Война и революция в России. Мемуары командующего Западным фронтом. 1914-1917

В Военном министерстве под эгидой Советов и с участием их делегатов была создана комиссия под председательством бывшего военного министра генерала Поливанова. В ее компетенцию входила разработка правил, регулирующих вопросы прав рядовых военнослужащих. По выбору военного министра для работы в комиссии были вызваны некоторые из руководителей армии – впрочем, рангом не выше командиров бригад. Тем не менее в основном она была составлена из делегатов рабочих и солдатских Советов. В начале мая я получил телеграмму от военного министра Гучкова, в которой содержался проект правил несения службы и требование подать о нем свое мнение. Я запросил на этот предмет командующих армиями, но еще прежде, чем пришли их ответы, я направил Гучкову телеграмму, в которой указал на то, что предложенные правила совершенно несовместимы с жизнью войск и военной дисциплиной, а потому их применение неминуемо приведет к полному разложению армии, которая в настоящий момент подает некоторые надежды на постепенное возрождение. Далее я писал, что Временное правительство, дабы не утверждать подобный документ, должно уйти в отставку и передать власть в руки тех, кто активно распространяет свои взгляды, не желая в то же время принять на себя ответственность за их практическое воплощение.

Мой начальник штаба генерал-майор Алексеев пытался отговорить меня от отправки ответа, сформулированного в такой выразительной и резкой форме, но я посчитал предмет обсуждения и положение дел вокруг него слишком серьезными, чтобы уклониться от откровенного изложения своей позиции. После этого генерал Алексеев вызвал всех командующих в Могилев на совещание, насколько я понял – для того, чтобы обсудить пресловутые права военнослужащих. Совещание было проведено в мае. Четверо главнокомандующих встретились в штаб-квартире генерала Алексеева; среди них был генерал Драгомиров [186] , который только что заменил генерала Рузского.

186

Драгомиров Абрам Михайлович (1868–1955) – генерал от кавалерии (1916). Главнокомандующий армиями Северного фронта (с 29.04.1917). После коллективного выступления главнокомандующих на совещании в Петрограде, где он резко высказался по поводу Декларации прав военнослужащих, был снят с должности.

Драгомиров привез с собой начальника штаба Северного фронта генерала Данилова. С генералом Брусиловым приехал его генерал-квартирмейстер Духонин [187] , будущий Верховный главнокомандующий, заменивший на этом посту Корнилова, а потом убитый большевиками в Могилеве.

Духонин по своему обыкновению отмалчивался. Остальные сотрудники командующих пришли к выводу, что принятие новых правил приведет к увеличению числа нарушений военных законов, а главное – к еще большему упадку дисциплины. Революционное движение, в настоящее время кое-где идущее на убыль, может возвратиться и, как всякий рецидив, окажется более острым, чем само заболевание.

187

Духонин Николай Николаевич (1876–1917) – с мая 1916 г. в чине генерал-майора генерал-квартирмейстер штаба Юго-Западного фронта. Генерал-лейтенант (1917). С сентября 1917 г. начальник штаба Верховного главнокомандующего. После октябрьских событий в Петрограде в ноябре 1917 г. принял на себя исполнение обязанностей Верховного главнокомандующего. Получив из Петрограда от Ленина и Ко приказ немедленно прекратить боевые действия и начать с германцами переговоры о мире, категорически отказался его выполнять и был заменен прапорщиком Крыленко. 20.11.1917 арестован и зверски убит толпой солдат и матросов на могилевском вокзале у вагона Крыленки.

После обсуждения я высказался в том смысле, что не исключаю возможности обратиться к Временному правительству с общим заявлением всех военных руководителей высшего ранга о своем вынужденном уходе в отставку в случае принятия декларации о правах военнослужащих. Я признал это за крайнюю меру, но настаивал, что такое единодушное решение может произвести на составителей декларации сильное впечатление и заставит их задуматься о том, как отреагирует общественность на единовременную отставку высшего военного руководства.

В недалеком времени события подтвердили мою правоту. Указы о смещении генерала Алексеева и меня самого были одобрены Временным правительством одновременно [188] , но один был распубликован на несколько дней позже другого.

Очевидно, что задержка была вызвана желанием уменьшить [скверное] впечатление, которое произвело бы на публику одновременное сообщение о двух отставках.

Мое предложение не вызвало возражений со стороны присутствовавших. Только генерал Данилов предложил, что перед принятием такого радикального решения мы все должны поехать в Петроград и без обиняков изложить свою позицию перед Временным правительством и, что важнее, перед членами Петроградского Совета. Предложение Данилова было встречено с одобрением, и мы решили выехать в Петроград на следующий день, предварительно известив о нашем намерении князя Львова. Было хорошо известно, что Временное правительство под влиянием Советов хочет распубликовать декларацию о правах военнослужащих, не дожидаясь подачи мнений военного руководства. Против этого выступал военный министр Гучков, объявивший, что не поставит свою подпись под приказом, который сулит полный развал армии, и выйдет из состава Временного правительства.

188

22 мая старого стиля.

По совершенно иным, но также хорошо известным причинам одновременно покинул Временное правительство и министр иностранных дел Милюков [189] .

Мы прибыли в Петроград 16 мая и прямо из поезда поехали домой к князю Львову, где собрались все члены Временного правительства. Тогда они уже приняли решение о замене Гучкова Керенским, полагая таким назначением умерить демократические аппетиты армейских комитетов. Милюкова заменил Терещенко [190] – вероятно, только потому, что он был единственным членом правительства, который мог свободно изъясняться на нескольких языках.

189

Милюков Павел Николаевич (1859–1943) – ученый-историк и политик. Как министр иностранных дел Милюков не мог мириться с социалистической формулой мира без аннексий и контрибуций. Против него началась травля Совета, и он принужден был подать в отставку.

190

Терещенко Михаил Иванович (1886–1956) – миллионер, председатель Киевского Военно-промышленного комитета, главноуполномоченный Красного Креста. Первоначально во Временном правительстве занимал пост министра финансов.

Его прежняя подготовка и послужной список ни в коем случае не делали его подходящим для занятия поста управляющего отечественной внешней политикой, тем более в столь трудное время. До сих пор не последовало никакого официального распоряжения, которое бы подтверждало замены министров, поскольку сразу возникли разногласия по поводу того, кто должен подписать этот документ – то ли председатель Думы, как глава ее Временного комитета, то ли князь Львов, или же, наконец, они оба вместе? В начале марта, когда совершались первые назначения членов Временного правительства, вопрос о том, кто должен утверждать новых министров в случае отставки одного или нескольких членов правительства, а тем более – когда в отставку уходит все правительство в целом, остался нерешенным. Как видно, тогда понадеялись, что первый состав Временного правительства сможет руководить страной вплоть до созыва Учредительного собрания в соответствии с манифестом об отречении царя [191] .

191

Явная ошибка. В манифесте императора ничего не говорилось об Учредительном собрании. Возможно, генерал имел в виду манифест вел. кн. Михаила Александровича.

Здравый смысл подсказывает, что утверждение новых министров, а в особенности подбор кандидатур при создании нового правительства должны находиться в компетенции лица или группы лиц, не имеющих непосредственного отношения к самому правительству. Однако все планы Временного правительства были направлены на удержание всей полноты власти в своих руках. В первом случае распоряжение было подписано Родзянкой и Львовым, но в следующий раз Временное правительство игнорировало Временный комитет Государственной думы, в результате чего подпись его председателя исчезла.

Тогда я в первый раз получил возможность встретиться с Керенским. Редко посещая заседания Государственной думы, я ни разу не имел случая видеть его на трибуне. Сообщив членам правительства, что привело нас в столицу, мы высказали желание изложить свою позицию не только перед ними, но также перед членами Временного комитета Думы, а в особенности – перед вожаками и заправилами Петроградского Совета. Я предложил пригласить весь Временный комитет, в котором насчитывалось шестьдесят человек, но князь Львов предпочел пригласить только бюро этого комитета, так как полное собрание его членов было бы слишком многочисленным и могло только привести к нежелательным инцидентам.

Глава 28 ВОЕННЫЙ МИНИСТР КЕРЕНСКИЙ. СОВЕЩАНИЕ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩИХ В ПЕТРОГРАДЕ. МОЙ КОНФЛИКТ С ПРАВИТЕЛЬСТВОМ

При встрече с членами правительства главнокомандующие прежде всего объяснили им, что приехали с целью убедить Временное правительство в необходимости принятия решительных мер для восстановления в армии дисциплины, без которой невозможно рассчитывать на боеспособность войск. До сих пор все говорили солдатам только об их правах; теперь настало время напомнить им и об их обязанностях.

Во время последовавшего обмена мнениями я указал на то, что моральный долг велит нам ничего не утаивать от тех, кто, осмотрительно или безответственно, управлял политической жизнью страны; что мы намерены говорить им правду, всю правду и ничего, кроме правды. Керенский, неофициально уже занявший пост военного министра и сохранивший за собой Министерство юстиции, заметил на это, что и сам придерживается мнения, что совершенно необходимо говорить правду, и только правду, однако – не всю. Иначе, учитывая тактическую ситуацию, продолжал он, можно только дополнительно вооружить лидеров Советов. Я с ним не согласился, а потому счел себя вправе впредь поступать в соответствии со своими убеждениями. В тот день мы все обедали у князя Львова, однако во время обеда члены Временного правительства один за другим удалялись в соседнюю комнату. Там распределялись министерские портфели, и представители Совета торговались по поводу того, кому из его членов они должны достаться.