Война и мир Ивана Грозного

Нидерланды включаются в работорговлю и эксплуатацию колоний, еще находясь в составе огромной Испанской империи. Нидерландские купцы активно участвуют в вывозе южноамериканских ресурсов – задолго до знаменитой буржуазной революции начинают богатеть нидерландские города-порты, особенно Антверпен. Здесь сочетались огромные мануфактуры и потоки судов, которые привозили колониальное сырье со всех концов испанской и португальской колониальных империй. Нидерландцы вытеснили Ганзу с Северного моря, стали теснить ее на Балтике, откуда они вывозили дешевую восточноевропейские пшеницу, лес, пушнину, лен.

Затем нидерландцы займутся эксплуатацией колоний, разбросанных по всему миру, сочетая прямой грабеж, плантационное рабское хозяйство, широкий контроль над производством и торговлей «южных морей» при помощи коммерческо-пиратских компаний, Вест-индской и Ост-индской. Например, голландская Ост-индская компания будет принуждать крестьян Индонезии и Цейлона возделывать на лучших землях «колониальные товары» и сдавать их на склады компании по низким ценам. Любое неповиновение будет беспощадно караться. Только компания будет иметь право на вывоз этих товаров и продажу их на амстердамской бирже по монопольно высоким ценам.

Пребывание вместе с Испанией в одной империи, под властью Карла V, даст огромный толчок и развитию финансовой системы, ремесел и мануфактур в юго-западной Германии.

Вместе с испанцами в эксплуатации Америк участвует немецкая финансовая элита. Эксплуатацией рудников в Южной Америке занимаются южногерманские финансовые кланы Фуггеров и Вельзеров. Первые, за 1511–1546, увеличивают капитал с 200 тыс. до 7 млн. рейнских гульденов, закрепляют за собой монопольное положение в торговле американским и европейским серебром. Последние, в 1528, получают от испанского правительства право на эксплуатацию богатств Венесуэлы.

Вся Западная Европа купалась в южноамериканском золоте и серебре. Испанец считался человеком небогатым, если у него не было 800 дюжин золотых и серебряных тарелок и 200 таких же блюд. Нюрнберг, Аугсбург, Ульм, Кельн, Франкфурт-на-Майне славились своим производством предметов роскоши. В Нюрнберге прессовали золото, серебро и другие драгоценные металлы. Нидерланды славились огранкой драгоценных камней и резкой по ним. Эмалирование и финифтяная живопись были распространены в Германии, Нидерландах и Франции. Немецкие слесари делали самодвижущиеся фигурки, фонтаны и башенные часы. Литье из бронзы в Италии и Германии славилось производством статуй и разнообразной утвари. Из Италии распространилось по Европе производство цветного и расписного стекла, глазури, майолики, фаянса, в Германии производили огнеупорные краски для керамики. Из Нидерландов шло ковроткачество.

К атлантической работорговле с 1550-х г. присоединяются англичане и сразу начинают преуспевать в ней. Первые крупные английские экспедиции за африканскими невольниками в 1559–1567 гг., под началом Дж. Хоукинса, финансировались королевой Елизаветой. Первый английский работорговец был возведен в рыцарское достоинство за способствование «благосостоянию нации». Выход англичан в передовики работорговли произошел в то время, когда католическая церковь стала ограничивать испанцев в купле-продаже людей. Англичане стали контрабандой доставлять рабов испанским плантаторам, а потом и в свои собственные, вест-индские колонии, где не было никаких ограничений в этом вопросе.

Сейчас немодно цитировать Маркса, но, в отношении периода первоначального накопления капитала, его мнение представляется ценным: «Рабство придало ценность колониям, колонии создали мировую торговлю, мировая торговля есть необходимое условие крупной промышленности».

Африка казалась неисчерпаемым резервуаром рабов, поэтому жизнь невольника стоила дешево. На каждого африканского раба, доставленного в Новый Свет, приходилось несколько африканцев, погибших при отлове и транспортировке. За три столетия европейские работорговцы доставили из Африки в Америку от 8 до 16 млн человек. Число погибших в результате трансатлантической работорговли составило от 40 до 50 миллионов. Рабство съело не только естественный прирост населения Африки, но и сократило его со 120 млн до 90 млн человек. Район реки Гамбия, Садра-Леки, район реки Нигер получил название «Невольничий рынок». Не принесли европейцы туда цивилизацию, а уничтожили её. О Бенине, до начала проникновения европейцев, путешественник сообщал: «Это огромный город. Входя в него, попадаешь на широкую улицу, не мощенную, в 7–8 раз шире улицы Вармус в Амстердаме… Королевский дворец – группа зданий, занимающих площадь, равную площади города Гарлема… Там находятся многочисленные квартиры министров и прекрасные галереи, большинство такой же величины, что на Бирже в Амстердаме».

Практиковались и набеги, с целью захвата рабов, на Индию и Китай. В рабство продавали, после подавления восстаний, и белых ирландцев.

При помощи пиратства англичане (достаточно вспомнить рыцарей-пиратов Дрейка и Рели) «поучаствуют» в испанском вывозе южноамериканского серебра. Во времена Елизаветы это занятие стало чем-то вроде народного промысла, поощряемого правительством. Пиратство сочеталось с работорговлей. Дрейк и Морган захватывали города на побережье Южной Америки для организации свободного рынка рабов. Пираты истребляли экипажи захваченных торговых судов и жителей прибрежных городов, однако благодаря английской приключенческой литературе и Голливуду они остались в памяти народной весьма симпатичными людьми, носителями свободы и демократии.

Уничтожение и депортации коренного населения с земли, освобождаемой для ведения товарного хозяйства, будут испробованы в Ирландии раньше, чем в Америке. В Ирландии английские власти будут выплачивать премию за голову католического священника, а в Америке за каждый индейский скальп, будь то снятый с женщины или с ребенка.

Ограбление южных стран при помощи пиратско-коммерческих факторий, контролирующих местную торговлю, будет широко использовано англичанами в Индии. Только первые 15 лет господства английской Ост-индской компании на бенгальском рынке обойдется этой стране в треть населения, от голода умрет до 10 млн человек. Местным купцам было запрещено заниматься внешней торговлей. Англичане ввели внутренние таможни, монополизировали важнейшие отрасли внутрибенгальской торговли. Сотни тысяч бенгальских ремесленников были принудительно прикреплены к факториям компании, куда обязаны были сдавать свою продукцию по минимальным ценам, часто им вообще ничего не платили. Рынки, пристани, зернохранилища, оросительные сооружения были заброшены, джунгли захватили поля, искусные ремесленники погибли вместе со своими ремеслами…

Внешне Московская Русь стоит в стороне от процессов, идущих в Западной Европе.

Однако некоторые ученые обращают внимание на то, что Европа получает возможность для освоения Нового Света, имея крепкий российский тыл.

Так, например, Ключевский пишет: «Повернувшись лицом на запад, к своим колониальным богатствам, к своей корице и гвоздике, эта Европа чувствовала, что сзади, со стороны урало-алтайского востока, ей ничто не угрожает, и плохо замечала, что там идет упорная борьба, что, переменив две главные боевые квартиры – на Днепре и Клязьме, штаб этой борьбы переместился на берега Москвы и что здесь в XVI в. образовался центр государства, которое наконец перешло от обороны в наступление на азиатские гнезда, спасая европейскую культуру от татарских ударов. Так мы очутились в арьергарде Европы, оберегали тыл европейской цивилизации. Но сторожевая служба везде неблагодарна и скоро забывается, особенно когда она исправна: чем бдительнее охрана, тем спокойнее спится охраняемым и тем менее расположены они ценить жертвы своего покоя».

Центральная и Восточная Европа

Центральная и Восточная Европа вовлекаются в дележ мира опосредовано. Наводненная колониальным серебром и золотом западная Европа дает ей новые рынки сбыта сельскохозяйственной продукции (тогдашнее южноамериканское серебро играет роль сегодняшнего бесконтрольно эмитируемого доллара).

Падение стоимости благородных металлов (прежде всего серебра – основного денежного металла в XVI в.) привело к так называемой «революции цен», повышению товарных цен в 2,5–4 раза. Это сыграло огромную роль в судьбе Восточной Европы.

Первыми на внешний рынок там выходят землевладельцы, шляхта, дворяне, желавшие обставлять свои усадьбы, где-нибудь в Бердичеве или Брацлаве, предметами роскоши из Западной Европы. Поместья, которые раньше обеспечивали жизненные потребности воина и его возможности к несению военной службы, превращались в хозяйства, обслуживающие потребности феодала в красивых вещицах.

Суда с зерном шли по Висле, Одеру, Неману к портовым городам – Данцигу, Штеттину, Кенигсбергу; здесь зерно перегружали на нидерландские или ганзейские корабли, отправлявшиеся в порты Западной Европы. Помимо зерна, на внешний рынок поставлялась лен и пенька, смола и деготь.