Вожделение

Она была охренительной на вкус. Я собирался лизать ее долго, заставляя кончать раз за разом. Мне больше не хотелось тянуть с нашей близостью, слишком сложно давалось соседство с Региной в одном доме без возможности обладать.

Она была моей женщиной. И сейчас я доказывал, насколько ей повезло. Сердце колотилось ускоренно, но я чувствовал, что могу дальше.

Я коснулся языком клитора, проводя по нему широким движением, а потом всосал его, одновременно входя в нее двумя пальцами.

Регина была мокрой. Горячей. Узкой.

Она сжала мышцы вокруг моих пальцев, двигаясь навстречу, сама насаживаясь на них. Это было упоительно, ее откровенность башню срывала. Стоило только представить, что она будет также извиваться на моем члене, как в штанах стало невыносимо тесно. Этот жар внутри меня невозможно потушить. Рядом с ней — я сгораю заживо, я пекусь на своей персональной адской сковородке.

Она возбуждала меня тем, как открывалось безропотно навстречу, разводила широко ноги. Я ощущал ее пальцы на своей голове, она зарылась в мои волосы, сжимая их порой болезненно.

Я усилил давление языком, ощущая приближающиеся отголоски головной боли. Проклятие!

Я сосредоточился на Регине, надавил пальцами на бугорок внутри ее, погладил, ощущая, что она замирает в предвкушении предстоящего оргазма.

Кончала Регина красиво, так, что хотелось после трахать ее снова, заставляя повторить. Она дернулась мне на встречу, закричав. Ее крик, сорвавшийся в протяжный стон, был одним из самых красивых звуков, что я слышал.

Я не спешил выпускать ее разбухший, пульсирующий клитор изо рта. Гладил языком в почти невесомых прикосновениях, позволяя ей пережить оргазм. У нее мелко тряслись мышцы, дыхание было сбитым, свистящим.

Такой расслабленной, открытой Регина ещё не была. Я ощущал, что сейчас она полностью в моей власти, и упивался, даже несмотря на то, что в собственной голове беззвучно отсчитывал секунду персональная бомба замедленного действия.

Тик-так. Тик-так.

Регина зашевелилась, пытаясь отползти в сторону, но я не дал. Перехватил ее запястья, и снова коснулся горячим языком.

Я ещё дважды довел ее до разрядки, пока она не взмолилась:

— Не могу больше… Слишком чувствительно.

А мне хотелось продолжать дальше. Хотелось оказаться внутри нее, и скользить уже не языком, а членом, проникая так глубоко, как только возможно. При одной только мысли о том, что она мокрая, готовая для меня, в паху сводило томительной судорогой.

Но я не мог так рисковать. Не представлял, как смогу уснуть со стоящим колом членом, но и срываться дальше — никак… Ебаная аневризма! В этот миг я ненавидел собственное тело за его предательскую слабость, за то, что я сейчас вынужден отказываться от того, чего желал сильнее всего на свете.

Проклятие, проклятие!

Но Регина не должна была знать, какая буря бушует внутри меня. Я приподнялся на локтях, заглядывая ей в лицо. Коснулся губами ее губ, позволяя ей попробовать собственный вкус.

Она прижалась ко мне; тело, разгоряченное после секса, сейчас покрылось мурашками.

— Холодно, — шепнула, а мне было жарко, я все ещё горел огнем. Подхватил ее на руки и понес на второй этаж, в свою комнату.

Здесь ещё ни разу не было женщин, я не приводил в свой дом никого. Он был закрытой крепостью, храмом и убежищем, где я мог укрыться от людей. Теперь ложе со мной делила Регина.

Я положил ее на кровать, укрыл теплым одеялом. Она сжалась в комок, заворачиваясь плотнее. Член пульсировал, тело, не нашедшее разрядки, слегка потряхивало дурацкой мелкой дрожью.

Я не мог лежать рядом в таком состоянии, поднялся, отходя к окну. Слабость. Слишком много их у меня, этих слабостей.

— Согрелась? — спросил, не оборачиваясь. Регина молчала.

Я прислушался к ее дыханию — спала или притворялась.

Вышел из комнаты, плотно прикрывая дверь. Спустился на первый этаж, проходя к гаражу, миновал две двери. Здесь, в дальней комнате находился генератор. Я щёлкнул выключателями, и прибор мерно загудел, снова наполняя дом светом и теплом.

Глава 34.

Утро, в отличии, от моего настроения, выдалось солнечным. В доме было тепло, значит, электричество уже дали. Я лежала в кровати Максима одна, смотрела в окно и не хотела вставать.

Коснулась постели, ткань была прохладной. Не знаю, где ночевал Ланских, но явно в другом месте.

То, что было вчера между нами… Я и сама не знаю, почему ему поддалась. Мне бы скорбеть по мужу, а я пошла искать утешение в объятиях чужого мужчины. Это не любовь, я знаю точно, но меня влекло к нему безумно, стоило уже признать самой себе. А вчерашним вечером я понимала четко, что мне это необходимо просто. Чтобы почувствовать себя живой. Я вспомнила его горячий язык у себя между ног, и внизу живота потянуло в приятном волнении.

Мне понравилось, бессмысленной скрывать. Ланских возбуждал, сочетанием дикости, непредсказуемости и рационального подхода. Казалось, все у него рассчитано и распланировано, я бы даже не удивилась, если вчерашнее отключение света было бы делом его рук.

Но к встрече с ним по утру я была не готова. Оттягивая этот момент, я пошла в душ, выбрав ванную при его комнате. Мылась долго, нюхала его мужской шампунь со знакомым запахом — именно им пахли мои пальцы после того, как я вчера касалась его волос.

Закупалась в мужской халат. Он был мне велик размеров на пять, длиной почти до щиколоток, мягкий и очень уютный. Я закатала рукава, пальцами расчесала влажные волосы, которые без кондиционера спутались между собой.

Заглянула в зеркало. Все эти дни я старательно избегала собственного отражения, и сейчас поняла, что не зря. Под глазами залегли основательные мешки, капилляры полопались, очерчивая белки красными прожилками.

Зато губы — губы были яркие, алые почти, зацелованные. Я их потрогала задумчиво. Нужно вниз идти.

Возле лестницы выглянула вниз осторожно, прислушалась. Ланских будто не было. А меня от эмоций штормило, смущение пополам с волнением. Совершенно не уместные в рамках наших исходных данных. Я вздохнула с облегчением, когда спустилась, не обнаружив его на первом этаже.

Поставила электрический чайник, открыла холодильник, решив похозяйничать на кухне. Он оказался забит продуктами, а я, глядя на них, поняла, что очень хочу есть. Хорошо, что Ланских позаботился о наших желудках и закупился готовой едой. Готовить я была явно не в состоянии.