Воровка. Ты не убежишь

— Закатай, пожалуйста, рукав, — прошу его, не решаясь посмотреть в лицо.

Мир послушно оголяет рану. Слава богу, это просто царапина. Я всё равно лью перекись на рану, бинтую это место. Когда я осторожно прячу всё в аптечку и хочу подняться, Мир пальцами приподнимает мой подбородок и мягко заглядывает в глаза.

— Может, хватит от меня бегать, звёздочка? — шепчет ласково.

— Я не…

— Сядь, — велит Мир.

Он тянет меня за руку и заставляет сесть на траву рядом с ним.

— Мир… — шепчу, когда парень кладёт мою голову себе на плечо, давя ладонью на затылок.

— Молчи, Аврора, — велит строго. — Прошу, молчи сейчас. Просто посиди так. Я слишком испугался.

И я не могу сопротивляться. Наплевав на весь мир, опускаю голову ему на грудь, чтобы слушать, как громко бьётся любимое сердце.

Трещит костёр, однокурсники поют песни, а я слушаю песню любви любимого сердца и впервые за месяц чувствую себя цельной. На своём месте.

Она:

Трещит костёр, осень листья золотит,

В твоих карих глазах весь мой мир блестит.

Я слышу твоё сердце, оно говорит о любви,

За глупость меня, за прошедшие дни — прости.

Ты был моим, но страх всё сломал,

Для спасения моего ты ветви ломал.

Люблю тебя, мой ты единственный свет,

Без тебя в мире пусто, счастья нет.

Он:

Трещит костёр, огонь нам шепчет вновь,

Что свяжет нас навеки эта любовь.

Одну тебя любить буду я всегда,

Ты моя звезда, светишь мне сквозь года.

33

Мирон

Моя девочка жмётся ко мне всем дрожащим и таким хрупким телом. Неописуемая нежность плещется в моей груди, а пальцы всё ещё подрагивают из-за пережитого страха.

Ни разу в жизни так не пугался. Ни единого раза мне не казалось, что я на несколько мгновений умер. Когда увидел Ави в этом костюме, обтягивающим стройные ноги и ладную попку, не мог отвести от неё взгляда. Пожирал её фигуру глазами. Каждый изгиб.

В принципе, как и весь чертовски тяжёлый месяц, в течение которого наблюдал, как она милуется с Гришиным.

Я заметил её страх перед лошадьми. За этот месяц я изучил эмоции на её лице досконально. За этот месяц я стал окончательно повёрнутым. Одержимым. Ей.

Я следил за ней, чтобы девчонка, не дай бог, не свалилась с лошади, на которую я её подсадил. Видел, как страх на её лице сменился решительностью и сосредоточенностью. Как и всегда, когда она решает сложную задачу. Когда погружается в учёбу с головой.

А я просто подыхал от желания, видя, как стройные бёдра покачиваются вперёд и назад. За этот месяц я стёр кулак в кровь, представляя её под собой. На себе. Рядом с собой. На коленях. Уверен, моя девочка сгорела бы от стыда, если бы только узнала, какие картинки мелькают в моей голове. И не только тогда, когда она находится в поле зрения. Ночью. В душе. Да почти постоянно.

И это бесит. Вымораживает. Заставляет скрипеть зубами. Потому что она не моя.

Не моя, конечно. Но это не мешало мне с вожделением наблюдать за ней, раскачивающейся на лошади. И лишь мои похоть и желание, направленные на Аврору, были причиной того, что я заметил, как тварь Новикова, держа в руке острый камень, опустила его на крупу лошади.

Казалось, что моё сердце вывалилось на землю под ноги моего коня, когда я увидел, как лошадь заржала, встала на дыбы и рванула в лес. Я смотрел на хрупкую фигуру Авроры и молил Бога, чтобы она не слетела. Молил её, чтобы она держалась.

Я действовал на автомате. Я не осознавал, как пришпорил коня и направил его наперерез. Сначала думал, что нужно сдёрнуть девчонку за талию, но риск уронить её и травмировать был слишком велик. В голове пронеслись десятки картин, как она падает на листву, потому что я не смог удержать.

Я не помню, как слетел с коня. Как оказался перед мордой лошади Авроры. Как останавливал её, даже не чувствуя страха за свою жизнь. Мой взгляд уже ощупывал Аврору, которая жмурила глаза и держалась за поводья с такой силой, что пальцы стали синими.

Опускаю голову и взглядом скольжу по расслабленному лицу девчонки. Лежит, опустив ресницы и о чём-то думая. Кожа вся поцарапана, кровь уже подсохла. Я давлю в себе желание начать покрывать её лицо поцелуями. Ловлю любопытные взгляды однокурсников, которые на нас постоянно бросают. Особенно злобные принадлежат Гришину. Я только со спокойствием встречаю их, выгибая бровь и молчаливо спрашивая, чего он хочет.

Эта девушка моя. Потому что сейчас она жмётся ко мне, обжигая дыханием шею.

— Всё, дорогие студенты. Пора возвращаться в академию, — Ева Кирилловна хлопает в ладоши, привлекая к себе внимание. — Гуськом направляемся по тропе. Коней не гоним.

Все послушно поднимаются с травы и песка, отряхиваются и удаляются. Аврора отрывает голову от моей груди, садится и сжимает пальцы в кулаки. Кидает взгляд на свою лошадь и заметно начинает дрожать. Я накрываю её руку ладонью. Девчонка поворачивает ко мне голову и смотрит на меня невозможными карими глазами, в которых я вижу собственное отражение.

— Так, Аврора, я Зарю забираю. Я понимаю, что ты теперь боишься, поэтому прошу твоего молодого человека довезти тебя до академии.

— Но он не мой… — девчонка краснеет, пытается возразить, но я её перебиваю:

— Хорошо, Ева Кирилловна. Доставлю в целости и сохранности.

— К слову говоря, Мирон, за сегодняшнюю пару я добавлю тебе восемьдесят баллов.

— За что это? — мои брови взлетают вверх.

— За самоотверженность и храбрость, Быков. Это был не просто урок верховой езды. Как я и сказала ранее, это и пара психологии. В стрессовой ситуации, которая не была запланирована, ты сумел сориентироваться, — женщина пожимает плечами. — При видении бизнеса эта черта характера очень важна.