взглянул в зеркало. Одним из преимуществ его очень короткой стрижки было то, что никогда не нужно было причёсываться.
— Как ты думаешь, мне стоит отрастить усы?
Не услышав ответа, он огляделся. Жэгорз сидел, наполовину выпростав длинные ноги из шкафа, и по его щекам текли слёзы.
Браяр нашёл свои платки. Один из них он дал Жэгорзу.
— Тебе нужно расслабиться, — твёрдо сказал он Жэгорзу. — Если так и дальше пойдёт, то ты растрясёшь себя на части. Ну что теперь не так? Или тебя довела до слёз мысль об усатом мне?
— Так просто, — надрывающимся голосом
ответил мужчина.Он громко высморкался.
— Вы — ты, и Даджа, и Трис, вы берёте узел, который так долго вязался, и вы просто… разрубаете его. Я годами пытался его развязать, а вы его разрезали на куски буквально за несколько дней. Почему я этого не видел? У меня — годы взрослого мужчины, а вы — просто дети, но…
— Эй, осторожнее с «детьми», — посоветовал Браяр. — У меня вся жизнь ушла на то, чтобы избавиться от этого ярлыка. Буду благодарен, если ты это примешь во внимание.
Жэгорз снова высморкался.
— Ты сбросил с себя полудюжину имён, — сказал он приглушённым из-за платка голосом. — Но одно ты не потеряешь никогда, и оно — «друг».
— Ладно, хватит, — сказал Браяр, проверяя манжеты.
Эмоциональные разговоры всегда его смущали.
— Я пойду делать комплименты императрице. Ты можешь остаться здесь, но тебе будет гораздо удобнее в кресле, или на кровати.
Не оглядываясь, он покинул комнату, осторожно закрыв за собой дверь. «Ему станет лучше, когда он покинет Наморн», — подумал Браяр, труся вниз по ступеням. «Возможно, достаточно лучше, чтобы прилично прожить оставшиеся ему годы».
Достигнув первого этажа, он подумал: «Кому-то следует тщательнее искать необычных, вроде нас, до того, как они станут такими, как Жэгорз».
Императрицу и её придворных он нашёл в летней зале замка, той, которая получала больше всего света, и на террасе снаружи. Берэнин сидела в кресле у перил террасы, где она могла наслаждаться запахом роз, поднимавшихся вдоль каменных перил из сада прямо под ней. Браяр приблизился к ней, и глубоко поклонился, призывая к себе розу с ещё не раскрывшимся бутоном. Императрица отодвинулась в сторону, когда лоза протянула к Браяру свой покрытый шипами отросток. Бутон набух, затем раскрылся по мере своего приближения, открыв взорам своё кроваво-алое сердце. Браяр осторожно срезал цветок своим карманным ножиком, обрезав шипы и залечив надрез на основной лозе, прежде чем отослать её обратно.
Маг Кэнайл стоял, прислонившись к каменным перилам рядом с императрицей. Он дёрнулся, когда лоза проползла мимо неё, и серебряное пламя его защитной магии собралось вокруг его ладоней и глаз. Когда он осознал, что это была работа Браяра, а не угроза для Берэнин, Кэнайл притянул пламя к себе, но не позволил ему впитаться себе обратно под кожу, пока лоза не вернулась на место.
— Использовать магию в присутствии императрицы без разрешения запрещено, — сухо сказал Кэнайл, будто это было какой-то мелочью. — Хотя я не думаю, что она тебя выбранит, хотя следовало бы.
Когда Берэнин подняла на него взгляд, Кэнайл поклонился:
— Ваше Имперское Величество, — сказал он, чтобы сгладить остроту своего намёка на укор.
Она озорно улыбнулась своему магу-хранителю:
— Винэйн Браяр обладает моим соизволением творить любую необходимую по его мнению растительную магию в моём присутствии, и обладал им с тех самых пор, как я показала ему мои оранжереи, — уведомила она Кэнайла. — А теперь прекрати дуться, Кэн, вот так, молодец.