Воспитательные часы
Шрифт:
Который знает, чего он хочет, но не знает, как это принять.
Я делаю глубокий вдох.
– Думаю, что я расстроена, потому что… - Мое лицо в огне, горит до корней волос, и я молюсь, чтобы он понял намек.
– Может быть…
– Что ты может быть?
Я не могу понять его ответ - он встревожен, раздражен или…
– Ты можешь сказать мне, Лорел. Что бы это ни было.
Ретт
– Просто выплюнь — это все равно, что сорвать пластырь.
–
Она нервничает. Выглядит виновато.
Что, черт возьми, так трудно сказать? Она встречается с кем-то еще? Она меня бросает? Черт, это убьет меня.
– Лорел?
– Я едва могу произнести ее имя, от ее молчания меня тошнит.
Когда она открывает рот и вздыхает, из нее вырываются пять слов, которые я никак не ожидал от нее услышать:
– Кажется, я влюбляюсь в тебя.
Моргаю.
Краснею вплоть до боксеров. Проглатываю комок, образовавшийся в горле. Повторяю эти слова снова и снова в своей голове, пока они играют на повторе.
Она серьезно только что сказала, что влюбляется в меня?
Не может быть, бл*дь.
– Слегка.
– Она ерзает в своем кресле.
– Разве ты не собираешься что-то сказать?
– Ее глаза блестят как небо перед дождем. Ее голос? Робкий, хрупкий и необычайно тихий. Шепот: - Пожалуйста, скажи что-нибудь.
Я понятия не имею, что сказать.
Она любит меня? Эта девушка - эта горячая, великолепная, сексуальная, умная девушка - любит меня?
Это отказывается угнездиться в мозгу. Не усваивается.
Не может.
– Боже мой!
– У нее вырывается мучительный возглас.
– Ты не чувствуешь того же.
– В ее широко раскрытых глазах вспыхивает ужас. Опустошение.
Ни одна девушка никогда не говорила мне, что любит меня, если не считать моей матери.
Я сижу в ошеломленном молчании, обдумывая, в основном, сходя с ума.
– Это не так, - наконец, выдыхаю я, мои собственные слова скрипучие.
– Я просто не знаю, что сказать.
– Тебе не нужно ничего говорить. Я поняла. Не говорила это тебе, чтобы ты отвечал тем же. Мне просто нужно было выговориться, чтобы ты знал, что я серьезно к тебе отношусь. Что бы ты знал.
– Она вскакивает, чуть не опрокидывая стул.
– Мне пора.
– Господи, Лорел, пожалуйста…
Ее ладонь поднимается, чтобы остановить меня, нос краснеет. Она сейчас заплачет.
– Пожалуйста, просто позволь мне уйти, хорошо? Я хочу уйти. Со мной все будет в порядке.
Но она не в порядке, и я тоже.
Ни в коем случае.
Я позволяю ей уйти, на самом деле сижу и смотрю, как она собирает свои вещи, сдерживая слезы, когда запихивает дерьмо в свой рюкзак, все время желая, чтобы мозг заработал.
Господи, подскажи мне хоть раз, что я должен сейчас сказать.
ГЛАВА 23
«Разлука делает мой член ещё более твердым».
Ретт
– Мама.
– Привет, милый!
–
Эй.– Мое безразличное приветствие заставляет ее действовать осторожно. Возможно, она даже предполагает худшее — что кто-то из команды выкинул еще один глупый трюк.
– Все в порядке? Ты никогда не звонишь.
– Все в порядке.
– Через несколько секунд я прочищаю горло.
– Мне нужен совет.
– Это из-за Лорел?
Ерзаю на стуле и поворачиваюсь к окну.
– Да.
– Что-то случилось?
– Нет. Да. – Я провожу рукой по лохматым волосам. Почему до сих пор не подстригся?
– Понятия не имею.
– Хорошо, - говорит она медленно, осторожно.
– Ты знаешь, что можешь говорить со мной о чем угодно.
– Это на самом деле пустяк.
– Окей.
– Она терпеливо ждет меня.
– Это связано с… - ее голос падает до шепота, - с-е-к-сом?
– Что? Нет!
– Ты порвал с ней?
– Что?
– Почему она так выразилась: я порвал с ней?
– Нет, ничего подобного.
— Потому что эта юная леди влюблена в тебя, Ретт. Эти голубые глаза светятся, когда она смотрит на тебя.
– Светятся?
– Да. Даже твой отец заметил.
– Папа?
– Да, твой отец, - мама смеется.
– Знаешь, мы тоже когда-то были молоды. Мы помним, что значит быть jeune et amoureuse (перев с фран.: Молодым и влюбленным). Так проблема в этом?
– У нее тихий голос.
– Это имеет какое-то отношение к делу? Она милая.
Не знаю, можно ли так классифицировать Лорел, но я держу рот на замке.
– И ты ей нравишься.
На самом деле она влюблена в меня.
Любит.
Я прокручиваю это слово в голове, для меня это понятие чуждое.
– В этом-то и проблема? Думаешь, ты ей не нравишься?
Мое молчание говорит само за себя.
– Почему ты думаешь, что не достоин ее любви?
Оставляю это маме, чтобы добраться до корня проблемы, даже не пытаясь. Телефонная линия молчит, пока я мысленно перечисляю причины, по которым не достоин ее любви:
Я не красавец.
Я не общительный.
Мне неловко из-за неопытности.
Мои товарищи по команде обращаются со мной, как с дерьмом, хотя теперь я самый победоносный спортсмен команды.
Лорел - это все, чем я не являюсь: красивая, шумная и популярная.
– Милый, ты еще здесь?
– Да.
– Я хочу, чтобы ты выслушал меня, Ретт Клейтон Рабидо.
– Ее тон тверд, слова ободряющие. — Ты смышленый, умный и трудолюбивый - немногие молодые люди твоего возраста могут сказать это.
Я закатываю глаза.
– Симпатичный.
Усмехаюсь, прерывая ее монолог.
– Молчи и слушай свою мать, - бросает она через линию.
Стискиваю зубы.
– Я никогда не видела, чтобы кто-то так усердно работал, как ты. Это все, что ты делал с самого детства. Ставил перед собой цель и работал над ее достижением — мы никогда не могли сказать тебе «нет». Я беспокоюсь, что должна была дать тебе больше ограничений, но ты никогда не хотел соглашаться.
Мама молчит, обдумывая следующие слова.