Война (Книга 1)

20

Когда младший политрук Иванюта, опамятовавшись и отряхнув с себя крошево земли, выглянул из окопа, то увидел, как по кочковатому склону с бурыми пятнами свежих воронок бежали к реке, размахивая руками, десятки красноармейцев - из дальних окопов, до которых бомбежка не дотянулась. Мише тоже нестерпимо захотелось побежать к самолету да поглазеть на него, такого грозного минуту назад, посмотреть на летчиков, живых или мертвых, загадочных и уже до предела ненавистных людей, но в это время Миша увидел другое: далеко за речкой, на необозримом поле, где в мареве палящего зноя плавно волновался низкорослый сизый овес, замаячили темные фигурки людей. Они брели по колено в овсяном половодье со стороны темнеющего леса большими группами, между которыми виднелись группки поменьше.

"Немцы", - трепыхнулась мысль.

Людей за речкой разглядел не только младший политрук Иванюта. Справа и слева, далеко и близко послышались нервно-торопливые, тревожно-громкие или приглушенные расстоянием команды:

– Противник с фронта!..

– Приготовиться к бою!..

– Занять окопы!.. К бою!..

– Минометчикам приготовиться к открытию огня!..

В небе утихал рокот "юнкерсов": вторым заходом пробомбив дорогу в лощине и оставив там два витых столба дыма, они теперь на большой высоте уходили на запад. После отгремевших взрывов воцарилась тишина, и, может, поэтому даже отдаленные и смутные команды доносились с той внятностью, какая и возможна только в безмолвном поле.

Услышав повелительные возгласы, бойцы, в азартном порыве бежавшие к обломкам самолета, остановились, затоптались на месте, а затем, подхлестнутые словами "противник с фронта", с еще большей прытью повернули назад. Устремились к своим окопам и "косцы", так и не успев примять рожь до самого берега.

На линии обороны все пришло в движение. Поспешно углублялись ячейки, прилаживались на брустверах карабины и пулеметы, в ручные гранаты вставлялись запалы, громче застонали раненые и проворнее засуетились возле них санитары.

Миша Иванюта, досадуя, что не имеет надежного оружия, вспомнил, что и в барабане его нагана одни пустые гильзы. Надо было их вытолкнуть из отверстий и вставить хранимые в кармашке кобуры последние семь патронов. Только начал выталкивать шомполом гильзы, как услышал над собой извиняющийся голос:

– Товарищ младший политрук, разрешите занять свой окоп.

Миша поднял голову и увидел темноликого и горбоносого старшину в линялой гимнастерке, на которой и петлицы с четырьмя рубинового цвета треугольничками в каждой тоже были выцветшие. Поблескивая чуть раскосыми степными глазами, старшина держал в одной руке карабин, а второй прижимал к левому боку чем-то набитую полевую кирзовую сумку с брезентовым, перекинутым через плечо ремешком.

– Одну минуточку, - удрученно ответил Иванюта, прокручивая барабан нагана и вгоняя в его отверстия патроны. Из окопа вылез только после того, как сгреб в подоле гимнастерки стреляные гильзы и спрятал их в карман.

– Гильзы не к чему хранить, - с усмешкой сказал старшина.
– Чай, не на стрельбище вышли.

Иванюта промолчал, вглядываясь за речку, где на овсяном поле еще больше замаячило человеческих фигур.

– Товарищ младший политрук, - умащиваясь в окопе, спросил старшина, а я вам медальон вручил?

– Какой медальон?

– Ну, смертельный... На случай, если убьют...

– А если я не из вашей части?
– с проблеском какой-то заинтересованности спросил Иванюта.

– Это не имеет значения.
– И старшина полез в сумку.
– Приказано всем раздать... Только не забудьте заполнить ярлык, а то в случае чего...

Миша отсутствующим взглядом рассматривал очутившийся в его руках ребристый пенальчик из черной пластмассы. В ушах навязчиво звучали слова старшины: "А то в случае чего..." Он знал, что в медальоне лежит скрученный в трубочку ярлык, что его надо заполнить, написать данные о себе и адрес, по которому пошлют извещение "...в случае чего...". Но не стал развинчивать медальон. Осмотрелся и увидел Колодяжного. Старший лейтенант с каким-то тупым напряжением на лице всматривался поверх окопного бруствера в сторону овсяного поля. Словно почувствовав на себе взгляд Иванюты, он нервно повернулся к нему.

– Ты что, у тещи на блинах?
– обозленно крикнул Колодяжный и, указав на лежавшую рядом с его окопом лопатку, раздраженно добавил: - Скорее окапывайся!

Миша будто даже обрадовался такому неотложному делу. Поблизости от ячейки Колодяжного он начал быстро рыть окоп, стараясь отмахнуться от неспокойных и противоречивых мыслей. И в самом деле, все здесь при своих подразделениях, знают свою задачу, а он как праздный наблюдатель. Начнется сейчас бой, а при нем только наган, и он при нагане. Семь патронов. Ни стрелок и ни командир... Если убьют, в редакции ничего не узнают. И он ничего не будет знать, что это за такой внезапный бой. Ведь пехоты - кот наплакал, ни танков не подтянули, ни артиллерии...

А люди на овсяном поле все ближе и ближе. Целая туча!.. Хорошо, если в бою добудет оружие. А если нет? Ведь он превосходно владеет штыком!..

Земля была рыхлой, работал Миша споро, и окоп делался все глубже, а бруствер перед ним - все выше. И вместе с тем росло гнетущее беспокойство, ощущение своей ненужности здесь и понимание, что ничто измениться не может. Миша ни за что не уйдет с этого места, да и некуда уходить, ибо нет и не может быть иного дела, которое могло бы показаться для него важнее, чем то, которым он сейчас занят. Вдруг Мишу ехидной иглой пронзила мысль: "А не трусите ли вы, товарищ младший политрук Иванюта?"

Эта мысль словно одним ударом перечеркнула и отбросила все его сомнения. Он повернулся к Колодяжному и с упрямой требовательностью сказал:

– Старший лейтенант, у меня только наган... Прикажи своим, чтоб гранатами со мной поделились.

– У меня тоже, кроме пистолета, ничего нет, - угрюмо ответил Колодяжный и, отвернувшись в сторону, кому-то закричал: - Что там делают минометчики?! Почему не открывают огня?!

И вдруг с левого фланга, со стороны дороги, покатилась от окопа к окопу команда:

– Отставить "К бою"! Не стрелять!..

– А-а, это наши отступают, - высказал догадку Колодяжный, пристально всматриваясь за речку.

Так и оказалось. Толпы людей, в большинстве мирные жители, рабочие отрядов, строивших укрепления, и среди них военные - легкораненые или остатки разгромленных подразделений, которые первыми приняли на себя удар врага, - поскольку дорога за лесом делала огромный крюк, устремились через поля напрямик, боясь, что их настигнут прорвавшиеся немецкие танки. Перед Иглицей они подались влево, к мосту, и потекли через линию обороны пестрым, нескончаемым потоком.

Миша Иванюта, бросив свой окоп, тоже направился было к мосту, чтобы побеседовать с кем-нибудь из тех, кто уже побывал в бою. Но в это время над головой скользнул клекочущий шорох, будто с конька железной крыши сорвалась плоская глыба льда; тотчас же сзади во ржи ахнул взрыв, а за ним прогрохотал еще целый обвал снарядов... Миша и не опомнился, как снова оказался в своем окопе. А справа и слева покатилось разноголосье команд:

– К бою!

– Танки с фронта!

– Приготовиться к открытию огня!..