Возгарка III

— Так вкуснее, — возразил он. — Сама попробуй.

Ладно, попробовала.

— Яра, нет! — Демир подбежал и выбил у меня кусок мяса из рук.

— Чего? — не поняла я и чуть не грохнулась с бревна от неожиданности.

Конечно, очень некультурно есть руками, но всё же как-то перебор…

Все тут же уставились на нас, Рихард и Войко поднялись с противоположного бревна.

— Я туда чесночка добавил, — повинился мурадец.

— Блин, Демир, ты совсем сдурел! Гурман чёртов! — вызверился вампир. — Я всю команду зачаровал, чтоб никто чеснок не жрал! Нет же, надо обязательно эту дрянь притащить! Для кого я эти грёбаные восточные пряности покупаю?

— Да, я так, для вкуса… совсем чуть-чуть. Яра, ты в порядке? — Демир принялся вертеть меня. — Язык покажи.

— В порядке она, — рыкнул Рихард и утащил меня под локоть в сторону шлюпок.

Я ошеломлённо последовала, не чувствуя под собой ног.

Чеснок? У меня сейчас опять типун выскочит? Или нет, хуже, весь рот вместе с гортанью воспалится?

Рихард затащил меня в лодку и усадил на банку. Сел на соседнюю, явно не собираясь толкать плавсредство в воду. Похоже, меня просто отвели в сторону для разговора, а не чтобы экстренно доставить на бригантину к доктору. Кстати, неплохой дядька и микстурки у него сладкие, говорит, полезные.

Вампир выглядел очень пасмурно, будто на виселицу собирается. Или меня туда отправлять будет.

— Что происходит? — с опаской вопросила я. — Мне теперь конец, если я чеснок проглотила, да?

Он помотал головой.

— Тебе ничего не будет от чеснока.

— Что? Почему?

— Помнишь, я говорил про очищающие свойства огня? — начал он с большой неохотой. — В ту ночь, когда ты сожгла Альгера, через тебя прошёл настолько мощный поток, что заражение вампиризмом выгорело. И впредь оно всегда будет выгорать.

— Как это? О чём вы вообще? Я не понимаю…

— Ты больше не заражена от меня, — посмотрел он мне в глаза. — Твоя кровь очистилась, наша ментальная связь разорвалась.

— Но ведь я и сейчас иногда ощущаю пульсацию в голове, в том местечке, которое соединяло меня с вами… Ощущаю, даже когда не собираюсь ничего поджигать… а уж если собираюсь, то обязательно.

— По центру мозга? Это шишковидное тело — железа, вырабатывающая кучу гормонов, а вместе с ними наркотик, благодаря которому ты видишь сны и можешь фантазировать. Ты не смогла бы использовать магию без активной работы воображения, потому эта железа пульсировала, когда мы были связаны и продолжает пульсировать сейчас.

— Я думала, сны — это путешествия души…

— Сны — это галлюцинации, — жёстко припечатал Рихард. — Яра, ты вообще понимаешь, о чём я говорю? Причём здесь сны?

— Ни при чём, — сглотнула я. Всё как-то нехорошо поплыло, звуки отдалились. Рихард встряхнул меня за плечо. Только лучше не стало. Пожалуй, зря он меня сперва на судно не отвёз. Сейчас бы нюхательные соли или ещё что из медицинского набора нашего лекаря мне бы очень пригодилось.

— И я никогда не стану вампиром? — тихо прошептал мой голос.

— Прости, котёнок, я обещал тебе бессмертие… но нет, вампиром ты не станешь. Даже если дать тебе кровь непосредственно перед смертью, чтобы пламя не успело её выжечь, ты воскреснешь, но вскоре сгоришь — такие случаи задокументированы. Плоть вампира не способна выдержать твою магию, мы слишком легко воспламеняемся.

— Но если моя кровь позволяет вам ходить под солнцем, то почему…

— Вампир может принять лишь несколько глотков огненной крови. Она обжигает, но нам удаётся поглотить содержащуюся в ней магию, потому что её немного. В тебе её чудовищно много.

— Но все остальные маги, с особенностями или нет, могут становиться вампирами?

Рихард кивнул, а я проглотила всхлип и подняла на него глаза:

— Знаете, вы были правы. Мир несправедлив.

* * *

Проплакав до утра, я всё же заснула.

С постели поднялась только к вечеру, пустая и разбитая, а щёки стягивало засохшими потёками соли. Вчера я очень не хотела верить Рихарду, хотя понимала, что вампир не врёт. Пошарив в вещах, нашла склянку с остатками чеснока. Уколола палец ножом для очинки перьев и закапала прямо в бутылёк. Ничего не произошло. Просто кровь с чесноком. Просто мутная жидкость и алые разводы.

Сунув палец в рот, я ощутила лишь солоновато-медный вкус, все необычайные нотки пропали. Мне хотелось убежать прочь и никогда не возвращаться. Провалиться в пропасть. Сгореть в собственном пламени, и пусть мой пепел развеют над морем.

Я снова чувствовала себя ущербной. Совсем как дома, в Нова-Затоке, когда мальчишки дразнили меня из-за веснушек и рыжих волос.

Умывшись, я собралась с силами и вышла из каюты.

— А я тебе говорю, не надо туда муку добавлять! — верещал голосок Сёмы. — Только зря испортишь своими овощами да мясами!

— Если немедленно не заткнёшься, я тебя самого туда макну, понял? — отвечал ему голос Скибы.

Камбуз наполнялся чудесными ароматами, а в уголке на низком табурете сидел Янек и чистил морковку. Улыбнулся, увидев меня, но под грозным взглядом старого пирата тут же продолжил водить ножом по корнеплоду. Ну, прям я и бабуля.

Скиба повернулся и тоже мне улыбнулся. Одного зуба спереди у него не хватало, а второй поблёскивал золотой коронкой. Из всех новых членов экипажа кок выглядел пиратистее всех. И даже фартук его не портил.

— А, проснулась, соня-засоня, — он шагнул навстречу, стуча по доскам деревянной ногой, и потрепал меня по волосам. После чего вернулся к половнику и продолжил помешивать варево. — Говорят, там с тобой на бережку чего-то произошло вчера. Так что стряслось-то?

— Да так, — буркнула я. — Помочь надо?

— Спрашиваешь! Тут всегда лишние руки пригодятся! Давай вон, баклажанами займись.

Я с готовностью включилась в работу.

Скиба носил головной платок, как все, но не от солнца, а чтобы остатки седоватых волос не падали в еду. Зато его подбородок всегда украшала щетина самого неопрятного вида, а в ухе блестела серьга.

— Не дам! — Сёма намертво вцепился в совок для муки, когда кок попытался всё же добавить блюду густоты. — Хватит переводить ценный продукт на всякую несъедобную ерунду!

— Ты посмотри, что творит этот паразит! — Скиба повернулся ко мне. — Яра, забери его или у нас появится новое блюду: пирожки с чертятами!

— Вот пирожки — это дело! — кивнул Сёма. — Но без мяса!

— Сёмушка, да отпусти ты, не жадничай, — я посмотрела на полевичка с укоризной. — Потом пирожков напечём. Как ты любишь, без ничего, одно тесто.