Воспитательные часы

Розовая клетчатая пижама? Фланель. Мешковатая.

Скромная.

Я не хотела скакать по комнате, полной людей, которых едва знаю, с торчащими сиськами, поэтому она пошла в сумку.

Просматриваю содержимое в поисках майки. Выхватываю чистое белье, которое туда бросила. Встаю в центре комнаты, обсуждая свой выбор: фланелевая пижама, сексуальная майка и нижнее белье.

Фланелевая пижама, сексуальная майка и нижнее белье…

Я прикусываю губу, испытывая тревогу.

С одной стороны, я не хочу дать ему неверное представление обо мне. С другой стороны, хочу, чтобы он сделал чертов шаг, коснулся меня во всех неправильных местах.

Я так хочу, чтобы он дотронулся до меня — прикоснулся, не спрашивая разрешения, не колеблясь, словно боится, что это очередная жестокая шутка.

На данный момент он знает, что нравится мне. Я буквально вышла и сказала слова ему в лоб; это не секрет, так чего же он всегда ждет?

К черту.

Я иду на это.

Сделаю его таким твердым, что он окосеет.

Запихнув клетчатую пижаму в сумку, я вытаскиваю майку. Она белая и потертая. Трусики? Легкие и практически прозрачные.

Удачный ход.

Я улыбаюсь своим злым женским уловкам, мурашки бегут по коже, когда отключается вода, слышу, как отодвигается занавеска.

Снимаю черные леггинсы с ног. Переступаю через темно-синее хлопчатобумажное белье и надеваю прозрачное. Снимаю белую рубашку с длинными рукавами и лифчик. Смотрю на свои обнаженные груди в зеркале над комодом, выгибаю спину, чтобы полюбоваться их упругостью и полнотой.

Провожу руками по соскам, чтобы они затвердели.

Я пристально смотрю на дверь в ванную, мое воображение проецирует образ Ретта, одетого в консервативные слои: боксеры, пижамные штаны, толстовка.

Погруженная в свои мысли, я едва замечаю, как дверь в ванную распахивается, застигая меня врасплох, а из-за его спины поднимается пар. В дверном проеме виднеется крупное тело Ретта, мускулистый торс все еще влажный. Гладкая грудь, широкие плечи.

Пижамные штаны. Без рубашки.

Его глаза расширяются от моей полуобнаженности, прилипают к груди.

– Дерьмо.

На мне нет рубашки. Мои ладони взлетают, чтобы прикрыть голую грудь.

– Господи, Лорел, прости.

Мое сердце колотится со скоростью тысячи ударов в минуту.

– Ничего такого, чего бы ты не видел раньше, помнишь?
– спрашиваю я, мягко напоминая ему о том, как мы занимались петтингом в моей машине.

Прикрываясь одной рукой, я снимаю с кровати майку, поворачиваюсь к нему спиной и натягиваю ее через голову.

Я высокая, но не настолько, как Ретт, и чувствую себя немного уязвимой, стоя перед ним в одной майке и трусиках, полуодетая, напоминающая о шатком состоянии наших отношений.

Он скрещивает загорелые руки, его взгляд падает на мою тонкую маечку. Я знаю, что он видит мои соски сквозь ткань.

Провожу рукой по волосам, позволяя его взгляду пробежаться по всему моему телу.

– Не возражаешь, если я почищу зубы?

– О, черт, да. Я тоже должен это сделать.

Мы стоим бок о бок у раковины, делим зубную пасту в ванной. Каждая клеточка моей нервной системы чувствует тепло, которое он излучает. Глаза сфокусировались на каждом мускуле его отражения в зеркале, пока он водит зубной щеткой вокруг рта.

Чистит щеткой. Сплевывает. Чистит.

Я включаю воду, ополаскиваю. Чищу. Сплевываю.

Странно делать это с ним, как-то интимно.

К тому же я в нижнем белье пытаюсь свести его с ума от похоти, украдкой наблюдая, как он чистит зубы — его белые, прямые, красивые зубы, которые хочу ощущать на своей голой коже.

Боже, послушайте меня.

Я чищу своей фиолетовой зубной щеткой зубы еще несколько раз, обильно вытирая язык и десны. Сплевываю. Ополаскиваю щетку, кладу на фарфоровую раковину. Провожу рукой по шее, перекинув ярко-рыжие волосы через плечо.

Встречаюсь в зеркале с его карими глазами.

Он стоит, держа зубную щетку в руке, и смотрит на мое отражение, изучает лицо, уголки его рта смягчаются.

– Знаешь, когда я впервые увидел тебя… ну, знаешь, без одежды, я подумал, что ты будешь вся в веснушках.

– Серьезно?

– Да. Я думал, у всех рыжих веснушки.

– Нет.
– Смотрю на себя в зеркало, поднимая руку для осмотра.
– Наверное, единственная рыжая, которую я знаю без них.

– Откуда они у тебя?

– У моей мамы рыжие волосы.

– А у сестры?

– О, конечно.

– Ха.- Он кладет зубную щетку на край раковины.

Его волосы уже начали высыхать, завиваясь на концах. Это так чертовски мило, зачесано в сторону, в отличие от его обычной неряшливой шевелюры.

Вздыхаю.

Ретт

Я едва могу оторвать взгляд от Лорел, хотя изо всех сил стараюсь не пялиться на нее. В этой прозрачной майке и трусиках? Это почти невозможно.

С таким же успехом она могла быть голой.

Я выключаю свет, когда мы заканчиваем в ванной, иду по деревянному полу босиком, сознавая, что она следит за каждым моим движением. Сгребаю грязную одежду с кровати, кладу на стул в углу, чтобы она не мешала.

– Я положила твою бейсболку на комод, - тихо говорит она.
– Я ее примерила.

Мое лицо вспыхивает.

– Ты это сделала, да?

– Да. Я выглядела мило.

Держу пари, что да.

Держу пари, если я поцелую ее, она ответит мне тем же.

Глаза на ее лицо, не на грудь, глаза на ее лицо, не на грудь.

Нащупываю на поясе брюк карманы, отчаянно пытаясь занять руки. Я превратился в гребаный шар нервной энергии.

– Значит, эта кровать свободна и соседняя тоже. Где ты хочешь спать?

– Честно? Я хочу спать там, где спишь ты.

– Ты хочешь спать в одной постели?
– Заткнись, идиот! Звучит так, будто я с ней спорю — какой кретин станет спорить о том, чтобы делить постель с хорошенькой девушкой? Я.