Возгарка III

Я зажёг лампу и вошёл в кладовку. Рассыпанный ячмень смели и засыпали обратно — хотели выбросить, но мелкий пакостник очень уж протестовал.

— Эй, Сёма! — позвал я.

Тишина не стала менее тихой. Только шпангоуты поскрипывали и пламя колыхалось за стеклом.

Потом я заметил на полке рядом с кадушкой сахара мёртвое око, а под ним — записку.

— Только не говори, что ты ещё и писать умеешь, — проворчал я и поставил лампу на крышку ларя. — А, нет, не умеешь.

Развернув бумажку, я обнаружил корявый рисунок: грустный чёртик шагает прочь от кораблика, фонтанчики слёз из глаз и палка с узелком через плечо.

— Ага, ушёл, значит, — усмехнулся я. — Наверное, на тузик незаметно зайцем подсел. Отлично. Тогда для верности надо выбросить всё зерно за борт. Без муки и мучных изделий мы тоже пока обойдёмся. И, конечно, матросня будет не в восторге, но и бочонок пива я отправлю в свободное плавание.

— Да ты с ума сошёл, кровопийца чёртов! — тут же материализовался рогатый пройдоха. Из щелей под крышкой ларя просочился, уплотнился и возмутился.

Был тут же схвачен за шкирку. Мёртвое око я тоже прихватил и потащил все эти излишества наверх.

— Эй, мы так не договаривались! — заверещал лазутчик.

— Мы никак не договаривались, — ответил я.

— Я же вам помог! — заявил перебежчик.

— Под принуждением, — я уже поднялся на верхнюю палубу и подошёл к фальшборту.

— Это несправедливо! Я требую честного суда! Пусть вся команда проголосует!

Матросы заинтересованно посмотрели на меня, прекратив работу.

— Чего встали? — рыкнул я на них. — У нас не демократия. Никаких сучьих голосований!

Бекке верещал и выдирался, но я подпустил немного магии к пальцам, так что вырваться или потерять форму у него не выходило. Это почти как со стенолазанием, только ощущения чуточку другие, приходится обволакивать тварюшку своей магией целиком, будто заключая в кокон. Это гораздо проще, чем заставить духа принять материальную форму. Так что я рад, что этот дурачок сам высунулся. И сбросить мои силки сразу у него не выйдет, даже когда подкачка прекратится. Он даже кусался, но на сей раз я предусмотрительно надел рабочие перчатки.

И замахнулся, чтоб швырнуть этого негодника в сторону узкой полоски берега. Не долетит — потопнет. Долетит — расшибётся. Ну, а коли и уцелеет — плевать. Здесь этой паскуды больше не будет, его дальнейшая судьба мне безразлична.

— Рихард, нет! Не надо! — резанул по ушам детский голосок.

Медленно выпустив воздух из лёгких, я посмотрел на девчонку. Та всё ещё щеголяла в потрепанном бостроге, даже косу не распустила.

— Солнце, тебе разве не полагается сейчас отмокать? — полюбопытствовал я. — Гигиена — штука важная. Вернись в каюту.

— Я пробовала воду подогреть, — сообщила девчонка. — Ничего не получилось.

— Ты просто перенапряглась. Денёк отдохнёшь, и всё будет нормально. А теперь будь послушной девочкой и свали с глаз моих!

— Но вы же его убьёте! — она подскочила ближе и повисла на моём локте.

— Да, да, убьёт! — истошно закивал Сёмушка. — Спаси меня, малая, век обязан буду! Честное слово даю! Служить тебе буду верой и правдой!

Я приподнял бровь.

— Надо же, прям клянёшься?

— Ага, ага! — истово закивал пушистый пройдоха.

— Вот видишь? — Ярочка пыталась разжать мои пальцы и выколупать полевика. — Ты сам говорил, что фэйри никогда не обманывают!

— Яра, он врал нам. Не косвенно, как делает всё это фейское отребье. Прямым текстом.

— Когда это? — возмутилась девчонка.

— Когда про своё родненькое полюшко вещал и мешок с ячменём, в котором он якобы к нам попал, — я хорошенько тряхнул паршивца.

— Так я чего? — тут же начал оправдываться этот хмырёк. — Я ничего! Обстоятельства такие! Велели мне говорить так и эдак, если раскроют. Так и пришлось ведь! Череп этот страшный, смерть! Но клятву-то я ни в жизнь не нарушу!

— Скажи-ка, Сёма, — я проигнорировал потуги девчонки, которая так и висла на руке, и поднял тварь до уровня глаз. — А ты случаем ещё кому-нибудь в верности не клялся? Тотншедлю, например? Нет?

— Да какой там клялся! — возмутился зерновой дух. — Меня вообще ни о чём не спрашивали! Застращали просто, глаз этот жуткий сунули и к вам отправили! Ничего я никому не обещал! Знать их не знаю и на добровольное сотрудничество не соглашался!

— Рихард! Ну, пожалуйста! — взмолилась девчонка.

Я точно знал, что пожалею. Но всё же сунул полевика в радостные объятия и сказал:

— Хрен с вами обоими. Яра, теперь это твоя зверушка. Ты за него отвечаешь, поняла? А ты, паскуда пушистозадая, только дай повод. Воды за кормой всегда будет достаточно, уяснил?

Оба истово закивали.

А я со злости замахнулся и запустил мёртвое око далеко-далеко — только звездой на горизонте сверкнуло.

* * *

Бесконечная ночь наконец-то подошла к концу. Забрезжил рассвет, и я завалился спать. Надо хоть ненадолго забыться. Как спасаться от преследований Вальдемара буду думать завтра, а сейчас у меня мягкая подушка и тюфяк, который пора бы проветрить, да руки не доходят.

Уже почти провалившись в забытье-небытие, я услышал шаги по палубным доскам, а затем стук рядом с люком.

— Рихард, а мы же совсем забыли про солнце, — раздался шепоток девчонки. — Ведь моя кровь должна и от него защищать. Она же ещё не выветрилась?

— Уходи, я сплю, — сообщил я.

— Не-а, проверка не закончена, так что вылезайте, — тихо, но настойчиво потребовало моё сокровище. — Я всё равно не дам вам уснуть, пока не увижу.

— Что за дети пошли? — прорычал я и лязгнул засовом.

Глаза пиромантки горели нездоровым энтузиазмом.

Надо с этим заканчивать. Эксперименты ей, блин, подавай!

Выбравшись из логова, я посмотрел на задёрнутый оконный проём. Ярочка подошла к окну и велела:

— Встаньте здесь, — её палец указал на пол, куда упадёт прямоугольник света.

— Чтоб драматичнее вспыхнуть, если ничего не выйдет? Нет уж, и прекрати командовать, мелюзга!

Она пожала плечами и немного отдёрнула занавеску.

Я осторожно высунул руку из тени. Солнечный свет окатил мою бледную длань, и ничего не произошло, даже дымочка не пошло.

— Ну, убедилась? — я опустил взгляд на девчонку.

Та резко отдёрнула шторку полностью. Свет ударил по глазам, заставив морщиться и отворачиваться. Проморгавшись, я увидел солнце, выползающее из воды на горизонте. Это было странное, давно забытое ощущение. Впрочем, наверняка я бы отреагировал бурнее, если бы периодически не наслаждался похожими картинами из воспоминаний смертных.

— Здорово, — сухо прокомментировал я. — Видишь? Я не горю. Уже можно лечь спать?

— И вы даже не хотите насладиться этим? — разочаровалась рыжая.