Восемь дорог Желтого источника
Шрифт:
— Благодарю, — шепнул он, улыбаясь, не замечая хрустальные дорожки на своих щеках, — я готов.
Тепло и свет заполнили его до самых кончиков волос. Ему казалось, что он идет, не касаясь земли, а за ним вместо дорожки из алых капель тянется вереница ярко-красных, как одежды его госпожи, хризантем.
Глава 1.23
Господин Рэн
Острое ощущение опасности возникло внезапно, обожгло мертвым холодом, прошило затылок ледяной спицей за долю мгновения до того, как полосатый изверг спустил на них свои чары. Сильные, мощные, сравнимые с тайфуном. И все же колдун попытался противопоставить им хоть что-то. И даже не сказать, что совсем уж напрасно: одно из щупалец, метящих точно в него, он сумел криво, но отразить — оно скользнуло по невидимому панцирю защиты. Правда, за
«Самонадеянный глупец, непроходимый болван, — мысленно ругал он себя, сплевывая на пол кровь, — заигрался в недалекого варвара так, что маска приросла к лицу, теперь хватаешь ртом воздух, будто карп в сухой колее. Не хватило ума даже заранее выплести заклинание…»
— Не старайся, Тан Лан, — зазвучал совсем рядом ненавистный голос. — Сила живых в царстве мертвых слишком слаба.
Советник на ощупь схватился за лезвие ятагана, сжал ладонь покрепче и еле успел: воздух рассек свист плети, и он, стиснув зубы, выставил вперед окровавленную руку, принимая на нее черные хлесткие языки. Те дернулись и ударили вполовину не так страшно, как он ожидал: заклинания его, может, и слабы, но кровь колдуна и здесь чего-то да стоит. Однако даже так черный кнут рассек рукав и кожу от локтя до запястья, заставив зашипеть от боли.
— Не упирайся, Волк. Или забыл, как поступают с непокорными рабами? — Цзя Циньху в обличии демона неспешно приближался, забавлялся, словно кот, загнавший в угол мышь. — В прошлый раз ты так быстро покинул меня, я не успел развлечься как следует. К тому же приходилось следить, чтобы ты был в состоянии говорить, чтобы не сдох раньше времени… Сейчас заботиться об этом нет нужды. Какие восхитительные возможности открываются, не правда ли?
Еще одни удар плетью — куда легче… так, чтобы проверить — дернется жертва или смирится со своей участью. Он дернулся, да еще как — перекатился по полу и даже смог, опираясь рукой, подняться на ноги. А вот разогнуться оказалось сложнее.
Новоявленный князь демонов лишь усмехнулся и одним жестом развеял зачарованную плеть. Чтобы через мгновение вынуть из-за пояса уже настоящую с острыми стальными наконечниками.
«Проклятье».
Все, что советник мог сделать сейчас — тянуть время.
— Возможности? Сдается, вы пытаетесь продать скисшее вино под видом уксуса, — кривовато усмехнулся он. Неприятные тигриные глаза слегка сузились, но Сунди-ван сделал приглашающий жест, мол, продолжай. И Тан Лан даже смог перевести дух прежде, чем снова начать говорить: — Развлекаться можно сколь угодно, но власть над жизнью и смертью отныне не в ваших руках. Истязание слабых — лишь бледная тень той вседозволенности, к которой вы привыкли, так? — Он с трудом распрямил ушибленную спину и, чуть поморщившись, охватил ладонью рукоять ятагана: — Да и много ли радости от таких потех, если они становятся ежедневной обязанностью?
— Речи твои ладны да метки. Но не зря говорится: «Играя с огнем не обожгись сам», — хвосты плети с характерным стуком запрыгали по полу в нескольких шагах от северянина, оставляя за собой выщербленный камень. Гневный взгляд прежнего императора с радостью проделал бы то же самое со стоящим перед ним человеком. — Чтобы расправиться с тобой моей власти хватит.
От первого удара советнику удалось увернуться — железные наконечники просвистели совсем рядом, им достались лишь взметнувшиеся полы его одежды, превратившиеся после этой встречи в лохмотья.
Второй удар лишил его ятагана: Тан Лан попытался перерубить жгуты, чтобы отсечь опасные утяжелители. И это отчасти удалось, но оставшиеся хвосты обвились вокруг лезвия — и ятаган тут же выдернуло из рук.
— Думается, что ты исчерпал свой талант, — сочувственно произнес Жестокосердный, и северянин чуть не заскрипел зубами от злости, — да и, признаться, советник из тебя вышел препаршивый…
Удар, еще удар. Дразнящие, издевательские, заставляющие то прыгать, то приседать. Изматывающие все больше и больше. В очередной раз он споткнулся, едва устояв на ногах. И не сразу смог понять, что делать, когда Сунди-ван вдруг одним движением отделил жгуты от рукояти, бросил в него, закручивая в воздухе, и те в мгновение обвились вокруг северянина, словно клубок злющих черных змей, лишая возможности двигать руками. Наконечники едва не до
кости прошили плечо. Боль была такой, что он чуть не стер зубы в крошку, но все же не закричал.— Как, впрочем, и колдун.
Голос Сунди-вана прозвучал сзади, совсем рядом. От резкого удара под колени ноги подкосились, и все силы ушли на то, чтобы не распластаться перед старым извергом. Стоять! Хотя бы на коленях, но стоять…
— Сколько ярости… — кнутовище грубо ткнулось под подбородок. Когтистые руки резко потянули за него, заставляя запрокинуть голову так, что заломило шею. Рукоять кнута давила на горло и каждый вдох давался тяжело. Но хуже всего было сытое удовлетворение в жмурящихся оранжевых глазах. — Разве колдуну пристало иметь столько страстей? Разве самосовершенствование не предполагает отказ от них? Будь ты так хорош, как о тебе ходят слухи, ты вознесся бы на Небо после смерти. Но нет. Жадный Волк — лишь фокусник и обманщик, мы оба это знаем.
— Ещ скжи прдтль… — прохрипел через силу Тан Лан, надеясь, что вышло насмешливо, а не жалко.
— Само собой, — его почти ласково похлопали по щеке, а потом давление под подбородком внезапно исчезло, и он смог сделать почти нормальный вздох, едва не закашлявшись.
Удар между лопаток застал его врасплох, и он все-таки повалился вперед. Все, на что его хватило — перевернуться на спину, чтобы следить глазами за князем демонов.
Тот не спешил нападать.
— Не люблю возиться с девками, — сообщил он с добродушным ворчанием, будто поведал большой секрет. — Орут сразу, воют, рыдают… Редко встретишь по-настоящему выносливую. — Как наяву предстало перед взором белое круглое личико с острым подбородком, огромные черные глаза, смотрящие сосредоточенно и уперто из-под тонких насупленных бровей. Ин Юэ, Колючка… Он невольно порадовался, что она сейчас далеко от этого кошмара. — То ли дело такие вот упрямцы. Одно удовольствие ломать вас. Чем больше изначальной стойкости, тем приятнее. Нет большей радости чем видеть, как гаснет в человеке огонь безумной надежды, сменяясь животной покорностью. Как разгорается вновь — и снова гаснет, уже навсегда.
Взгляд истязателя затуманился, едва не мурлыкающая речь начала перемежаться омерзительными, почти любострастными причмокиваниями.
— Ты прав, Волк, все приедается. Так почему бы не разнообразить немного наши забавы? — Жестокосердный, будто раздумывая, поддел лежащего перед ним северянина носком сапога, а затем поставил тяжелую ногу ему на грудь и склонился, скалясь почти ласково. — Сопротивляйся, пес, мне это нравится. А чтобы поощрить тебя в этом, я готов дать тебе возможность одержать вверх — не слишком верную, но в твоем положении довольно и этого. Узнаешь?
И поднес к лицу пленника черный мешочек, сотканный из самой Тьмы. Тан Лан непроизвольно дернулся, позабыв о том, что руки его связаны. Нога Жестокосердного еще сильнее вдавила его в пол, переместившись почти к самому горлу.
— Вижу, что узнаешь. Так вот — сможешь высвободиться и забрать — даже препятствовать не стану — когтистая лапа разжалась, и сгусток Тьмы, хранящий в себе заветные таблички, повис в воздухе на расстоянии нескольких чи от пола — так близко, но пока недостижимо. Северянин так и впился в него взглядом. Сунди-ван тем временем вынул из ножен свой меч. На красных губах бродила предвушающая улыбка. — Ммм… Готов продолжить? Тогда сделаем вот как…
Лезвие скользнуло по крепко стягивающим тело жгутам, перерубая их. Но не успел советник даже вдохнуть полной грудью, как острый меч вошел в его тело, чуть ниже грудины, пронзив насквозь и пришпилив к полу, словно булавка один кусок ткани к другому. Боль не просто оглушила, она взорвалась внутри горшком с зажигательной смесью, заволокла красной пеленой глаза, поглотила разум, заставила нелепо дергаться и захлебываться собственным криком.
— Вот так, да… — зрачки в пламенеющих глазах расширились от возбуждения. — Цель так близко, но не думаю, что у тебя что-то выйдет. — Черный коготь взрезал плотный шелк одежд и постучал по клейму на обнаженной груди, дернув свежую рану и вызвав этим новую, сводящую с ума, вспышку боли. — О, я так и думал… Даже после смерти ты продолжаешь носить это украшение. Оно въелось в твой разум. Потому что рабство и есть твоя суть. Ты мнишь себя советником и стратегом. Ты вложил в голову Ян Байлуна мысль заполучить клинок Владыки Ада, ты поддерживал его стремления и внушал ложные надежды, из-за тебя он лишился всего, даже собственной жизни… Вот куда ты привел своего господина, Волк. Славное достижение.