Восстановление Римской империи. Реформаторы Церкви и претенденты на власть

Эйнгард был сведущ в классике и лепил биографию Карла Великого в основном со Светония, кроме того, демонстрируя знание и других древних текстов. Он, безусловно, как и многие придворные интеллектуалы, много знал о том, как можно определить истинное божественное назначение. Иными словами, Карл Великий и его советники прекрасно знали, что если они слишком явно запустят руки в имперскую казну и их поймают на этом, то слова о том, что их человек назначен Богом, будут звучать лживо. Это была дилемма, вставшая перед Карлом Великим перед лицом западной имперской традиции, нарушенная в V в. Как только он окончательно разгромил королевство лангобардов, то выполнил критерий – добиться наивысшей военной победы, и остальные годы своего царствования просто проходили как подтверждение факта Божьей поддержки, когда завоеванные территории одна за другой падали к нему в руки с острия его меча. Но если так Бог давал понять, что Карл Великий избран стать Его императором, то как этот факт мог, в конце концов, быть объявлен во всеуслышание, если ни Карлу Великому, ни его советникам не разрешалось сделать это самим?

Они явно беспокоились об этом, по крайней мере, с начала 790-х гг., и, как мы увидим в последней части этой книги с большими подробностями, программа реформ Карла Великого к тому времени уже демонстрировала высокий уровень заботы о церкви, что также соответствовало принятому перечню служебных обязанностей Богом избранного христианского императора. Иными словами, Карл Великий не только на поле боя добился таких успехов, которые кричали слово «император» всякому, кто знал их политическую теорию, но и его внимание к христианской реформе (которая, я уверен, была абсолютно реальной, чтобы мои слова не звучали слишком цинично) говорило о том же самом, только под другой вывеской. Когда исследователи сталкиваются со свидетельствами того, что Карл Великий и его советники уже за несколько лет до 800 г. засматривались на императорский титул, то им иногда возражают, что, когда он на самом деле получил этот титул, его поведение никак глобально не изменилось (за исключением того, что он перестал путешествовать: факт, который можно отнести к его преклонным годам). Думать так – значит все понимать неправильно. Карл Великий намеренно вел себя как император по крайней мере в течение одного десятилетия (а может, и двух) до дня Рождества Христова 800 г.

Решение другой, последней проблемы услужливо упало в императорские руки в лице папы римского Льва III. Он стал преемником папы римского Адриана I в 795 г., и вскоре у него начались неприятности с группировками римской знати, враждебной его назначению. Ситуация дошла до критической точки 25 апреля 799 г., когда Лев был схвачен его противниками и обвинен в лжесвидетельстве, симонии (продажа церковных должностей или духовного сана) и неподобающем сексуальном поведении. История, распространившаяся позднее, гласила, что они попытались выдавить ему глаза и вырезать язык, и независимые источники подтверждают, что он был по крайней мере ранен. Но Лев, безусловно, мог видеть и говорить в день Рождества Христова 800 г. Папские источники приписывают это чудодейственному вмешательству, но нельзя видеть без глаз, а ослепление не так уж и трудно было осуществить, так что тут явная предвзятая подача информации. Но на Льва, несомненно, было совершено нападение, его заключили в тюрьму, но он спасся, сумев вскарабкаться по монастырской стене и найти защиту у одного из представителей Карла Великого, находившегося в городе. Позднее, в этом же году, он был отправлен на север, чтобы встретиться с самим франкским королем в Падерборне.

Что именно случилось, когда они встретились, не пишет ни один источник, и обе стороны впоследствии составили тщательно продуманные планы дезинформации. Но когда понимаешь, что Карл Великий явно хотел получить титул императора, тогда как Лев скорее съел бы свою собственную печень, чем увидел возрождение империи на Западе, то последовательность событий начинает наводить на размышления. Посоветовавшись со своими церковнослужителями, король франков заявил, что никто не властен судить папу римского, потому что он apostolicus – прямой потомок святого Петра. Затем он отправил Льва назад в Рим с достаточным военным отрядом, чтобы подавить оппозицию, и всего лишь чуть больше года спустя Карл Великий сам вступил в город в ноябре 800 г. В начале декабря был созван собор, который подтвердил, что никто не властен судить папу римского. Тем не менее 23 декабря предположительно по своей воле Лев дал торжественную клятву, что он невиновен в том, в чем его обвиняют, и два дня спустя провозгласил Карла Великого императором [218] .

218

Последовательность событий, начиная от нападения на Льва и до коронации императора, нужно выявлять в папских и каролингских источниках, которые сразу же после этого события начали плести историю, наибольшим образом подходившую их собственной интерпретации, – а это сам по себе явный признак того, что это случилось по принуждению по крайней мере для одной из сторон. Добротные новые подходы см.: Нобл (1984), 291 и далее; Коллинз (2005); Маккиттерик (2008), 88 и далее; Костамбис и др. (2011), 160 и далее.

В этот момент, столкнувшись с оглушающим молчанием в отношении того, что было сказано в Падерборне, я хотел бы познакомить вас с принципом одного из руководителей моей докторской диссертации. Он чрезвычайно известный историк Античности, который изучал закат Римской империи, но с тем подозрением к христианству, которое разделяют многие (хотя и не все) из тех, кто изучает античную литературу. Однажды он сказал: «Возможно, я многого не знаю о христианстве, зато я знаю, как пахнет гнилая рыба». Встреча в Падерборне – как раз такой случай. Мы никогда не узнаем, как именно было сформулировано предложение франкского короля и кто сделал его (прямое ли оно было, или один из приближенных короля пошел на прогулку в лес с человеком Льва). Мы также никогда не узнаем, долго ли мучился Лев или быстро принял его. Но в моей душе нет ни малейшего сомнения в том, что так или иначе Карл Великий сказал: «Сделай меня императором, и я верну тебя на папский трон. И никаких вопросов» [219] .

219

Руководитель, о котором идет речь, – это профессор Джон Мэтьюз, ныне работающий в Йельском университете: следует отличать от другого Джона Мэтьюза, который пишет о короле Артуре.

С точки зрения Карла Великого, что могло быть лучше, чем заставить папу римского провозгласить во всеуслышание то, что ошеломляющий перечень военных успехов короля франков и его неутомимая забота о церкви демонстрировали на протяжении последних двадцати лет: что он был – без малейших сомнений – Богом избранным средством для реставрации христианской империи? Никто не сомневался, что особая власть была дана папскому престолу ввиду того, что занимавшие его люди являлись потомками святого Петра, даже если и имелись какие-то разногласия относительно того, что эта власть может означать. Так что папа стал хорошим решением проблемы Карла Великого, таким, которое делалось даже еще более ясным благодаря утверждениям, изложенным в идеях, позже записанных в «Константиновом даре». Главное утверждение – что Константин отдал императорскую власть на Западе папе римскому Сильвестру, когда садился в колесницу на Константинополь, – уже фигурировала в переписке Адриана с франкским королем. Прелестно! Кому же еще провозглашать Карла Великого императором, как не самому последнему обладателю трона, которому была оставлена императорская власть в IV в.?

Как часто бывает со скоропалительными союзами дипломатического рода, обе стороны быстро сделали достоянием гласности свои собственные версии событий. Лев, как известно, приказал создать мозаику в большом зале Латеранского дворца (он, а не Ватикан на тот момент был штаб-квартирой папы), на которой изображены Карл Великий и Лев, стоящие рядом на коленях у ног святого Петра. Ее оригинал уничтожили, но была сделана копия, которую в настоящее время можно увидеть с внешней стороны собора Святого Петра. Эта иконография недвусмысленно отрицает, что Карл Великий имел большую власть, чем папа римский, и согласно тому, о чем настойчиво писал папа в письмах, сохранившихся от Codex Carolinus, победы короля франков происходили по воле святого Петра, а не Бога.

Точка зрения Карла Великого оказалась несколько иной. То, что объявил папа в день Рождества Христова 800 г., было решительно очевидно: Бог (главный), а не святой Петр (его заместитель) выбрал франкского короля для осуществления исключительной императорской власти, потому что заслуги короля оказались этого достойны. Промедление между встречей в Падерборне летом 799 г. и коронацией, которая состоялась более года спустя, нужно было для предоставления времени на то, чтобы создать соответствующий уровень дипломатических фанфар (хотя Карлу Великому также требовалось уладить дела на севере ввиду его предстоящего длительного отсутствия). Помимо прочей экзотики, Карл Великий устроил так, что к его приезду в Риме случайно оказалась делегация от патриарха Иерусалимского, чтобы вручить ему ключи от святейшего из всех христианских городов. Когда в свое время он счел, что настал подходящий момент передать императорский факел, Карл Великий сам провел церемонию для своего сына и наследника Людовика, совершенно самостоятельно, даже без статиста-папы, так как человек, занимающий пост Богом избранного императора, безусловно, мог безо всяких обвинений в высокомерии назвать своего преемника [220] . Что случилось с империей, на которую проблемы папы римского Льва наложили свою печать, и как преуспели Людовик и другие преемники Карла Великого – тема следующей главы.

220

См., напр.: Маккиттерик (2008), 96 и далее; Костамбис и др. (2011), 184 и далее.

Глава 6. «Центр не может устоять»

28 января 814 г. в возрасте шестидесяти пяти лет (значительный возраст для представителя династии Каролингов, продолжительность жизни которых обычно составляла около пятидесяти лет) император Карл Великий покинул этот бренный мир. Он также был необычно высок. По оценке, сделанной в XIX в., его рост был около 190 сантиметров, но рентгеновское исследование и компьютерная томография скелета, проведенные в 2010 г., определили 184 сантиметра. И тот и другой результат поместили бы его в 99-й процентиль по росту в своем времени. Эйнгард тоже рисует поразительный образ короля в пожилом возрасте:

«У него были круглая голова, большие живые глаза, нос слегка крупнее обычного, седые, но все еще красивые волосы, жизнерадостное выражение лица, короткая и толстая шея. И он отличался хорошим здоровьем, за исключением лихорадок, которые мучили его в последние несколько лет его жизни. К концу жизни он волочил одну ногу. Даже тогда он упрямо делал то, что хотел, и отказывался слушать врачей – на самом деле он их терпеть не мог, – потому что они хотели убедить его не есть по привычке жареное мясо, а довольствоваться вареным» [221] .

221

Эйнхард. «Жизнь Карла Великого», 22.

Помимо физических недомоганий в последние годы своей жизни он испытал и приличную долю других страданий, хотя самые явные из них скверным образом сильно упростили политическую жизнь в его империи.

Когда Карл Великий начал стареть, и даже раньше, главным вопросом, который встал перед его империей, был, что вполне предсказуемо, вопрос преемственности после смерти ее основателя. Карл Великий предпринял первую попытку урегулировать этот вопрос в 806 г., когда большое собрание франкских магнатов согласилось на меры, изложенные в официальном документе Divisio Regnorum, текст которого сохранился до наших дней. У императора было пять жен (по одной в разное время), много наложниц и куча детей: по грубым прикидкам, около двенадцати. Однако официальное соглашение от 806 г. сосредоточилось на трех взрослых наследниках мужского пола по порядку рождения – Карле Младшем, Пипине и Людовике. Всем троим должна была достаться Италия, но правили бы они в отдельных королевствах: Людовик получил Аквитанию, Пипин – большую часть королевства лангобардов в Северной Италии, а Карл – самые большие территории, включая давние франкские земли в Нейстрии и Австразии (карта 11, с. 278). Никакого упоминания об императорском титуле сделано не было, но считается, что он предназначался Карлу ввиду явного главенства его положения.