Восход Черной луны

— На что ловить будешь? На мотыля или на червя? — крикнула она ему вслед.

— На рубль…

Уже сидя в такси, неожиданно быстро подкатившему к Роману, Ирина вновь принялась пытать парня:

— Объясни, наконец, если ты, конечно, не шутишь, зачем тебе понадобилось ждать меня несколько месяцев?

Ответ Романа по-прежнему мог бы служить образцом краткости.

— Хотел видеть.

— Так почему же не подошел, не поговорил? — удивилась девушка.

— Ты же сказала: «Мне тебя видеть неприятно». Зачем подходить.

Он снова пожал плечами, улыбнулся и отвернулся к окну.

— Ну… ты прям так буквально… все понимаешь… — извиняющимся тоном промямлила Ирина. — Мои же слова… ну… они относились лишь к определенному моменту…

В душе девушки уже родилось теплое чувство к этому человеку.

«Надо же, — думала она, — вот тебе и самовлюбленный тип, вот тебе и бабник, а оказался способен часами стоять в любую погоду с единственной целью — увидеть понравившуюся девушку. Без всякой надежды. Просто увидеть. Удивительно! Если, конечно, он не врет».

Уже когда Роман предупредительно подавал Ирине руку, помогая выйти из такси, она насмешливо спросила:

— Что ж ты не задаешь традиционного вопроса о том, когда сможешь увидеть меня?

Она ожидала, что парень тут же ухватится за призрак предоставленной ему возможности, но, к удивлению своему, ошиблась.

— До сих пор не спрашивал, а смотрел, когда захочется. И теперь ни в каких разрешениях не нуждаюсь.

Он вновь сел в машину. Дверца захлопнулась за ним, и такси рвануло с места и растаяло в серой пелене зимнего дождя.

Глава 8

Ирина возвращалась домой. Южная переменчивая зима в этом году раскапризничалась как никогда и больше напоминала осень. Небо затянуло низкими свинцовыми тучами, непрерывно поливающими город мелким моросящим дождем, который под свирепыми порывами безжалостного ветра забивался под зонты и воротники, хлестал по лицу и, казалось, проникал всюду.

Домой почему-то, вопреки обыкновению, идти не хотелось. Ее столь желанная в другое время комната, набитая книгами, приветливая и обжитая, с мягким удобным диваном, на котором было столько читано-перечитано, думано-передумано, сегодня, несмотря на усиливающуюся непогоду и противно ноющий «отсутствующий» зуб совсем не манила Ирину.

— Не сходить ли мне в гости? — подумала она, перебирая в уме кандидаток в будущие жертвы. — В такую погоду приятно будет уютно посидеть, попить чайку, поболтать. Может, хоть это отвлечет меня от назойливой боли, поселившейся на месте коренного зуба. К тому же у «похода в гости»есть неоспоримые преимущества перед «возвращением домой»:там не только не придется угождать членам собственной семьи и выслушивать: «не туда поставила» и «не там села», но и можно будет насладиться зрелищем приветливой заботы в сопровождении притворного гостеприимства. Впрочем, я, кажется, стала слишком строга к подругам. Вот Наташка, например, действительно всегда рада моему появлению. Причем ее радушие всегда обретает материальные формы: тортик, кофе со сливками, пирожки и другие отнюдь не мелкие, как принято считать, радости жизни. Наташик как раз из тех людей, которые простые удовольствия хоть и не считают, как Уальд, последним прибежищем сложных людей (за то и люблю ее, что на сложность она не претендует), но оттачивают их до такого совершенства, что эти удовольствия сами собой приобретают весьма сложные свойства.

Окончательно решив отправиться к подруге, Ирина резко изменила маршрут, с трудом справившись с зонтом, норовившим вывернуться наизнанку под напором сильного ветра, щедро насыщенного струями дождя, и через двадцать минут насквозь промокшая, выбивая от холода зубами замысловатую дробь, уже стояла перед дверью школьной подруги.

— Иришка!! — радостный визг Наташи, распахнувшей дверь, заполнил своим звоном весь подъезд девятиэтажного дома.

Вместе с экзальтированной хозяйкой из двери квартиры вырвались волнующие обоняние и желудок запахи, которые указывали на то, что Ирина не обманулась в своих предвкушениях гастрономическо-кондитерских удовольствий, ка кои всегда щедр дом Натальи.

— На кухню? — риторически поинтересовалась Ирина, сняв пальто и поправляя перед зеркалом прическу.

— На кухню! На кухню! — жизнерадостно пропела Наталья, довольно небрежно запихивая это пальто в тесный шкафчик. — Ты очень вовремя. Мне как раз нужен грибной человек! Новый рецепт раздобыла, сейчас будем снимать пробу. Начнем с тебя. Выживешь, — подключим членов моей семьи.

Ирина вопрошающе взглянула на подругу.

— Шучу, шучу, — снова пропела та. — Нет, пробу мы, конечно же, снимать будем, но синильной кислоты в рецепте не было. Это я тебе гарантирую.

Она уже тащила подругу на кухню, ни на секунду не прекращая своего речитатива. Вообще, речь Натальи была необыкновенна. В школе ее за эту речь прозвали: «поющая девочка». Учительница по русскому и литературе, вызывая ее к доске, прямо так и говорила:

— А сейчас… послушаем арию Петровой Натальи.

Между тем Петрова Наталья продолжала свой речитатив уже перед духовкой, вынимая пирог и беспощадно тыча в него вилкой.

— Готов, родимый, готов! — мажорно пропела она, но оглянувшись на подругу, тут же перешла на минор: — Что? Что ты такая кислая сидишь? Пришла бы раньше, у меня как раз для пирога клюквы не было!

— Зуб, — уныло сообщила Ирина.

— Что, новый заболел?!

— Нет, старый никак не успокоится.

— Ты же его вырвала, — изумилась Наталья. — Помню же, еще хвасталась всем, что теперь инвалид…

Ирина мученнически вздохнула.

— Да, а он мстит мне теперь и болит, когда ему вздумается, в самые неподходящие моменты. Ни с того, ни с сего, вдруг, как разноется, как разноется. Житья мне от него нет.

— Разве так бывает? — присела на стул Наталья, пытливо вглядываясь в лицо подруги, не разыгрывает ли она ее по обыкновению. — Как это может болеть то, чего уже нет давно?

— Бывает, — трагично вздохнула Ирина, — ложные боли, так это называется. Медицина бессильна.

Вдруг, Наталья хлопнула себя по лбу и так резво подскочила со стула, что стол заходил ходуном, расплескивая из чашек кофе и грозя вот-вот опрокинуть противень с плодами кулинарных экзерсисов хозяйки.

— Господи, я же совсем забыла! — восторженно воскликнула она. — Скоро Игорь должен приехать с сестрой. Она его решила поэксплуатировать. Мы тебя вылечим!

Ирина недоуменно смотрела на подругу.

— Какой Игорь? Какая сестра? Скажи толком, а заодно объясни, каким образом и зачем вам понадобилось его эксплуатировать? Этот Игорь и его сестра врачи?

— Ири-и-и-шечка, — укоризненно протянула Наташа, — сестра — это известная тебе особа, Лариса Федорова. Своих одноклассниц ты, надеюсь, еще не забыла? А Игорь — ее брат. Он таксистом работает и может быть эксплуатируемым только в качестве такового. Впрочем, — добавила она, лукаво улыбаясь, — сей достойный мужчина иногда заезжает на чашечку кофе и без своей сестры.