Восхождение

— Так что, Виктор Степанович, решитесь сегодня ехать к итальянцу? Ребята из разведки вернулись, распишем пулю.

Начштаба задумался и махнул рукой. Пора уже вливаться в местную гульбящую компанию.

— Только женское общество чур не предлагайте! Это вы человек свободный, а у меня семья и двое детей.

— Шустёр бобёр! Фотография есть?

Иевлев внезапно понял, что еще ни фига не знает о капитане и непосредственном начальнике. Суета с размещением вновь прибывших рот батальона, проблемы с акклиматизацией и бытовыми мелочами занимала все его время. И еще надо было выстроить боевую службу с регулярным патрулированием и охраной важных объектов.

— Вот здесь мы все вместе.

Майор с интересом смотрел на небольшую, но зато цветную фотографию. Научились же делать!

— Красивая у тебя жёнка. После нее точно ни на кого не позаришься. Я пока свое счастье не нашел.

Командир батальона подумал о вечере, который обещал быть оживленным, и предвкушающая улыбка озарила его дочерна загорелое лицо.

Глава 27 21 декабря 1976 года. Штаб разведки МВД. Улица Леси Украинки. Тбилиси. Грузинская ССР.

Автомобиль свернул с Шота Руставели и заехал на небольшую узкую улицу. Скорее её можно было назвать проездом. Несколько мужчин в кожаных куртках вышли из белой «Волги» и направились к заднему входу. Именно там неприметно размещались несколько кабинетов Грузинского отделения разведки МВД. Все остальное здание было в распоряжении Комитета ГБ. Внезапно от стоящих, неподалеку от заезда во двор, гуртом скопления людей отделилась женщина в черном. Она на удивление стремительно пересекла пространство и кинулась на идущего впереди широкоплечего мужчину, целясь ему длинными когтями в лицо.

— Ты убил моего мальчика! Да будь ты проклят! Московский бандит!

Стоящие поодаль люди тут-же оживились, один из мужчин показательно зацокал языком, кто-то что-то крикнул на грузинском. Но было заметно, что часть публики явно симпатизирует женщине и ждет скандала.

— Работаем!

Выкрикнул высокий парень и тут же повалил нападавшую прямо на асфальт. Та дико завизжала, толпа нестройно загудела и начала посылать проклятия. Внезапно с улицы быстро прибежал постовой милиционер и заорал с характерным акцентом:

— Да что вы делаете? Разве можно бить женщину! Ублю…

— Витя, вали этого! Рот ему заткни. Да что-ж ты зараза кусаешься.

Подполковник Растопин, на которого бросилась сумасшедшая баба, решительно выхватил из внутренней кобуры пистолет и два раза выстрелил в воздух. На улице уже показался неприметный старый «Москвич», из него выскочили несколько мужчин в кожанках и бросились наперерез группе молодых мужчин, что уже неслись сломя голову в сторону проспекта Руставели. От входа в республиканский комитет госбезопасности уже приближались несколько службистов. Два прапорщика в форме и с автоматами наперевес, а за ними примечательный мужчина с совершенно лысой головой, но зато роскошными черными усами. Он подбежал, и сдерживая одышку, произнес:

— Гамарджоба, Коля, что стряслось? Кто стрелял?

Растопин решительно оглянулся.

— Привет, Ираклий! Помоги упаковать молодцов. Налицо гнусная провокация правоохранительных органов. Это очень серьезно.

— Понял, — дежурный офицер республиканского управления КГБ нахмурился и тут же начал отдавать распоряжения, и вскоре всю толпу «будто бы зевак» оттеснили к стене.

Старший оперативник Виталий Шмидт опытным взглядом вычислил среди особ женского пола еще одного молодца, задрав подол длинной юбки:

— О какая красотка с волосатыми ногами!

Стоявшие наготове оперативники засмеялись, но провоцировать дальше ситуацию не решились. Для полноценного обыска задержанных и их опроса ждали следаков из местной прокуратуры. С ними должна была приехать и дама-следователь. Хоть и мнили себя грузины Европой, но по отношению к женщинам во многом оставались Востоком. Задержанные затравленно озирались. Видимо, не на такой конец запланированной акции они рассчитывали. У самого длинноногого, что чуть не убежал, уже отобрали новую импортную фотокамеру.

— Стервец, успел пленку засветить!

Растопин внимательно посмотрел на молодого парня с модной оправой очков и незаметно кивнул майору Садкову:

— Этого отвезти и посадить отдельно. Сдается мне, что он чей-то сынок. На нем модной одежды рублей минимум на пятьсот, да и такая камера просто так в магазинах не продается.

— Понял, товарищ подполковник.

— Тогда я в кабинет. Бабу и мента ко мне, остальных сдадите прокуратуре.

— Будет сделано.

— Чай будешь, Леван?

Старший лейтенант с модными в Грузии узкими усиками потрогал распухающую губу и нехотя ответил:

— Сначала бьете, потом чаем поите.

— Привыкай. Служба не мед и не сахар. Сам видел какая хитрая провокация против нас готовилась. Завтра бы по всему Тбилиси судачили, что московские менты мать погибшего милиционера избили.

Леван мрачно вздохнул, но кружку взял:

— Какой крепкий у вас чай.

— Извини, но уже привык. Мне кофе нельзя много.

— О! Это вы зря. Меня дядя научил такой кофе по-аджарски варить!

— Охотно верю. Сам откуда?

— С Батуми я. Недавно перевели сюда в порядке укрепления. Я с комсомола в органы пришел.

— Значит, по воле сердца?

Старший лейтенант Леван Зария отставил подстаканник и смело глянул на московского подполковника:

— А вы думаете, что только одни вы сможете, у нас, порядок навести?

— Да нет, я так как раз не думаю. У вас много порядочных людей, с ними и работаем. Но вам зачастую опыта в этих делах не хватает. Вот и ты попал впросак.

Леван опустил голову. Как мог он не узнать знаменитую на всю республику группу «кожанок». Сколько про них в их школе милиции легенд ходило.

— Вы правы, товарищ подполковник, опыта не хватает. Сначала хватаешь, потом думаешь.

Растопин засмеялся и бросил в сторону аджарца конфету. Тот поймал её на лету.

— Да вроде, парень, ты у нас орел. Как быстро среагировал. Так не каждый может, — командир оперативной группы наклонился к милиционеру. — Хочешь у меня работать?

Надо отдать должное, стакан в руке Левана не шелохнулся.