Восстановление Римской империи. Реформаторы Церкви и претенденты на власть

Мы также не знаем, рассматривал ли Теодорих другие варианты, прежде чем встать горой за Аталариха, но другие люди их, безусловно, рассматривали. Наверное, самой очевидной альтернативой считался племянник Теодориха Теодахад. Он был совершеннолетним членом клана Амалов и получил очень большую компенсацию в начале правления Аталариха за «послушание»: Теодахад не выступил в качестве кандидата на престол в момент смерти Теодориха, когда вокруг царило смятение. Кассиодор рассказывает нам, например, что в Лигурии – одном из главных мест массовых поселений готов – случились серьезные беспорядки при вступлении Аталариха в права наследника – это явно были волнения в пользу иного кандидата. Остальные люди смотрели в других направлениях. Видного аристократа по имени Тулуин, уже отличившегося на поле боя за поддержку вступления на престол Аталариха, тоже наградили – он стал первым готом в Италии, получившим титул патриция, который в прошлом носили такие знаменитости, как Аэций, долго и упорно трудившийся, чтобы удержать от распада Западную империю в 430-440-х гг. Тулуин тоже получил письмо, в котором его недвусмысленно сравнивали с великим героем-готом прошлых лет. В нем говорилось, что Генземунд, сын Гунимунда, предпочел поддержать трех братьев Амалов, когда те наращивали свою власть, а не продол жать борьбу; что его брат Торисмунд и племянник Беремунд в силу личных качеств продолжали каждый по-своему оставаться независимыми владыками. Тулуин, очевидно, сделал что-то подобное, то есть он не стал настаивать на своих притязаниях. И опять-таки Variae ясно дает понять, что в какой-то момент рассматривалась кандидатура наследника не из рода Амалов [88] .

88

Gens purpura: выше, с. 000. Теодахад: Variae 8.23; ср.: 9.25.9. Волнения в Лигурии: Variae 8.16. Тулуин: Variae 8.9-11; ср.: Variae 8.3 – недвусмысленное признание того, что обдумывался вариант вступления на трон кандидатов не из рода Амалов.

В Испании тоже начали проявляться последствия смерти Евтариха. Одной из причин для выбора его наследником было то, что, как вестгот благородного происхождения, он мог помочь сохранить огромное единое королевство, которое прибрал к рукам Теодорих, вытеснив Гезалеха. Но у Алариха II был еще один сын Амаларих, который являлся внуком короля остготов от дочери Тиудегото. И настолько второстепенным был этот внук для планов Теодориха относительно своего преемника, что он послал одного из своих приближенных – некоего Теудиса в Испанию, чтобы надежно гарантировать, что никто не использует Амалариха для раздувания беспорядков. Однако после смерти Евтариха Теудис начал по-другому оценивать ситуацию. Он нашел себе в Испании отличную партию – римлянку, наследницу огромного состояния и воспользовался ее деньгами для содержания частной армии из нескольких тысяч бойцов. В обстановке неопределенности, возникшей с уходом Евтариха, Теудис теперь действовал все более независимо, не подчинившись нескольким требованиям явиться в Равенну. Вместо того чтобы держать Амалариха под своей защитой, он начал активно отстаивать свое дело, позиционируя себя в качестве «серого кардинала» позади будущего трона, и в конце концов добился своего. После смерти Теодориха Италия и вестготское королевство подверглись переделу, и Амаларих унаследовал вестготское королевство. Но это произошло уже после кончины Теодориха, и это была не та сделка, которую тот санкционировал. Наш главный восточно-римский источник историк Прокопий пишет, что раскол стал результатом договоренности между Аталарихом и Амаларихом после смерти Теодориха, и это было не то, чего хотел старый король. Со своей стороны Теудис подчинялся приказам не из какой-то там преданности своему юному подопечному, а ради своей выгоды. После смерти Амалариха он сам унаследует трон вестготов и будет удерживать его в течение впечатляющего срока – семнадцати лет [89] .

89

Раскол: Прокопий. «Войны» 5.13.4 и далее; ср.: там же 5.12.50 и Иордан «Гетика» 58.302 о наращивании сил и стремлении к независимости Теудиса в Испании.

Короче говоря, смерть Евтариха поставила Теодориха в положение, аналогичное положению старого президента, работающего после выборов до тех пор, пока новый не приступит к выполнению своих обязанностей. В возрасте около семидесяти лет в последние дни своего пребывания у власти Теодорих изо всех сил старался заставить себя слушать. Все главные игроки при дворе были заняты расчетами: кто может стать подходящим преемником, пока все те, кто беспокоился о потере своих нынешних доходов, искали, кому бы предложить свою поддержку, кто даст им гарантии; а те, кто не сильно преуспел, охотились за кандидатом, который положит конец их нынешним неудачам. Далеко в Испании Теудис так и не посмел бы захватить власть так явно, если бы при дворе Теодориха не царило такое смятение, а он не был бы единственным аутсайдером, который почувствовал, что у него есть шанс. В 522 г. король Бургундии Сигизмунд казнил своего сына и бывшего наследника престола Сергериха. Он был сыном короля от недавно умершей дочери Теодориха Остроготы – и отчасти вся эта история стала попыткой сбросить руководящую длань Теодориха. Аналогично в 523 г. после смерти короля Трасамунда новый король вандалов Хильдерих перебил военный эскорт готов, который остался в Северной Африке вместе с другой дочерью Теодориха Амалафридой, приказав ее арестовать. В конечном счете она умерла в неволе. В обоих случаях частью сюжета стали своевременные смерти на родине, но такой же была и смерть Евтариха и последовавший паралич при дворе Теодориха. Его сателлитам не могло представиться лучшей возможности сбросить его власть, и они с радостью воспользовались ею.

Один из них добился успеха, другой – нет. По имеющимся данным, летом 526 г. готовился флот для карательной экспедиции в королевство вандалов, но после смерти самого Теодориха она так и не состоялась, так что Хильдериху так и не пришлось держать ответ. Бургундам так не повезло. Власть перешла к брату Сигизмунда Годомару, который сел на трон, когда перед ним встала перспектива интервенции и франков, и готов, но Тулуин прибавил еще блеска своей потенциальной кандидатуре, отняв у Бургундии территорию в Провансе и присоединив ее к владениям Теодориха. Так что старый король по крайней мере был удовлетворен, увидев, что заносчивые бургунды получили в какой-то мере по заслугам [90] .

90

Более подробная реконструкция у Вольфрама (1988), ч. 5, c. 10.

Если всего этого было бы недостаточно, то запах крови старой власти в воде привлек еще одну, более крупную акулу – Константинополь. И бургунды, и вандалы стремились укрепить свои новые притязания на независимость от Равенны, вступая в союзы с Восточной Римской империей, которые с готовностью были заключены. В это же самое время власть Юстина начала преследовать живших в пределах границ империи христиан-неникейцев, которые придерживались тех же убеждений, что и Теодорих со своими готами; к этим общинам власть относилась толерантно более века. Теодорих увидел в этом личное неуважение и пригрозил ответными мерами против итальянских католиков. Это могло показаться чрезмерной реакцией со стороны старого короля, если бы не один момент. Власть Юстина отказалась признать его выбор Аталариха наследником, как сделала это в свое время в отношении его отца. Мы знаем об этом, потому что Кассиодор написал письмо императору от имени своего нового господина вскоре после его вступления на престол, в котором просил, чтобы Аталарих был принят как «сын по оружию», как и его отец. У меня нет сомнений в том, что Теодорих попросил об этом, сделав свой выбор, вероятно, довольно быстро после смерти Евтариха и наверняка за год-два до своей собственной. Это подсказывает вывод о том, что власть Юстина намеренно отказывалась удовлетворить просьбу своего давнего союзника, посредничество которого помогло преодолеть Акакианский раскол. Такая позиция могла означать только то, что Константинополь пытается обострить политическое брожение, парализовавшее двор Теодориха, и поддержать всех тех, кто хотел подорвать его власть. На мой взгляд, эта проблема, вероятно, и привела к тому, что папа Иоанн испустил дух в одной из тюрем Теодориха. Ясно, что его посольству не удалось договориться о чем-то таком, чего хотел Теодорих, несмотря на все чествования и рукоплескания, которыми папа римский, как утверждают источники, был встречен в Константинополе. Самая вероятная уступка, которую Теодорих хотел бы получить на этом этапе, было признание Восточной Римской империей его наследника, но этого не предвиделось [91] .

91

Отказ от принятия выбора: Variae 8.1.3; ср.: Мурхед (1992), с. 5 – более подробное рассмотрение проблем, возникших в последние годы правления Теодориха.

Глядя под таким углом зрения, можно понять раздражение старого гота, когда внезапно начались религиозные преследования. Прибавьте к этому союзы с мятежными вандалами и бургундами и непризнание его наследника – и неизбежно следует вывод, что все дружелюбие Константинополя конца 510-х гг. абсолютно ничего не значило. Как только представилась возможность, лживые восточные римляне стали действовать не как союзники, а начали подрывать власть и авторитет Теодориха всеми возможными способами. Я подозреваю, что их целью была – хотя это нигде и не написано – не подготовка вторжения в Италию. Как мы увидим в следующей главе, много воды утечет под таким же большим количеством мостов в течение следующего десятилетия, прежде чем Константинополь всерьез захочет присоединить Италию к своим владениям. На мой взгляд, восточные римляне скорее стремились посеять разногласия в высших политических кругах королевства, чтобы разрушить готскую сверхдержаву Теодориха и отделить от него королевство вестготов. Это имело смысл. Никакая другая отдельно взятая акция не смогла бы больше ослабить того, кто пришел бы к власти в Равенне после смерти Теодориха, а так как эти два королевства объединились лишь недавно, то это была вполне достижимая цель.

Боюсь, что именно в этой паутине хитросплетений, в конце концов, и запутались Боэций и его тесть. Боэций слишком уклончив в своем «Утешении», и мы не можем быть абсолютно уверены в том, почему он встретил такую ужасную гибель. У него были крепкие связи в Константинополе, так что, наверное, подобно папе римскому Иоанну, он вступил в конфликт с решимостью Юстина значительно усилить разногласия в Итальянском королевстве, отказавшись признать выбор нового наследника. Учитывая эти связи, Теодорих вполне мог ожидать, что его magister officiorum добьется признания, которое помогло бы обеспечить преемственность Аталариха и снова стабилизировать политическую обстановку в Равенне. И когда это признание не пришло – немного похоже на ситуацию с кардиналом Вулси, когда ему не удалось добиться того знаменитого развода, – гнев короля был безжалостен.

Думаю, такая трактовка вполне возможна, но есть и вторая, более определенная альтернатива. Боэций, как вы помните, утверждает, что его падение связано с тем, что режим Теодориха отверг философское учение об искусстве управления. Это мог быть свод законов – такое предположение уже высказывалось. Ведь известно, что из различных потенциальных кандидатов на трон после смерти Евтариха Теодахад питал сильный интерес к неоплатонической философии. Нам также известно, что между ним и Боэцием существовала довольно тесная связь. Поэтому главная альтернатива сценарию кардинала Вулси состоит в том, что Боэций погиб, потому что он поставил не на ту лошадь в напряженной политической игре, которая началась после смерти Евтариха [92] . Так или иначе, Боэций оказался вовлеченным в негативные последствия. Важный, но неразрешенный вопрос последних лет жизни Теодориха – о престолонаследии – именно он унес жизнь Боэция.

92

Барниш (1990) комплексно исследует данные, свидетельствующие об узах между ними двумя.

Римская империя готов

В течение нескольких месяцев после смерти Теодориха имперская аура быстро и решительно улетучилась из его бывших владений. Распад объединенного королевства, состоявшего из Италии, Галлии и Испании, стал главной тому причиной, подкрепленной тем, что король вандалов Хильдерих успешно отверг власть остготов над собой, и отчасти – успешными действиями заявивших о своих правах бургундов. В лучшую пору своего правления, после 511 г., Теодорих действительно создал приличный образец единственной империи, что, по его утверждению в знаменитом письме к Анастасию, стало его целью. Территориальная протяженность владений, которыми он напрямую правил, была огромна, а его гегемония простиралась не только на Северную Африку и Бургундское королевство в долине Роны, но и на Центральную Европу (но в убывающей степени). Стоит подчеркнуть этот момент, потому что его часто не замечают. То, что франкам, как мы увидим чуть позже, было предназначено надолго оказаться на историческом звездном небосклоне, не умаляет тот факт, что при жизни Теодориха его успех затмил успех Хлодвига, и во втором десятилетии VI в. именно власть короля остготов была поистине императорской по своему характеру. Именно его дружбы, а не дружбы Хлодвига искали и главные галльские церковнослужители, вроде Цезария из Арля, и папский престол. Semper Augustus – это не раболепная гипербола, а соответствующий титул величайшего правителя того времени.

Были выявлены многие причины последующего краха его имперского проекта, среди них – влияние потенциального религиозного разделения между арианцами и католиками, и политическая причина, вызванная тем, что его с прохладцей приняли в Риме римляне с голубой кровью, всегда игравшие важную роль. Религиозное разделение превратилось в проблему лишь тогда, когда режим Юстина и Юстиниана начал преследование давних арианских общин в своих владениях, одновременно отказавшись признать выбор нового наследника после смерти Евтариха. После установления дружеских отношений в 510-х гг. и совместного пребывания в должности консула в 519 г. Теодорих совершенно правильно истолковал новую политику Константинополя в отношении религии как проявление на меренного дипломатического неуважения и обоснованно пригрозил ответными мерами. Однако этот вопрос перестал быть таким острым, когда объединенное готское королевство Теодориха не сумело пережить его кончину, и отношения между католиками и арианцами в Италии и на дипломатическом фронте между Равенной и Константинополем быстро вернулись к доброму сосуществованию былых времен. Например, период величайшего влияния Цезария из Арля наступил после смерти Теодориха, особенно на Оранском синоде в 529 г. – в годы правления Аталариха. Попадание в немилость Боэция, его отца и Симмаха аналогично не дает при ближайшем рассмотрении бесспорных доказательств давнего просчета в фундаменте власти Теодориха. Их смерть стала, без сомнения, частью большого кризиса, но это другая история, а не те небылицы, которые обычно плетут вокруг них: чаще о том, как многолетний фаворит деспотичного правителя выпал из строя бывших сторонников режима, не согласившись с ними по важному вопросу, а не о давнем сопротивлении ненавистному тирану.

Настоящая причина потери императорского статуса была гораздо прозаичней: неспособность избранного Теодорихом преемника держаться за огромную военную мощь, представленную объединенными армиями готов как старого Вестготского, так и нового остготского, построенного Теодорихом, королевств. Однако то, что это объединение не сумело пережить его смерть, на самом деле не так уж и удивительно. Просто в 511 г. он соединил две военные машины, но их не связывали ни долговременные узы и традиции сотрудничества, ни даже совместное ведение войн. Даже если бы Евтарих не умер прежде него, очень сомнительно, чтобы Римская империя готов Теодориха действительно могла бы повторить себя в следующем политическом поколении. И когда готы снова разделились, преемники Теодориха оказались не в состоянии соответствовать его уровню политического превосходства в бывшей Западной Римской империи. Потомки тех бойцов, которых он привел в Италию в 489 г., были все еще гораздо сильнее войск бургундов или вандалов и, вероятно, если судить по событиям первого десятилетия VI в., войска перестроенного вестготского королевства. Но как только его преемники полностью объединили новые завоевания Хлодвига к востоку и западу от Рейна, франки, безусловно, стали по меньшей мере такими же сильными. Разделение военных сил готов Италии и Испании в этом широком стратегическом контексте лишило преемников Теодориха возможности уверенно стоять на ногах на территории старой Западной Римской империи так, как это делал он.