Восстановление Римской империи. Реформаторы Церкви и претенденты на власть

Бой начался с нескольких небольших схваток, которые всегда начинали римляне, после чего, в конце концов, развернулось полномасштабное сражение. Солдаты Велизария выиграли его, потеряв, по имеющимся данным, менее пятидесяти человек, тогда как вандалы потеряли восемьсот. В конечном итоге вандалы достаточно «нахлебались» и отступили в свой лагерь, но Велизарий не закончил сражение. К этому времени подошла его пехота, и к середине дня она уже была готова к полномасштабному наступлению. В данном случае оно уже не требовалось. Гелимер в панике бежал из лагеря, и, когда остатки его войска это поняли, среди них начались разброд и шатания. Организованное сопротивление прекратилось, и обращенные в бегство вандалы, многих из которых сопровождали их женщины и дети, были просто перебиты. Но в лагере вандалов осталось огромное количество движимого имущества, так что армия Велизария тоже утратила слаженность действий, когда от ведения боевых действий перешла к грабежу [129] .

129

Прокопий. «Войны» 3.21-4.3.

В итоге сражение при Трикамаруме приобрело беспорядочный характер, но из-за этого оно не стало менее решающим. Гелимер продолжал бегство на запад – от одного прибрежного города своего бывшего королевства к другому. Велизарий остановился, чтобы восстановить дисциплину среди своих солдат и собрать остатки разбитой армии вандалов – он хотел быть уверенным в том, что их не смогут снова мобилизовать для борьбы против него. Их и не мобилизовали. Удовлетворенный тем, что все у него под контролем, Велизарий затем отправился в погоню за Гелимером и в конечном счете захватил королевскую казну вандалов и деморализованную толпу их вождей в Гиппон-Регии. Сам Гелимер бежал в поисках убежища у дружески настроенных к нему мавров на неприступной горе Папуа на границе с Нумидией, где он оставался в достаточной безопасности, но не мог ничего сделать, чтобы помешать Велизарию устроить облаву на всех оставшихся вандалов. Не имея средств для возмездия, Гелимер к марту 534 г. уже получил сполна и вел переговоры об условиях сдачи. Через десять месяцев после высадки на мысе Капут-Вада все было кончено. Тем же летом Велизарий возвратился в Константинополь с Гелимером и толпой пленных вандалов. Как и положено, он получил все почести, которые только смог дать ему Юстиниан. Велизарию первому за всю историю как полководцу (не императору) была дарована честь пройти по столице победным шествием, а на следующий год его назначили консулом, что было высочайшей наградой империи [130] .

130

Прокопий. «Войны» 4.4–9; cf. PLRE 3, 192–193 о многочисленных других источниках, которые описывают победу.

Ужасы январского бунта 532 г. сменили наконец события другого рода, и режим Юстиниана снова вернулся. Достоинства императора подтверждались его выдающейся победой, масштаб и легкость которой никто не прогнозировал, и это как нельзя лучше продемонстрировало вмешательство Бога. Однако это не относилось к проведению императором законодательной реформы. Даже будучи отстраненным от должности, Трибониан, по-видимому, продолжал работать, и к осени 532 г. он был официально к ней возвращен. Через год тексты законов были готовы к публикации, а к этому времени войска Юстиниана уже захватили Карфаген. Этой полупобеды даже до окончательного поражения Гелимера было больше чем достаточно, чтобы дать императору последний политический рычаг, который был ему нужен, чтобы протолкнуть реформу к ее завершению. 16 декабря 533 г., еще до того, как весть о победе у Трикамарума достигла Константинополя, Юстиниан утвердил дигесты – тексты римского права и объединил все свои победы:

«Бог даровал нам – после нашего мира с персами – победу над вандалами, захват нами всей Ливии и взятие известного Карфагена, чтобы выполнить нашу задачу восстановления древних законов, осуществить которую не могли даже и мечтать императоры, которые правили до нас; они и представить себе не могли, что такое под силу человеку».

Бог сказал свое слово, и теперь режим был в безопасности. Среди всех громких восторгов и поздравлений Юстиниан мог позволить себе быть великодушным. Восемнадцать сенаторов, высланных после мятежа, получили прощение, а имущество Ипатия и Помпея возвратили их семьям. Последняя отчаянная авантюра императора окупилась в высокой степени: его положение теперь было неприкосновенным, и все это знали [131] .

131

Const. Tanta предисловие; ср.: Оноре (1978), 170 и далее – о предполагаемой реконструкции рабочего расписания.

Ошеломляющий контраст между различными несчастьями, сопровождавшими военные экспедиции в королевство вандалов в середине V в., и поразительно быстрой победой Велизария не только дали неопровержимые доказательства того, что Юстиниан действительно правил по Божьему повелению, но и заставил заработать мозги придворных в Константинополе. Двух сражений за три месяца было достаточно, чтобы захватить целое королевство, которое терроризировало большую часть Средиземноморья на протяжении почти всего V в. Откуда взялось это радикальное изменение в существовавшем политическом равновесии?

Отчасти это произошло просто-напросто потому, что на этот раз восточные римляне сумели высадить свою армию в целости и сохранности на побережье Северной Африки. Вероятно, вандалов можно было бы так же легко победить и в V в., если бы орлы оказались на суше? Но на самом деле вандалам приходилось силой пробивать себе путь на восток от Марокко. Они захватили Карфаген и богатейшие земли этой провинции в 439 г. только после восьми лет борьбы с объединенными силами Восточной и Западной империй, что вовсе не говорит о том, что тогда они были не способны отразить напор римских армий. Главная причина, по-видимому, лежит в крупной перестройке армий Восточной Римской империи, которая произошла к тому времени, когда Велизарий отправился в Северную Африку.

Традиционно римские армии полагались на пехоту. Армии Цезаря и Августа, которые поддерживали римскую власть на всем Средиземноморье и большей части прилегающих территорий, опирались на силу легионов, а легионеры были преимущественно пехотинцами. Однако почти треть армии Велизария составляла конница, которая сыграла решающую роль (в сражении у Децима римская пехота так и не вступила в бой). К тому же многие из этих конников были особыми кавалеристами – тяжеловооруженными лучниками. В византийских армиях появился этот новый род войск, который объединил дистанционную ударную силу конных лучников гуннов, с которыми они были вынуждены сражаться в середине V в. – с ужасающим натиском закованной в латы кавалерии в ближнем бою; в результате появились универсальные вооруженные силы, способные доминировать на поле боя в VI в.

Сам я особенно не верю в более широкое толкование военной технологии. Бог обычно на стороне больших воинских подразделений. Но иногда – и обычно только на короткое время, пока противник не подхватит эти изменения или не найдет альтернативные средства противостояния, – новая «фишка» может дать той или иной стороне временное преимущество. В этом случае временное, но достаточное преимущество было получено благодаря более гибкому использованию возможностей конных лучников гуннов – и результат был потрясающий. Рассказы Прокопия о войне с вандалами оставляют желать много лучшего. Он не объясняет нам, почему именно вандалы потеряли восемьсот солдат, а римляне только пятьдесят во время начальной – «стычечной» – фазы сражения при Трикамаруме. Но с учетом того, что конница Иоанна постоянно делала вылазки, а затем отступала, вполне можно предположить, что их стрельба из луков и наносила в основном ущерб. Он гораздо подробнее пишет о некоторых сражениях с готами, которые последовали в Италии. Там готам трудно было вести бой с византийской конницей, способной наносить урон на расстоянии, что давало ей огромное тактическое преимущество. Главной причиной такой адаптации, которую можно отнести к концу V в., вероятно, был традиционный враг Константинополя на востоке – Персия. Но авантюра с вандалами показала, насколько велика дистанция между римскими армиями и армиями государств, пришедших на смену Западной Римской империи. А если вы знаете, что имеете большое военное преимущество до тех пор, пока никакая третья сторона вас не сдерживает, искушение использовать его, как мы уже видели в наше время, может стать непреодолимым [132] .

132

Появление этого нового рода войск в армии Восточной Римской империи все еще ожидает всестороннего изучения, но в предисловии Прокопия («Войны» 5) дается стилизованный рассказ о его несомненной важности, что веско подтверждается последующими повествованиями. Важные второстепенные комментарии см. у Томпсона (1982), 77–81, 90–91; Элтона (2007).

Однако режим был чрезвычайно осторожен и все еще не спешил безрассудно ринуться в политику тотальной войны на Западе. Изначальная пропаганда, порожденная победой над вандалами, провозгласила ее триумф над еретиками, которые угнетали братьев-христиан. Иными словами, она была сформулирована специально для североафриканской ситуации и не представляла угрозы – явной или скрытой – для других западных государств. На самом деле весь военный поход Велизария оказался бы невозможным без лицензии на материально-техническое обеспечение, которую сама она предоставила римскому флоту в ее территориальных водах. Но остготская Италия была следующей вероятной целью для византийских армий, и Константинополь в VI в. не мог завоевать и удержать власть, оставаясь верным разовым друзьям или, возможно, даже имея слово «друг» в лексиконе.

Предлог для розыгрыша карты «глупых парней» в Италии был все тот же – золотое дно в виде наследственного права. Константинополь уже однажды там удачно половил рыбку после смерти Евтариха с целью расшатать недавно объединившиеся вестготское и остготское королевства Теодориха. Ответил ли он более позитивно на просьбу, выраженную в дошедшем до нас трактате Variae, – признать Аталариха наследником после смерти Теодориха и повторное отделение Испании от Италии – неясно, но это вполне вероятно, так как главная цель Константинополем уже была достигнута, а отношения оставались настолько хороши ми к началу 530-х гг., что флот Велизария нашел необходимую ему материально-техническую поддержку на итальянских берегах. Однако если имелось желание создать неприятности, то политическая ситуация в большинстве государств – преемников Западной Римской империи была достаточно нестабильной, чтобы на нее полагаться для исполнения мечты агрессора – разжигания в объекте устремлений внутренних разногласий в сочетании с пропагандой для придания вам необходимой респектабельности.

Аталариху было всего восемь или десять лет на момент смерти Теодориха, и в политическом смысле на тот момент он не мог осуществлять реальную власть в силу личных качеств. Таким образом, в Равенне началась новая игра с целью обеспечить влияние на Аталариха через совет регентов, который теперь фактически правил королевством. Прокопий создает нужное впечатление о последовавшей политической борьбе, утверждая, что мать мальчика – дочь Теодориха Амаласунта хотела, чтобы ее сын получил римское образование, в то время как другие готы мужского пола старшего возраста в совете регентов хотели, чтобы его воспитали в готских традициях. Я уверен, что это скорее упрощенная стенографическая запись, чем полный рассказ, но контроль над воспитанием короля, безусловно, стал бы ключом к непосредственной политической власти, так что даже неудивительно, если этот вопрос был одним из тех, который объединил вокруг себя соперничающие политические группировки.