Воровка. Ты не убежишь

— Минуточку, — я деланно хмурюсь. — Что значит, пытаешься?

Лиса теряется и отступает на шаг. Когда я замечаю, что она бледнеет, я торопливо говорю:

— Мне кажется, что мы уже подружились! Сама посуди — ты знаешь мой секрет, мы спали в одной кровати, я сейчас в твоей одежде, осталось только испить из одного кубка и всё, — щёлкаю пальцами, — мы не подруги, как сейчас, а лучшие подруги.

Лиса запрокидывает голову назад и смеётся.

— Что ж… Пойдём искать кубки, из которых сможем испить.

— Подожди секундочку, — я поднимаю палец. — Ты стой так, хорошо?

Я достаю из сумки фотоаппарат, включаю его и направляю на подругу.

— Аврора, я не люблю фотографироваться, — Лиса хмурится и закрывает лицо ладонью.

— Позволь мне сделать несколько снимков. Если тебе не понравится, я тут же удалю, — обещаю девушке. — Повернись немного боком, выставь чуть правую ногу вперёд. Нет, не так. Ближе к себе. Да. Отлично. Смотри в камеру.

Сначала Василиса дико смущается и никак не может расслабиться. У меня выходит её рассмешить, из-за чего девушка запрокидывает голову назад и вновь смеётся.

— Да! — я подпрыгиваю на месте от радости, когда получаю крайне удачные фотографии. — Ты только посмотри!

Я подскакиваю к Лисе и показываю ей снимки.

— Смотри только, какая же ты красавица!

— Ничего себе. Меня даже на фотосессии никто так не фотографировал. Хотя, папуля отдавал огромные деньги. Такие живые снимки, Аврора. У тебя просто невероятный талант!

— Спасибо, Лисёнок, — я смущённо улыбаюсь. — Я хотела пойти на факультет дизайна, и на дополнительные курсы по фотодизайну. Но… пошла на филолога.

— Я уверена, что всё ещё впереди. А когда я смогу эти фотографии выложить? Я хотела бы отправить родителям.

— Вечером скинем на ноутбук. Блин, — я дёргаюсь, когда по пальцам начинает течь мороженое.

Торопливо начинаю слизывать сладость с пальцев.

— Чёрт возьми, воришка, это выглядит слишком горячо, — чей-то горячий шёпот касается уха.

Я вздрагиваю и чуть ли не роняю рожок на землю. На живот скользит тёплая рука, а спиной я чувствую жар горячего тела.

— Мирон, что ты творишь? — взволнованно шепчу я, вопреки всем правилам приличия прижимаясь к молодому человеку ближе. — Мир!

Восклицание вырывается из моей груди, когда молодой человек вдруг поднимает мою руку за запястье к своим губам. Он проводит языком по пальцам, собирая потёкшее мороженое. Откусывает кусок рожка. Я поворачиваю голову назад настолько сильно, что чуть не сворачиваю голову. Молодой человек жмурит глаза, вновь облизывает мои дрожащие от его близости пальцы.

— Вкусно, — незнакомая мне ранее улыбка трогает его губы.

Парень открывает глаза и ловит мой плывущий и растерянный взгляд. Я глупо хлопаю глазами и пытаюсь вернуть хоть какие-то мысли в голову, но там только гулкая пустота. Хотя, нет. Мне кажется, что там сейчас взрываются салюты. Или это моё надрывное сердцебиение?

— Это моё мороженое, — шепчу я онемевшими губами.

— М-да? Хочешь сказать, что ты его первая взяла? — Мирон снова кусает рожок.

Мороженое растаяло, поэтому оно начинает течь по моим пальцам до самых запястий. Но молодой человек не даёт сладкой субстанции добраться до рукавов белого свитера. Он снова проводит языком по моей коже.

— Мирон! — выдыхаю хрипло. — Ты творишь что-то… непотребное!

Непотребное. Но такое желанное. Что-то интимное и тонкое… на грани того, как прикасаются к возлюбленным. Я впервые в своей жизни испытываю такие эмоции. Такое томление, которое не только пускает мурашки бегать по коже, но и сладостными спазмами сворачивается в грудной клетке. И я замираю. Застываю, чтобы проанализировать эти чувства. Запомнить и впитать.

— Я решил, что мороженое сойдёт за извинения, — Мирон съедает рожок. — Но у меня есть ещё одно предложение.

— Какое же? — я хочу фыркнуть, но мой голос отчего-то звучит слишком хрипло.

— Пойдём-ка, — он бережно перехватывает меня за запястье.

Я подмечаю этот жест лишь по той причине, что Олег всегда оставлял на руке синяки, когда тащил моё сопротивляющееся тело в укромный уголок.

— Лиса! — я оборачиваюсь на подругу, но замечаю, что её отвлекает Даниил.

Парень о чём-то говорит с девушкой, а она полостью поглощена общением с ним. Мирон подводит меня к небольшому фонтану, закатывает рукав белоснежной кофты, подставляет мою ладонь под струю воды. Большими пальцами смывает липкость с руки.

— Мирон, я вроде не маленькая, — пытаюсь возразить я. — Мне кажется, что я и сама справлюсь.

— Я должен извиниться за вчера, — сведя брови над оправой очков, тихо и немного виновато говорит молодой человек. — Я действительно сильно разозлился из-за того, что прождал тебя во дворе. Ко мне несколько преподавателей подходили и спрашивали, почему я сижу.

— Прости. Я забыла.

— Я понял, почему ты забыла, — молодой человек кивает. — И это покоробило ещё сильнее. Эта девушка совсем не тот человек, с кем стоит заводить дружбу.

— Мирон… Выбирать друзей я буду сама, — оскорблённо выдыхаю я. — Не суй, пожалуйста, свой нос, куда не следует.

— Я просто предупреждаю тебя, Аврора. Я вышел из этого мира, где богатые отпрыски соревнуются, кто купит больше дорогих вещей и урвёт что-то эксклюзивное, но бесполезное.

— И, наверное, сам к таким и относишься, — вставляю шпильку.

Мирон пальцами обхватывает мой подбородок и склоняется. Его глаза находятся так близко, что я могу рассмотреть каждую ресничку. Молодой человек проводит большим пальцем по нижней губе и немного её оттягивает, задумчиво за этим наблюдая.

— Да, Аврора. Я один из них. А ты очень редкий экспонат.

До моего воспалённого от его близости и прикосновений мозга не сразу доходят его слова. А когда доходят, я выхожу из себя. Бью его в плечи ладонями, желая оттолкнуть. И, к моему изумлению, у меня это получается. Молодой человек падает в фонтан.

— Боже, — я прижимаю пальцы к губам и смотрю на мокрого Мирона в ужасе.

Он точно меня убьёт. Но вместо того чтобы извиниться, я выдаю:

— Охладился, коллекционер?

Мирон в ярости поднимается, выхватывает фотоаппарат из моих рук и под мой раненый крик кидает его на асфальт. Я могу только руки протянуть и в ужасе смотреть, как самый дорогой сердцу подарок разлетается на осколки.

— Нет. Нет. Нет, — я плачу от отчаяния.

Падаю на колени и начинаю собирать части фотоаппарата.

— Нет, — прижимаю их груди, будто могу их восстановить и вернуть всё на прежнее место.

— Аврора, что такое? — голос Лисы раздаётся над головой. — Ты упала? Что с фотоаппаратом?

А у меня нет сил на то, чтобы ответить. Я глотаю слёзы и пытаюсь подобрать каждый осколок.

— Ави, — Василиса присаживается рядом и с тревогой смотрит в лицо, — что с тобой?

— Это подарок папы. Последний его подарок перед смертью, — шепчу, не выдержав и начав рыдать.