Воровка. Ты не убежишь

— Ты… Поступил… — она запинается, вздыхает тяжело и жалобно.

— Да, бабушка. На бюджет. Вот, получил стипендию. Шестьдесят тысяч, — выпаливаю на одном дыхании.

— Мой любимый мальчик. Ты всегда был у меня умненьким и старательным. Я так горжусь тобой.

Я запрокидываю голову назад, потому что в носу начинает щипать.

— Ба, ты прости меня. Я должен был раньше тебе сказать.

— Нет. Нет, Мирон. Это ты меня прости. Мальчик мой, я всё требовала от тебя, требовала. Сама хороша. Я не должна была тебя прогонять. И говорить те ужасные слова. Ты мой любимый внук. Самый любимый человек.

— Ба, — хриплю в трубку.

— Я скучаю, внучок. Я так скучаю. Я вспоминаю, как ты по дому бегал, а я всё одёргивала. Вроде старая, а мудрости не набралась. Я всё пыталась ошибку свою исправить, чтобы не был ты таким, как она. Забывала любовь свою показывать. А я ведь так тебя люблю. Так люблю.

— И я тебя, бабушка, — говорю тихо.

— Я хочу приехать, Мирон. Хочу обнять тебя. Денег привезти.

— В выходные — дни посещения, бабушка. Приезжай в следующие. Только не нужно денег.

— Хорошо. Хорошо, мой внучек. Обязательно. А как учёба? Как питаешься?

Аврора мягко целует меня в подбородок и выходит с кухни, плотно закрыв дверь, оставляя меня одного. Я никогда не говорил с бабушкой так долго. Никогда наш диалог не был настолько душевным и открытым. Попрощался с ней только через два часа, чувствуя лёгкость на душе, будто камень скинул. И сам не осознавал, что всё это время чувствовал вину.

Аврора спит на кровати, свернувшись клубочком. Я подхожу к ней, опускаюсь на колени у кровати, целую в губы.

— Поговорил? — распахивает глаза.

— Да. Спасибо, маленькая. Спасибо тебе.

— За что?

— За тебя, — шепчу ей в губы. — За то, что ты моя. Я люблю тебя. Ты моя воровка. Воровка моего сердца…

Эпилог

Я подставляю лицо солнцу, втягиваю запах моря.

— Аврора, внучка, помоги мне, пожалуйста, — слышу за спиной голос бабушки Мирона.

Оборачиваюсь и улыбаюсь женщине, с которой с первого взгляда смогла найти общий язык.

— Конечно, — я спешу забрать из её рук огромный таз с мясом. — Зачем же вы сама таскаете тяжесть?

— Ой, пустяки, — женщина машет рукой. — Сейчас Мирон приедет, а у меня ничего не готово.

— Мирон сказал, чтобы мы без него шашлыки не жарили. Они с Данькой всё сделают. А мы с Василисой салаты нарежем.

— Всю работу расхватали. А мне чем прикажете заняться? — женщина сводит брови вместе, пытаясь выглядеть строгой.

— А Вы отдыхайте, — я улыбаюсь.

— Ох, за что же мне такое счастье? — женщина подходит ко мне и проводит рукой по голове. — Как же Мирону повезло с тобой, Аврора.

— Это кому ещё повезло. Вы воспитали прекрасного человека.

— Я совершила много ошибок.

— Но Вы стараетесь их исправить.

В отличие от моей матери, которая вычеркнула меня из жизни. Когда мы с Миром приехали на зимние каникулы к моей семье, она просто не пустила меня в дом. Сказала, что такая дочь ей не нужна.

— Не печалься, моя девочка, — женщина, которая прекрасно обо всём знает, прикасается к моей щеке пальцами. — Она ещё осознает всё. Рано или поздно, но осознает. Одиночество прочищает мозги.

— Хотелось бы мне в это верить, — я киваю. — Спасибо.

Я целую Александру Семёновну в щёку. Вижу, как из-за этого у неё собираются слёзы в глазах.

Я помогаю ей сесть в кресло, а сама бегу на кухню мыть овощи. Слышу, как к дому подъезжает машина. Слышу знакомые и родные голоса. Вытираю руки о полотенце и бегу встречать друзей и любимого.

Нас ждут самые потрясающие летние каникулы. Я люблю. Я любима. Рядом со мной те, кто любят меня, вопреки всему. Те, кто зная о недостатках, видят мою душу. Без шелухи и притворств.