Воспоминания американского школьника

Потом мне казалось, что я стою по горло в холодной воде и кричу: "Бенни! Бенни!" А Бенни смотрит на меня из лодки широкими, как блюдечки, глазами. Потом лодку уносит, а глаза остаются и вдруг начинают вертеться, вертеться, так что кружится голова и тошнит.

– --------

Я болел целый месяц. Китти рассказывала мне потом, что я часто бредил и кричал во сне.

Я постоянно спрашивал о Бенни. Со мной сейчас же начинали говорить о чем-нибудь другом и не отвечали на мои вопросы. Но один раз я услышал, как тетушка разговаривала с Китти. (Они думали, что я сплю).

– Бедный мистер Уоллес, - говорила шепотом Китти.
– Я заходила сегодня к Конвеихе в лавку. Он стал совсем седой и так сгорбился, бедняга, что на него смотреть жалко.

– Еще бы, - отвечала тетушка, - такое горе!..

Я уткнулся в подушку и заплакал.

Когда я встал с постели, курточка висела на мне как мешок, а рукава были чуть пониже локтей.

Я вырос на целую голову.

Весь следующий год прошел у нас тихо. Мы много читали, много занимались. Я стал хорошо учиться, и мистер Гримшау объявил меня вторым учеником.

Сороконожки больше не собирались.

21

Большой корабль приближался к Ривермуту.

Три мачты врезались в небо. Как спички, чернели реи.

На самой высокой мачте полоскался в ветре флаг. Я и Перец Виткомб стояли на краю пристани и, устроив из ладоней зонтики, смотрели на корабль.

– Он идет к нам чиниться, - сказал Перец.

– А ты почему знаешь?
– спросил я.

– Что же ему тут делать?
– ответил Перец.
– Такие большие корабли не приходят к нам за грузами.

– Смотри, смотри, Перец!
– закричал я.
– Матросы!

– Где, Где?

– Вон там на носу.

– Вижу. а сколько их всего на корабле? Ты как думаешь?

– Человек тридцать!

– Только тридцать? На таком-то фрегате?

– Ну, фрегат! Обыкновенный пакетбот.

Корабль стал на якорь. Матросы спустили шлюпку. Шесть пар весел взлетели и разом воткнулись в воду.

– Здорово гребут, - сказал Перец.

Шлюпка подошла к берегу.

– Ловите, пареньки!
– крикнул один матрос и бросил нам канат.

Мы поймали мокрую петлю и надели на чугунную тумбу.

Матросы, разминая плечи и оправляя куртки, выходили на пристань.

Первый был молодой белокурый парень в шапке набекрень. Он шел, размахивая руками, и что-то напевал себе под нос. Второй, юркий, смуглый, с серьгой в ухе, был похож на обезьяну. У третьего квадратная борода росла прямо из шеи, он шагал вразвалочку, широченные плечи покачивались на ходу.

Да ведь это старый тайфунец с картинками!

И я сразу вспомнил, как его зовут.

– Матрос Бен! Матрос Бен!

Бородатый матрос остановился и растерянно оглянулся.

– Вы меня не узнаете, матрос Бен?

– Боюсь, что вас никогда не видал, молодой джентльмен.

– Как же вы меня забыли? Два года тому назад на "Тайфуне"... Вы еще тогда обещали нарисовать у меня на руке якорь.

– А, как же, как же! Мастер... мастер...

– Том, - подсказал я.

– Мастер Том из Нового Орлеана. Ну и выросли же вы с тех пор!

– Матрос Бен, пойдемте, пожалуйста, к нам в гости, - упрашивал я матроса.

– Что вы, мастер Том, я ведь у вас никого не знаю, - отказывался Бен.

– Дедушка будет очень рад. Он сам был моряком, капитаном. К нему всегда приходят в гости матросы. И я ему про вас много рассказывал, так что вы почти что знакомы, - уговаривал я.

– Ну ладно, - сказал матрос Бен.
– Вот только спрошу у боцмана.

Я поискал глазами Переца. Он расположился на тумбе с ведерком и удочкой.

– Перец, идем с нами, - сказал я.

– Нет, - сердито ответил Перец.
– Сейчас рыба хорошо клюет.

Перецу, конечно, было досадно, что это я, а не он, дружу с настоящим матросом.

Дедушка встретил матроса приветливо.

– Здорово, приятель!
– сказал он.
– Внук прожужжал мне о вас все уши. Том, закрой двери. Не будем мешать тетушке.

Он усадил Бена в кресло и принялся расспрашивать его о судьбе и о корабле, на котором Бен приехал.

Дедушка вспомнил о своих морских путешествиях, Бен рассказывал о своих, и они скоро разговорились, как старые друзья.

– Сбегай к Китти, Том, - сказал дедушка.
– Пусть она принесет нам мадеры. Мы с мистером Бенжаменом выпьем за море и за старых моряков.

Я бросился в кухню.

– Китти, дайте мадеры и два стакана, - крикнул я и сейчас же побежал обратно. Я очень боялся, что Бен расскажет без меня самое интересное.

– ...Вы совершенно правы, мистер Бенжамен, - говорил дедушка, мертвая зыбь дело серьезное. Вот когда я плавал на корвете "Колумб" в 1807 году...

Скрипнула дверь, и Китти с подносом в руках вошла в комнату.

– Господи!
– вдруг вскрикнула Китти и уронила поднос.

Графин и стаканы со звоном разлетелись вдребезги.

Китти опрометью кинулась в кухню.

– Это привидение! Это привидение!..
– кричала она.

Матрос Бен вскочил. Он покраснел как рак, а глаза стали у него совсем круглые. Бен с шумом отбросил кресло и побежал вслед за Китти.

– Они сошли с ума, - сказал дедушка и постучал пальцем по лбу.

– Что разбилось? Кто сошел с ума?
– В комнату влетела тетушка Эбигэйль. В одной руке у нее была пыльная тряпка, в другой метелка.

– Китти и матрос Бен, - сказал я.

– Какой матрос? Почему матрос?
– закричала тетушка и, размахивая метелкой и тряпкой, понеслась на кухню.

Мы с дедушкой отправились за ней.

В кухне возле плиты стояли матрос Бен и Китти. Китти уткнулась лицом в куртку матроса Бена и громко всхлипывала. Бен гладил ее по голове своей большой красной рукой, у него тоже были мокрые глаза.

– Извините, сэр, - сказал матрос Бен дедушке.
– Она наконец нашлась!

– Этого только не хватало!..
– воскликнула тетушка, никого не слушая.
– В моем доме она целуется с матросами. Вон! Чтобы ноги вашей тут не было.