Война Грязных Искусств

Мальчишка не ответил.

Не сводя с него глаз и, конечно, ствола револьвера, я повторил вопрос:

— Я спрашиваю, ты один?

— Один… — Он облизал губы. — Я тут живу… ферма ведь заброшенная… никто не запрещает тут жить.

— Но никто и не разрешает, — бросил я.

Парень поморщился.

Он хотел сказать что-то ещё, но тут его взгляд упал на мой револьвер, точнее, на его ствол и гравировку головы волка.

Лицо мальчишки мгновенно переменилось. Вместо ненависти и дерзости его глаза заполонил ужас, дыхание участилось, губы задрожали.

Он умоляюще на меня посмотрел и выдавил:

— Я ничего плохого не сделал, господин агент… я не поддерживаю повстанческие отряды, я просто тут… живу. Ночую, понимаете? Меня из дома выгнали… и я в поле жил, но стало холодать, и я подумал…

— Кто здесь ещё есть? — оборвал я его оправдания.

Парень замотал головой.

— Никого. Никого нет. Я один тут ночую… никому плохо не делаю… ферма же з-заброшенная, это же не з-з-запрещено… господин агент… не з-запрещено…

Он начал заикаться.

Дёрнулся пару раз, пытаясь вдохнуть, а потом закашлялся, перевалившись на бок. Из его груди послышались свистящие хрипы, шея напряглась. Он уткнулся носом в траву и затрясся в приступе удушья.

Сначала я был уверен, что засранец притворяется, но чем дольше длился его припадок, тем сильнее парень бился о землю, бледнел и заходился хрипами — а такое невозможно изобразить по желанию, да ещё и так достоверно.

— У него приступ астмы! — раздался позади голос Хлои.

Она кинулась к пацану, но я успел ухватить её за плечо и притянул к себе.

— Никаких рун, — напомнил я Хлое на всякий случай, шёпотом в самое ухо.

Девушка кивнула и склонилась над мальчишкой, которого колотило всё сильнее.

— Всё хорошо… всё хорошо. Никто тебя не обидит. Дыши… голову ниже… выдыхай дольше, спокойнее… дыши-дыши… вот так… молодец. Я медсестра, я тебе помогу…

Пока она возилась с парнем, я окинул взглядом двор, широкий и заросший сорняками.

Справа виднелись загоны для скота и дощатые строения, вроде конюшен (не знаю точно, что это было — в фермах я не разбирался), слева высились нагромождения мелких хозяйственных построек: амбаров, кладовых и прочего.

А вот украшением двора был дом, большой и добротный — это бросалось в глаза даже ночью, при тусклом лунном свете.

Двухэтажное бревенчатое здание с широкой террасой возвышалось чуть дальше, на пригорке. Особняк блестел мозаикой балконных витрин и стальными желобами водостока.

Хлоя продолжала уговаривать парня дышать ровно и медленно, в это время меня окружили остальные. Я повернулся к Дарту.

— Проверь конюшни.

— А я вон те амбары проверю, — тут же предложил Хинниган.

Парни разошлись в разные стороны — налево и направо, а я указал подбородком на дом и обратился к Джо:

— Сходим, посмотрим, что там.

Джо согласно кивнула, но её жест вышел очень уж неуверенным, даже заторможенным. Она оглядывала двор и часто-часто дышала, будто тоже была близка к тому, чтобы брякнуться на землю в приступе удушья.

Я бросил взгляд на лежащего на земле парнишку (он дышал спокойнее, уже без хрипов). Сидя на коленях, Хлоя гладила его по спине и продолжала бормотать ободряющие слова. Я не стал её отвлекать и обернулся на Терри.

— Глаз с пацана не спускайте. Мы с Джо проверим дом.

Терри на парня даже не взглянула. Всё её внимание было обращено на мою правую руку и перстень.

— Рэй, сними его, — почти беззвучно прошептала Терри. — Пожалуйста.

Я отрицательно покачал головой.

Лишать себя кодо именно сейчас? Да ни за что.

Даже та небольшая сила, что давала Печать, мне была необходима как воздух. К тому же, как только я надел перстень, боль в животе стихла, унялось головокружение — да что тут врать: мне стало в разы лучше, а значит, я снова был в строю, снова мог управлять собственным телом и чувствовал себя почти полноценным. А вот пребывать полудохлым парнем, которого перетаскивают из одного места в другое, лечат и жалеют, мне не особо хотелось.

— Рэй, это добром не кончится. Сними его, — настаивала Терри.

— Сниму, но позже, — ответил я шёпотом. — Только после того, как мы всё тут проверим. Я уверен, что пацан врёт. Здесь есть кто-то ещё.

Держа револьвер наготове, я направился в сторону дома.

За мной бесшумно последовала Джо.

* * *

На широкой дощатой террасе я остановился, давая возможность Джо пройти вперёд: она точно знала, что и где находится.

Девушка подошла к входной двери и дёрнула за внушительную латунную ручку. Дом оказался заперт.

— Есть ключ, — шепнула Джо.

Она отошла вправо, пошарила по бревенчатой стене ладонью и нашла маленький паз. Просунула туда палец и вытянула нитку, на конце которой был привязан увесистый ключ.

Пока она отвязывала его от нитки, я оглядел окна нижнего этажа, что выходили на террасу.

Не знаю, откуда взялось это ощущение, но я будто взглянул сквозь стену дома: видел и наблюдал, как внутри, в широкой, скромно обставленной гостиной, притаились двое мужчин. Один — средних лет, с пышными бакенбардами, а второй — молодой, лет двадцати. Оба одеты бедно, в вылинявшие вельветовые куртки и грубые штаны.

Мужчины хоть и притихли, но напуганы не были — лишь сосредоточены.

Да… я видел это отчётливо…

Серьёзны и сконцентрированы. И это было не первое их столкновение с незваными гостями.

Вот они переглянулись, и один из них приготовил ружье, направив ствол на входную дверь. Второй приложил палец к губам и подошёл к окну, тихо выдохнул и чуть сдвинул занавеску указательным пальцем, заглядывая на террасу.

Ну и какого чёрта?..

Либо я рассудком повредился, либо Печать подарила мне определённые навыки, о которых я и не догадывался.

Хотя…

Думаю, дело было всё же в рассудке.

На мою долю выпало слишком много паршивого, да и по затылку я получал нередко, и, похоже, это сказалось на мозгах, потому что они начали выдавать ядрёную бредятину.

И только я убедил себя в собственном безумии, как вдруг кружевная занавеска на одном из трёх окон первого этажа качнулась.

Она качнулась, чёрт возьми!

Качнулась по-настоящему и точно так же, как я это видел за несколько секунд до её реального движения.