Война и люди

Первый же день принес корпусу успех; несмотря на ожесточенное сопротивление гитлеровцев, наши части преодолели первую траншею, заняли ближайшие высоты. Солдаты штурмом брали каждую огневую точку, каждую отдельную позицию.

Часа через два на НП корпуса поступили первые обобщенные данные о действиях дивизий. Все, казалось, шло благополучно. Командир был доволен началом наступления.

— Удачный момент мы выбрали, — говорил Медведев, разглядывая карту с нанесенной на нее обстановкой.

Оп имел в виду то обстоятельство, что за сутки до нашей атаки противник сменил на этом участке некоторые опытные фронтовые части, несколько ослабив оборону. По-видимому, наступление 38-й и 1-й гвардейской армий на главном направлении севернее нас заставило гитлеровское командование перебросить часть сил на более угрожаемый участок.

— Эх, сто пятьдесят девятый отстает... Как бы он все дело не испортил, — произнес подполковник Доможилов.

Части корпуса были теперь нацелены вдоль широкой, относительно ровной долины между Скалистыми Татрами и отрогами гор Южной Польши. Все, кто находился на НП, внимательно разглядывали местность. Невдалеке справа виднелась гора Бабья, слева на горизонте — Татры. Долина эта, с хорошо развитой сетью шоссейных и железных дорог, вела в глубь Чехословакии, к ее наиболее важным промышленным и административным центрам — городам Ружомберок, Жилина. Она тянулась по берегу реки Орава. Именно здесь корпус мог вырваться на оперативный простор. Мы выходили как бы в тыл группировке противника, обороняющей севернее нас Моравску Остраву.

Бой в глубине обороны противника принес много неожиданностей. Уже под вечер авиаразведка обнаружила большие колонны противника, которые двигались по шоссейным дорогам в нашу сторону. Однако генерал Медведев не придал серьезного значения этому сообщению.

— Врут летчики, вечно у них «большие силы», — проворчал он, прочитав телефонограмму.

А данные-то все нее оказались точными. Гитлеровцы, как позже стало известно, повернули снятые ранее с фронта части на наш участок.

А тут еще резко похолодало, началась снежная буря. Дороги занесло. Промокшее в начале наступления обмундирование ночью заледенело. Появились обмороженные. Пришлось принимать самые срочные меры.

Между тем комкор буквально не отходил от телефона. Он требовал не сбавлять темпа наступления, не давать врагу закрепиться. К утру на НП прибыл начальник штаба корпуса полковник Дакс. Произошел такой разговор:

— Товарищ генерал, у нас создается крайне опасное положение, фланги открыты. Особенно большой разрыв на правом фланге. 159 ур отстал. Подходят крупные резервы противника. Несомненно, готовится сильная контратака...

Медведев не дал ему закончить:

— Что же ты хочешь? Остановиться, прекратить наступление? Мы уже основную полосу прошли, сейчас тылы громим.

Комкор был так уверен в исходе боя, что тут же дал указание сменить огневые позиции артиллерии.

— Оставьте треть батарей, а остальные — вперед. «Бог войны», а отстает. Смотри у меня! Жалуется пехота, — сердито сказал он командующему артиллерией полковнику Яковлеву.

В этот момент позвонил командир 138-й дивизии полковник Васильев, доложил:

— Задачу выполнил. Подтягиваю подразделения. Солдатам надо обогреться и подсушиться. Люди все мокрые, а по ночам сильный мороз. Да и артиллерия отстала.

— Ты погоди, — прервал его комкор. — Искать тех, кто отстал, будешь потом. Сейчас одна задача — вперед!

Все мы, ставшие свидетелями этого разговора, понимали, что такое продвижение вперед чревато всякими неожиданностями. Но нельзя терять наступательного порыва...

В тот же день противник обошел справа 138-ю дивизию и сильным ударом сбил ее передовые части. Понеся потери, они отошли, обнажив фланг дивизии. Поначалу мы не смогли разгадать всей угрозы, которая создалась в те напряженные часы. Разведка не выявила всех сил контратакующих, й показалось, что это лишь частная попытка противника задержать наше наступление. Командир корпуса даже резерв сюда не перебросил. Продолжалась смена огневых позиций артиллерии, 8-я дивизия двигалась вперед.

Таким образом, первая контратака немцев сразу же оголила наш и без того открытый фланг. К вечеру гитлеровцы в районе Пясковой Поляны нанесли удар, теперь уже не только во фланг, но и в тыл корпуса. Боевые порядки 138-й дивизии были скомканы. Нарушилось управление частями.

В штабе почувствовали неладное, когда прервалась связь с НП 138-й дивизии. Лишь через несколько часов прибыл связной и доложил, что соединение отходит под напором превосходящих сил. Полковнику Васильеву и его штабу удалось организовать отход. Части почти без потерь заняли новый рубеж обороны.

Противник яростно атаковал с 7 по 13 марта, он дрался не на жизнь, а на смерть, любой ценой пытаясь отстоять Моравску Остраву, закрыть дальние подступы к Праге.

И все же корпус выдержал единоборство, даже продвинулся на 12—17 километров. В эти дни весеннего наступления войска 38-й и 1-й гвардейской армий также продвинулись на 15—20 километров. Соединениям фронта удалось сломить сопротивление противника, перемолоть его части. Это значительно облегчило последующую борьбу.

Вскоре наш корпус снова был отведен в тыл. Прошли разборы боев. К нам зачастили офицеры из штабов фронта, армии. Медведев не любил этих, как он выражался, «представителей».

— Не набили немцу морду, а теперь вот бумажками воюем, — говорил он, читая после очередной проверки выводы представителей вышестоящего штаба.

В те дни мы приводили себя в порядок, получали пополнение. Вскоре в наш корпус вошла Железная Самаро-Ульяновская дивизия. Все мы, конечно, знали, что боевой путь этого соединения овеян легендарной славой.

В небольшое польское село Яблонка (невдалеке от Чарны-Дунаец) в корпус приехала группа работников поарма во главе с Леонидом Ильичом Брежневым. Выйдя из машины и здороваясь с нами, начпоарм пошутил:

— Карпаты перемахнули, а в Татрах спотыкаетесь!

Выслушав подробный доклад о недавних боях, Леонид Ильич заметил:

— Следует сделать серьезные выводы из этой операции. Вы правильно поступили, что наряду с мерами по командной линии решили собрать и секретарей партийных организаций. Надо спокойно разобраться во всех причинах неудачи. Народ подскажет, где мы промахнулись. Ведь впереди — новые упорные бои. Работники политотдела армии примут участие в этом семинаре.

Работники политотдела армии прибыли к нам за два дня до семинара и помогли его хорошо подготовить. Тем временем генерал Брежнев обстоятельно побеседовал с командирами и политработниками, побывал в дивизиях, выслушал начподивов товарищей Паршина и Вишняка, встретился с воинами различных специальностей. Это дало ему возможность разобраться в причинах неудач последних боев, судить о степени подготовки к новым сражениям. В откровенных беседах поднималось множество вопросов.

После тщательной подготовки было решено начать работу семинара секретарей первичных партийных организаций несколько необычно. Перед армейскими партийными работниками выступили представители местного самоуправления. Они рассказали о партизанской борьбе, о зверствах гитлеровцев, о том, как ждало население советских воинов-освободителей.

А потом все участники семинара встретились с партизанами и местными жителями. Здесь были и словаки, и чехи, и поляки, а среди партизан — венгры, французы, итальянцы. Встреча прошла тепло, по-братски.