Воровка. Ты не убежишь

— Тебя тоже били? — ладошками поглаживаю лицо молодого человека.

— Били… — грустно улыбается молодой человек. — У неё трость с набалдашником, которым она била по спине, чтобы я выпрямился. Её методы наказания были весьма… жестокими. В академию я сбежал из-за ссоры с ней.

Мирон смолкает, хмурит брови, а на его лице отражается тоска. Я мягко провожу кончиками пальцев по хмурой складке, пытаясь её разгладить.

— Сколько ты с ней не разговариваешь?

— Со дня нашей встречи, — отвечает ровно, но я замечаю вину на дне его глаз.

— Почти два месяца! Ты хоть сказал ей, что поступил?

— Нет, — отрицательно качает головой. — Только матери. Уверен, она передала.

— Мирон! — я сильнее сжимаю его лицо ладошками. — Как бы сильно ты на неё не злился, тебе следовало ей сказать, что с тобой всё в порядке! Она же всё равно любит тебя.

— Она сказала, что я ей больше не внук. Отреклась от меня, — ухмыляется уголком губ, а у меня сердце разрывается от боли, когда я вижу уязвимость в его глазах.

Боже мой. Мой мальчик. Как же ему больно.

— Мирон, — я встаю на колени, как и он. Теперь мой любимый снова выше меня. Я смотрю в его красивые карие глаза, в которых вижу собственное отражение. — Напиши, мой родной. Напиши бабушке о том, что с тобой всё хорошо. Как бы сильно ты не злился, как бы сильно не было больно, она имеет право знать. Тебе не нужно с ней общаться, но она твой единственный родной человек.

— Ты ошибаешься.

— Что? В чём?

— Ты мой родной человек.

— Мирон, — я лбом вжимаюсь в скулу парня и часто дышу, вновь пытаясь прогнать слёзы, — я боюсь, что всё снова пойдёт прахом.

— Я не позволю никому это разрушить, — заправляет волосы мне за уши. — Слышишь, маленькая? Я не позволю. Ты самое светлое, что было и есть в моей жизни. Я всё готов отдать за твою улыбку. И если мне придётся идти против всех, я пойду. Чтобы быть с тобой.

— И я, — шепчу с нежной улыбкой, поглаживая щёку любимого.

— Звёздочка, — вдруг хрипит Мирон, опуская взгляд на мою грудь.

— Боже, — я торопливо начинаю натягивать рубашку, которую парень несколько минут назад стянул с меня.

Мои щёки горят от смущения. Я кусаю нижнюю губу, непослушными пальцами пытаюсь застегнуть пуговицы. Но Мирон накрывает рукой мои подрагивающие пальцы.

— Мир, — шепчу смущённо, когда молодой человек отводит мои руки в стороны и кончиками пальцев прикасается к ключицам, заскользив ими вниз, — меня это смущает.

— Ты такая красивая, Аврора, — парень подаётся вперёд и целует шею и ключицу.

Он кладёт руки мне на талию, тянет вверх, ставя меня на ноги. Теперь его губы скользят по моим рёбрам, спускаются к животу и задерживаются на пупке. После чего молодой человек начинает целовать мой шрам.

— Откуда он? Ты не сказала в прошлый раз.

— Я ненавижу это вспоминать. Но… Мне было пятнадцать, когда мама сообщила, что встретила мужчину и собирается за него замуж. Я всё ещё надеялась, что они с папой сойдутся. Что он вернётся. Я умоляла маму подумать, но моё мнение никогда не интересовало её. Тогда она дала мне пощёчину за то, что, по её мнению, я слишком дерзко с ней разговаривала.

— Как знакомо, — с горечью хмыкает мой любимый.

— Да. Знакомо. Слишком часто мне затыкали рот. Я была безумно зла на неё и ушла из дома. Я ушла на заброшенную стройку, где упала и свалилась на штырь. Я потеряла много крови. Мне повезло, что пришли паркурщики. Только благодаря им я осталась жива. И знаешь, что самое отвратительное, Мирон? Она пришла ко мне в больницу и наорала. Не осталась со мной в больнице, и ушла. Уехала вместе со своим женихом отдыхать к морю. С ним и с его детьми. Которым после она верила куда больше, чем мне. А, точнее говоря, мне она не верила совсем.

— Моя девочка, — парень целует мой шрам.

— Он некрасивый, — я пытаюсь прикрыть его.

— Что может быть некрасивого в том, что является частью тебя, Аврора? — спрашивает серьёзно и чуть сурово.

Я теряюсь и хлопаю глазами, смотря в запрокинутое лицо Мирона.

— Я говорю тебе честно, что как парень я не умею красиво говорить. Я могу ехидничать, быть колким, выводить из себя. Жизнь с бабушкой научила. В последние годы я всеми силами пытался ей насолить. Стереть это высокомерие с её лица. С тобой я всеми силами пытаюсь подобрать слова, чтобы выразить чувства. Аврора, эти чувства… они сводят меня с ума. Выворачивают душу наизнанку. Чёрт… — Мирон лбом вжимается в мои тазовые косточки. — Я всю жизнь был один, Аврора. Я не знал любви. И, как позже оказалось, друзей у меня тоже не было, — горько улыбается. — Мне кажется, что зацепила ты меня именно тем, что показывала свою холодность. Я всё детство пытался добиться бабушкиного расположения. Получить её одобрение.

— Мы слишком в этом похожи, — с грустью улыбаюсь я.

— Я веду к тому, малышка, что выражать чувства слишком сложно. Но единственное, что ты должна знать — я люблю каждую клеточку твоего тела.

— Мир, — тяну, пальцами зарываясь в волосы на его затылке, — это взаимно. Всё же, родной мой, напиши бабушке.

— Я… — начинает часто и надсадно дышать. — Я…

— Мир, — шепчу ласково и с любовью, обхватывая его лицо ладонями, — я рядом. Я с тобой, слышишь? Ничего не изменится. Хуже точно не станет!

Молодой человек кивает. Встаёт с колен и хватает телефон, который до этого лежал на подоконнике. Замирает у окна, смотрит в одну точку. Я подхожу к нему со спины, обвиваю торс руками, щекой прижимаюсь к лопаткам. Я прижимаюсь к нему настолько тесно, насколько могу.

Мирон тяжело выдыхает и начинает печатать сообщение. Я не читаю, не лезу. Это его личное. Только поглаживаю пальцами по груди, где часто колотится его сердце.

— Написал, — хриплым голосом говорит Мирон.

— Я горжусь тобой, — я чувствую, как сильно вздрагивает парень, и тут же понимаю, на что именно у него такая реакция. — Я очень горжусь тобой, родной.

Мир разворачивается, смотрит мне в лицо чуть красными и воспалёнными глазами.

— Что, если она не ответит?

— Мирон, просто она будет спокойно спать, зная, что с тобой всё в порядке. Ты бы не стал писать, если бы я не попросила. Ничего уже не изменится.

Я приподнимаюсь на носочки и целую его в уголок губ.

— Всё, — звонкий чмок. — Будет, — поцелуй в подбородок. — Хорошо, — я целую его в губы, языком проводя по нижней губе.

Молодой человек привлекает меня к себе, целуя жадно, будто я вот-вот растворюсь и исчезну. А я вновь осознаю, насколько сильно я люблю его. Страсть накрывает с головой, руки любимого начинают шарить по телу. С моих губ слетает громкий стон, чтобы в тоже мгновение быть пойманным губами моего любимого. Я вскидываю руки, кладу ладони на затылок Мирона, пальцами зарываюсь в короткие волосы. Послушно откидываю голову назад, когда парень начинает покрывать поцелуями шею. Ноги подгибаются и только руки парня не дают мне рухнуть.

Звонок сотового заставляет Мирона закаменеть. Я кидаю косой взгляд на экран и говорю:

— Ответь.

Мир дрожащими пальцами принимает вызов.

*****

Мирон

— Здравствуй, Мирон.

Голос бабушки заставляет сердце сжаться. Только сейчас осознаю, насколько давно его не слышал.

— Привет, бабушка, — отвечаю надтреснуто, чувствуя, как Аврора щекой прижимается к моей груди.

Её прикосновения заставляют расслабиться и почувствовать поддержку.