Воровка. Ты не убежишь

— Что молчишь, Абрамова? Язык проглотила? Или, может, боишься признаться, что нападаешь?

— Что ты несёшь? — я не выдерживаю. — Головой ударилась?

— Ты два раза находила людей без сознания. И заметь, оба этих человека так или иначе оскорбили тебя. Ты так мстишь, да? Нападаешь со спины и начинаешь душить.

От таких обвинений у меня даже дар речи пропадает. Я смотрю на Милену, которая впервые на моей памяти не выглядит так, будто сошла с подиума.

— Я знаю, что это ты, — она сощуривает глаза и приближает свою лошадь вплотную к моей. — И я докажу это. Я размажу тебя и твою жизнь.

— Ну, ты постарайся, ничтожная девочка, — от злости я запинаюсь и не выговариваю слова. — Постарайся, как ты всегда стараешься подгадить другим. Посмотрим, как ты снова провалишься. Как с оценками. Со списыванием. Интересно, если я расскажу, что под твоей юбкой на каждом занятии прячется телефон, насколько быстро ты вылетишь из академии? Даже деньги твоего отца не помогут. И хлопанье глазами тоже.

Я блефую. Рассказывать я, естественно, ничего и никому не собираюсь. Не в моих правилах и устоях быть стукачкой и подставлять другого человека, даже если он настолько гадкий, как Милена.

Я верю в то, что жизнь всех проучит. Рано или поздно. Везти постоянно ей не будет.

— Тварь, — Милена замахивается и со всей силы бьёт Зарю по крупу. — Ты боишься лошадей? — ухмыляется подло. — Так покатайся с ветерком.

Я не знаю, что она делает, потому что мёртвой хваткой вцепляюсь в поводья, когда Заря подо мной встаёт на дыбы, ржёт, а потом срывается с места, углубляясь в лес. Ветки больно хлещут по лицу, оставляя глубокие царапины. Я жмурю глаза, потому что мир вокруг смазывается в одно сплошное красно-жёлтое пятно. Ещё и из страха, что какая-то ветка попадёт в глаза и лишит меня зрения.

Мне кажется, что Заря с каждой секундой лишь ускоряется. Я трясусь от ужаса и молю о том, чтобы не слететь с неё.

И когда Заря вдруг начинает тормозить, я не верю своему счастью. Она ржёт громко и странно подпрыгивает. Я открываю глаза и вижу Мира, который выставляет руки вверх и что-то говорит утешительное. Заря ржёт ещё громче, а потом кусает за руку. Мирон вздрагивает, но не двигается с места. Парень ладонью касается морды Зари и начинает поглаживать её, что-то ласково приговаривая.

Не в себе от накрывающего с головой ужаса, я не слышу совершенно ничего.

Только подмечаю краем сознания, что Мирон смог успокоить разъярённую ударом лошадь.

— Звёздочка моя, — ласковый и любимый голос касается слуха, — разожми пальцы.

Руки Мирона скользят по моим сжатым до боли пальцам.

— Не могу, — выдавливаю из себя, понимая, что пальцы свело от судороги.

— Всё хорошо, девочка моя. Всё хорошо, — как с Зарёй, разговаривает он со мной. — Вот так.

Мир по очереди разжимает мои пальчики, растирает их.

— Давай, звёздочка, — Мирон обхватывает меня за талию и стаскивает с лошади. — Чёрт, малыш, я так испугался.

Мир сжимает меня в своих руках с такой силой, что я дышать не могу. Но зачем мне воздух, когда он так близко? Когда прижимает к себе, как самую большую драгоценность в своей жизни? Он мой воздух! Он больше, чем воздух. Он моя жизнь. Он моё всё.

Я всхлипываю от счастья, что Мир стоит так близко. От облегчения, что я чувствую тепло и жар его крепкого и сильного тела. От восторга, что могу втягивать любимый запах.

— Всё, всё, Аврора. Всё позади, — Мирон по-своему трактует мои всхлипы.

Парень немного отстраняется, заглядывает в глаза и обхватывает лицо ладонями, чтобы быстрыми поцелуями начать обсыпать расцарапанную кожу. Он бережно прикасается влажными губами к ранкам, будто хочет забрать боль. Я жмурю глаза и тянусь к его теплу, к его ласке и нежности.

Боже мой. Как же мне его не хватало. Как же сильно я ждала, что вновь окажусь в любимых и надёжных руках.

— Всё хорошо, — вновь повторяет он и прикасается к губам нежным поцелуем, который вышибает почву из-под ног.

Наслаждаться этим поцелуем не даёт громкий топот. Вокруг начинают собираться однокурсники. Ева Кирилловна спрыгивает с лошади и кидается к нам.

— Абрамова, что болит? Ты ничего не сломала? — она вертит меня, как куклу.

Руки женщины дрожат, она явно до ужаса испугалась тому, что мог погибнуть студент.

— Всё нормально. Жива, — спешу заверить её.

— Быков? Вот чёрт, — она замечает кровь на руке Мира. — Дай, посмотрю.

— Пустяки, — Мирон шагает ближе ко мне, обхватывает рукой за плечо, притискивает к себе. — Сущий пустяк.

— Нужно возвращаться в академию, — говорит женщина.

— До академии долго добираться, — Мир проводит пальцами по моему плечу, — а Аврора вряд ли осмелится сесть сейчас на лошадь. Давайте, подождём немного.

— Вам нужно раны обработать, Быков.

— Я видел у вас аптечку, — Мир улыбается. — Всё нормально. Давайте не будем из-за пустяка пару прерывать. Вы вроде хотели что-то в лесу показать.

— Да, — женщина рассеянно кивает. — Тут недалеко озеро. Пойдём.

Я вскидываю глаза и сталкиваюсь с ехидной ухмылкой Милены. Ярость и ненависть ядовитой отравой разъедают грудь. Какая же она… тварь! Хуже животного! Подлая, мерзкая!

— Погодите, — Даниил окликает Еву Кирилловну, — а какое наказание понесёт Новикова?

— Вы про что, Сергеев?

— Я видел, как она ударила лошадь Авроры. Намеренно.

— Я тоже видел, — подаёт голос Олег, заставив меня в изумлении на него посмотреть.

— И я видела.

— И я.

Со всех сторон слышатся голоса, которые на моих глазах стирают ухмылку с высокомерного лица Милены.

— Они все лгут, — визжит девушка.

— Что ж… Пойдём к озеру, — Ева Кирилловна окидывает всех предупреждающим взглядом. — Лошадям нужно отдохнуть. Научимся разводить костёр.

Мир берёт своего коня и мою Зарю за поводья. Я молча следую за ним и за всеми одногруппниками, которые не спешат спешиться.

Через три минуты мы оказываемся у шикарного озера. Ещё через двадцать в ровном кругу камней на ветках пляшет огонь, выбрасывая золотые искры в воздух.

Мирон сидит у дерева, привалившись к нему спиной, а я приближаюсь к нему, держа аптечку в руках. Сердце стучит так громко, что мне кажется, весь лес его слышит. Встаю на колени рядом с парнем, достаю бинт и перекись водорода.