Возгарка II

— А что это за столбики?

— Сейчас подпишу. Первый столбец — номер попытки.

И он проставил цифры от одного до шестидесяти, чем не на шутку меня встревожил. Второй столбец вампир обозначил как «Воздействие» и пояснил:

— Здесь я буду писать, влиял на тебя или нет.

Третий столбец получил подпись «Ощущения».

— А здесь буду указывать, почувствовала ты что-то или нет.

Четвёртый он подписал как «Обратка».

— Сюда запишу, получилось ли у тебя достучаться до меня в ответ. Так, вставай, стулья нам не понадобятся.

Он убрал их на одну сторону стола, после чего принёс подушечку со своей тахты и бросил на пол рядом со столом, велел мне сесть. Ну, я шлёпнулась на неё и стала ждать продолжения. Это напоминало какую-то игру, мне даже стало интересно.

Вампир не запрещал мне подглядывать, так что я повернула голову через плечо и увидела, как он достал из подвесного шкафчика маленькие песочные часы.

Поставив их передо мной на стол, вампир подложил книжку под листок с таблицей и завалился на тахту.

— Правила такие, — начал он. — Ты переворачиваешь часы — в них песка на одну минуту. Не оборачиваешься на меня и стараешься почувствовать, проникаю я в твой разум или нет. Когда время истечёт, сообщаешь «да» или «нет». Учти, я могу начать воздействие не сразу, а в любой момент в течение этой минуты, ясно? Если почувствовала вторжение, хватаешься за него и пытаешься ответить, пока не упадёт последняя песчинка. Молча, мне ничего сообщать не нужно. Пока не закончим, я с тобой разговаривать не буду. Если уйдёшь в задумчивость, а время истечёт, хлопну в ладоши.

Он достал серебряк, подбросил и поймал.

— Решать, воздействовать на тебя или нет, буду не я, а монетка. Это нужно, чтобы не поддаться типичным алгоритмам. Впрочем, не важно. Садись, настраивайся и переворачивай часы. Помни, что оборачиваться нельзя.

Ладно, не самая весёлая игра, но всё же…

Я потянулась рукой к столешнице и перевернула часики. Песочек тонкой струйкой побежал в нижнюю часть суженной в талии колбочки. Похоже, вампир усадил меня на пол просто, чтобы мы оба могли видеть часы. Как он подбрасывал монетку, я не слышала, ведь тахта мягкая, падая на неё, денежка звенеть не станет.

— Нет, — ответила я, когда песочек полностью перетёк.

И перевернула часики снова.

Так придётся просидеть целый час? Шестьдесят раз это повторить?

Я постаралась полностью сосредоточиться на ощущениях. Мне показалось, что я ощутила то самое странное чувство, которое возникало вчера…

Песочек кончился.

— Да, — сообщила я и снова перевернула склянку.

Опять сосредоточилась. Показалось, что снова пришло это смутное ощущение. Я попыталась ухватиться за него, потянуть, найти его источник и… не знаю, как это описать. Будто толкнуть туда что-то. От напряжения стало не очень приятно.

— Да, — снова сказала я.

Минуты шли за минутами и казались нескончаемым караваном.

Становилось всё утомительнее и скучнее.

Довольно скоро я сбилась со счёта и уже не знала, много ли попыток осталось.

Время превратилось в песок…

Несколько раз я слышала хлопки, потому что сосредотачивалась на ощущениях, закрыв глаза. Тогда я вздрагивала, сообщала ответ и снова переворачивала часы. От каждого хлопка очень тянуло обернуться, но я одёргивала себя.

— Нет, — сказала я устало третий раз подряд и снова потянулась наверх.

— Закончили, — сообщил мужской голос позади.

Я шумно выдохнула через ноздри и потёрла лицо руками. Ноги совсем затекли, так что вставать пришлось, схватившись за край стола.

— Знаете, это был самый занудный час в моей жизни, — сообщила я вампиру.

Тот подошёл к столу и вернул свой стул на место, а подушечку небрежно встряхнул и швырнул на тахту. Лист положил на столешницу, и я только сейчас поняла, что ни разу не услышала скрипа грифеля по бумаге — как Рихарду это удалось, не знаю. Наверное, когда он подбрасывал монетку и ставил галочку или прочерк, я могла бы по этому скрипу понять, что выпало. Но как-то он сумел ставить отметки беззвучно.

— А… — начала я.

— Магия, — отмахнулся он, породив у меня в голове ещё больше вопросов. — Так, давай оценим результаты. Ты угадала правильно в сорока трёх случаях из шестидесяти. Это почти семьдесят два процента. Обратный ответ смогла дать в шести случаях. При том, что я действительно воздействовал на тебя двадцать восемь раз. То есть примерно в одном случае из пяти. Кроме того, ты так напрягалась, что дважды смогла достучаться до меня, когда я на тебя не воздействовал.

— И что это значит? — совершенно потерялась я.

— Это высокие показатели. И раз ты оказалась настолько талантливой, солнышко, я буду обучать тебя дальше по интенсивной программе, так сказать.

Мне уже стало страшно.

Глава 5. Рихард фон Шнайт

Подбрасывая монетку, я ощутил, что серебро начало немного жечься.

Очень, очень тревожный звоночек.

Травку-отравку я принял по расписанию, но отметил, что следы вурдалачьего укуса так и не затянулись полностью, зато воспалились сильнее. Жжение от аконита усилилось. Меня постоянно донимала пульсирующая боль в районе опухоли, а кости ныли. Я совсем расклеился, как старый дед, но старался изображать нормальное самочувствие хотя бы перед девчонкой. Занятия с ней и детские эмоции помогали отвлечься, но даже эта припарка помогала всё меньше.

Хуже всего, что не за горами полнолуние…

Молодые оборотни всегда впервые перекидываются именно под полной луной, хотя в дальнейшем учатся менять ипостась в любое время, даже не обязательно ночью. Понятия не имею, сохраняют ли варколаки-вурдалаки эту черту своей земной жизни и передают ли её заражённым, но рисковать не хочется. Нужно срочно что-то предпринять.

Потому убрав лист с результатами, я бросил девчонке мошну серебряных монет.

Ярка удивлённо подняла на меня рыжёхонькие ресницы и спросила:

— Это мне?

— Ага, плата за великие труды, — мои губы растянулись в усмешке. — Размечталась! Перемой с щёлоком, чтоб блестели. Вернёшь, пересчитаю, — приврал я.

Девчонка высыпала монеты на стол. Стала перебирать и рассматривать.

— Это вы внушили отчиму, чтобы заплатил за моё содержание? — вопросила она несколько обвиняющим тоном и вгляделась в профиль Якуба Старого на аверсе серебряка.

— Конечно. Лишним ведь не будет. Хоть ты и так проживание отрабатываешь.

— Получается, любой вампир может обокрасть человека, и тот даже не поймёт?