Воспоминания американского школьника

Когда я вошел в класс, мальчики закричали "ура!", а Конвей, весь облепленный пластырем, отвернулся и стал смотреть в окно. Сэт Роджерс принялся перелистывать книгу.

Вошел мистер Гримшау. Он сразу заметил мою черную повязку и пластыри Конвея, но ничего не сказал.

– Откройте тетради и приготовьте перья. Сегодня у нас будет диктант.

Он взял свою красную книжечку для диктовок, подумал и отложил ее в сторону.

– Пишите: "Многие мальчики думают, что драка доказывает их мужество и благородство".

Бумага зашелестела, мальчики уткнули носы в тетрадки.

– "Мужество и благородство... Каждый спор решается кулаками и щелчками. Решается кулаками и щелчками... Этим мальчикам не мешало бы помнить..." Марден, не списывай: я все вижу... "Не мешало бы помнить, что в драке победа всегда достается не тому, кто прав, а тому, кто сильнее, - не тому, кто прав..."

– Мистер Гримшау, - вдруг вскочил Уоллес, - я должен вам сказать: Белли дрался из-за меня. Конвей приставал ко мне, он вечно задирает тех, кто послабее, - а Том за меня заступился.

– Это, конечно, несколько меняет дело, - сказал мистер Гримшау. Но все-таки Конвей и Белли знали, что я раз навсегда запретил всякие драки. Теперь я требую, чтобы враги протянули друг другу руки, а вы все запомните, что в следующий раз всякая драка будет строго наказана.

Конвей хмуро подошел ко мне. Я сухо пожал ему руку. Как только кончился урок, ко мне подбежал Чарлз Марден.

– Идем, Белли, - важное дело.

Чарлз Марден привел меня к бочке в углу двора. Самые серьезные школьные дела всегда решались в этом месте. Несколько мальчиков стояли возле бочки. Все таинственно перешептывались и разом замолчали, когда я подошел.

– Виткомб, стань на стражу, - распорядился Джек Гаррис.
– А ты, Том, подойди поближе и поклянись, что никому не разболтаешь ни слова.

– Клянусь!
– сказал я.

– Помнишь, Том, - начал Гаррис, - раз во время купания ты заметил на шее у Мардена зеленый мешочек с красными буквами: ОРС. Марден еще сказал тебе, что он носит этот мешочек в память покойной тетки мистрисс Оливии Розы Марден. Марден наврал. Все его тетки, к несчастью, живы и пилят его с утра до вечера. Мешочек этот - знак.
– Виткомб, нас никто не подслушивает?
– Знак "Общества Ривермутских Сороконожек".

– Ривермутских Сороконожек?!

– Да. В это общество могут входить только самые ловкие и храбрые ребята. С первого же дня, когда ты не выдал Чарлза Мардена, мы наметили тебя кандидатом. Но общество принимает только верных людей, и мы решили подождать. История у Петтинджиля и вчерашняя победа окончательно доказали, что ты настоящий парень. Ты можешь вступить в члены общества, если выдержишь испытание. Предупреждаю тебя: испытание это страшное. Если не боишься, ровно в восемь часов будь у пустыря, что за домом паралитика Кобба.

– Буду непременно.

– Ладно. Ребята, расходись!

– --------

Без пяти восемь я уже был на пустыре. В густых сумерках белела глухая стена. Из темной кучи мусора поблескивали осколки стекла и донышко продавленной жестянки.

Я шагал от кривой общипанной яблони до стены дома и от стены дома до кривой яблони.

"Почему никого нет? Что будет за испытание?"

Вдруг кто-то схватил меня за руку. Я вздрогнул и обернулся.

Передо мной стоял кто-то, с ног до головы закутанный в серую пелерину с капюшоном, надвинутым на лицо.

– Закрой глаза и следуй за мной, - хриплым шепотом сказал человек пелерине.

Я закрыл глаза. Человек схватил меня за руку и потащил куда-то.

Мне ужасно хотелось хоть одним глазком посмотреть, где мы.

Но дело было серьезное, и я честно отогнал от себя искушение.

– Осторожно, - сказал мой проводник, - ступеньки.

Мы остановились.

Шершавая повязка придавила мне нос и глаза.

Чья-то рука стянула на затылке тугой узел. Несколько волосков попали в узелок. Было больно, но я даже не поморщился.

Мы стали подниматься по лестнице. Я считал ступеньки, их было много, - после двадцать седьмой я сбился со счета.

Мой проводник постучал в деревянную дверь.

– Кто там?
– раздался сухой голос.

– Свои.

– Пароль?

– Огонь и кровь.

– Великая тайна.

Дверь распахнулась.

Грохот, рычание и вой разом оглушили меня. Потом все стихло, и чей-то хриплый бас проревел:

– Слабый смертный ты вступил в Очарованный грот. Страшные испытания ожидают тебя. Если в сердце твоем есть место робости, беги! Еще не поздно.

– Я не побегу, - сказал я, но голос у меня дрогнул.

– Тогда приступим, - опять проревел бас.

– Я готов.

Вокруг меня запищали, завыли, захохотали.

– Поверните его лицом к востоку. Смертный, сделай тринадцать шагов.

Я сделал тринадцать шагов.

– Остановись несчастный. Ты стоишь на краю бездонной пропасти. Подведите его к перекладине.

Меня схватили и поставили на узкую дощечку.

– По этой перекладине ты должен перейти пропасть. Иди.

Покачиваясь растопыренными руками, я осторожно двинулся по дощечке. Ноги у меня дрожали, и я еле удерживал равновесие.

Вокруг стояла мертвая тишина. Мне казалось, что я иду полгода.

Вдруг ударил гром, и голос произнес:

– Первое испытание кончено. Ты прошел бездну. Испытание второе! Высунь язык!

Я высунул язык во всю длину.

– Дайте сюда раскаленное железо.

Язык у меня затрепетал.

Ко рту приблизилось что-то горячее. Я должен был изо всех сил стиснуть кулаки, чтобы не спрятать язык: он прямо рвался обратно в рот.

Горячее придвинулось еще ближе и обдало жаром все лицо. Запахло дымом. Я вдавил ногти в ладонь, но языка не спрятал.

Горячее внезапно исчезло.

– Смертный, ты выдержал второе испытание. Готовься к третьему и последнему.

Поднялся вой сильнее прежнего. Загремел гром, засвистел ветер, холодные струи дождя стали хлестать в лицо.

– Руки за спину! Иди вперед!
– донеслось сквозь бурю.

Я пошел.

– Раз, два, три...
– считал мои шаги голос.
– Семь, восемь, девять...