Воспитательные часы

– Дерьмо. Подвинься.

Я подвигаюсь к краю дивана, прислоняюсь к подлокотнику, лицом к Ретту, ноги вытянуты передо собой, пальцы шевелятся.

Он подражает моей позиции.

Я сгибаю колени, дотрагиваюсь своими пальчиками ног его пальцев и слегка толкаю.

– Теперь мы можем играть в ножки (прим.: дотрагиваться ногой до ноги представителя противоположного пола, сидящего за столом напротив, с целью показать сексуальную заинтересованность).

– Что это такое?
– Он смотрит на наши соединенные ноги.

– Буквально. У тебя ведь нет никаких фобий ног?

– Нет.

– Я жила с Алекс на первом курсе. У нее фобия ног. Я слезала с нашей койки и однажды утром случайно наступила на ее подушку.
– Беру кусочек пиццы.
– Она испугалась.

– Иисус.

– Это всегда срабатывало в мою пользу, поэтому я начала использовать ее слабость, знаешь? Так что, если по какой-то причине мне нужно ее разбудить, я грожусь, что положу ноги на ее одеяло, и она выскочит из постели.

– Звучит… безжалостно.

– Я такая бессердечная. Дерусь грязно.

– Я запомню это.

Фильм, который мы начали смотреть полчаса назад, играет на заднем плане, давно позабытый. Тусклый свет, теплые одеяла, и ничего, кроме тишины для компании, сидя на диване.

Я оттягиваю назад правую ногу, зацепляю его штанину, открываю отверстие для ног большим пальцем ноги. Всовываю его внутрь, потираю туда-сюда вдоль икры, благодарная, что додумалась освежить лак для ногтей ярким дыневым цветом, удачно названным Ленивая Дэйз.

Потому что это явно был ленивый день. Ехать в компании с Рексом, который болтал без умолку всю дорогу. Провести все остальное время здесь, ничего не делая, на самом деле ничего, кроме добавления к списку причин, по которым Ретт Рабидо постепенно становится лучшим, что когда-либо случалось со мной.

Быть здесь с ним — это именно то, чего я хочу.

Никакого давления.

Взаимное уважение.

Восхитительное сексуальное напряжение…

Мой мозг раздевает его, желая откинуть его мягкую фланель, чтобы увидеть, что скрыто под ней. Запустить руки ему под футболку. В джинсы. Над его эрекцией…

– Лорел?

– Что?

– Ты хочешь продолжать смотреть фильм, или… - он откашливается, - пойти, эм, в кровать?

Кровать, кровать, кровать.

– Как скажешь. Мне все равно.

Скажи, что хочешь идти в кровать.

Салфетка у него на коленях складывается пополам.

– Я имею в виду, что мы на самом деле не смотрим, так что…

Нет ничего случайного в том, как я пожимаю плечами. Мой фальшивый зевок.

– Я устала.

Мои ноги касаются пола одновременно с его. Встаю. Ретт тянется к моей тарелке и салфетке. Я беру стаканы с водой.

– Я выброшу тарелки в мусор. Ты хочешь принять душ перед сном или…

– Я приняла сегодня утром, так что все в порядке.
– Мои длинные волосы блестят и все еще пахнут медом и миндалем.
– А как насчет тебя?

– А я, пожалуй, приму.
– Ретт поднимает руку и принюхивается к подмышке.
– Я быстренько запрыгну, если ты захочешь надеть… э-э… пижаму или что-то ещё.

Это «или что-то еще» задерживается, повиснув в воздухе.

Ретт откашливается.

– Я знаю, что ты, вероятно, рассчитывала переночевать с одной из девушек, так что я могу спать в другой комнате.

Только через мой труп.

– Так что я просто запрыгну в душ, и тогда мы сможем все выяснить…

Единственное, что нам нужно выяснить, это на какой стороне кровати я сплю.

Почти сразу попадаю в это место - ну, вы знаете, то место в моем мозгу, где я представляю его голым в ванной, под теплыми струями душа. Намыливаясь мылом во всех этих потных, восхитительных местах.

– Я сейчас поднимусь и переоденусь в пижаму.
– Позволяю своим глазам задержаться на его рубашке на пуговицах. Фланель. Удобно, как в объятиях.

– Дай мне десять минут.

– Не торопись.
– Еще одна фальшивая улыбка.

Тьфу. У него лучшая задница.

Ретт неторопливо выходит из комнаты, оглядываясь назад, пока я занимаюсь уборкой гостиной, выбрасывая корочки пиццы, которые он не ел, в мусорное ведро и вытирая прилавки. Ополаскиваю бокалы и обновляю воду с большим количеством льда.

Выключаю свет в гостиной и включаю его над окном над раковиной. Снаружи кромешная тьма — если бы не яркий свет луны, видимость была бы нулевой. Маленький зеленый огонек светит посреди озера, медленно скользя в темноте, наверняка рыбак, возвращающийся домой.

Я слышу, как наверху льется вода, и поворачиваю голову в ту сторону, решив не обращать внимания на тоску в сердце. В чем моя проблема? Почему я так отчаянно нуждаюсь во внимании Ретта? Я никогда не была так агрессивна с парнем раньше — никогда!

Что в нем такого, что заставляет меня делать это теперь?

Почему я нахожу его таким неотразимым?

Толкаю дверь спальни, слышу, как вода стучит по кафелю, стекая с его скользкого, влажного тела.

Обращаю внимание на его джинсы и рубашку, брошенные в ногах большой кровати. Белые спортивные носки на полу. Его бейсболка.

Я беру её с одеяла и подхожу к зеркалу. Приглаживаю свои волосы и надеваю ее на голову. Сгибаю козырек, смотрю на себя в зеркало.

Волосы сплошной пеленой падают мне на плечи; темно-лиловая бейсболка рвется в нескольких местах, Луизианская надпись выцвела.

Она слишком велика для моей головы, но я выгляжу мило, и тайно планирую красть её у него время от времени. Может быть, если надену её, когда он выйдет из ванной, лежа в центре кровати, обнаженная.…

Кого я пытаюсь обмануть? Это, вероятно, напугает его до усрачки.

Вздыхаю, снимаю её. Кладу на комод.

Моя дорожная сумка стоит в углу, поэтому я беру ее и бросаю на кровать. Расстегиваю молнию. Распахнув ее, заглядываю внутрь и смотрю на симпатичную одежду, которую упаковала, когда думала, что здесь будут другие девушки.