Возлагая бремя

В правой руке я держал рапиру, которой было проще сражаться против, как оказалось, неповоротливых гоблинов. И не прошло и минуты как мы уже стояли около ритуального круга.

Первым Илью заметил Жигаев, и подбежав к нему, перевернул его к нам лицом, но он был уже мертв, а из его груди торчала рукоятка клинка.

От Жигаева раздался ужасный крик. Его глаза налились кровью…

— Стазис, — послал я в Жигаева чары, которые он не успел отбить. Он упал рядом с Ильёй. На меня бросили хмурые взгляды мои вассалы. Но мне никто не сказал ни единого слова. Они понимали, что Жигаев в таком состоянии не боец…

Сражение уже затихало, и многие гоблины с помощью порт-ключей исчезали с поля проигранного ими сражения. Но, вероятно, не у всех были специальные порт-ключи, способные преодолеть их же чары помех. И несколько сотен гоблинов ещё оказывали сопротивление. Как и волшебники, продавшийся коротышкам…

— Давайте додавим сопротивление! — обратился я к своим людям. — Идём вместе, не рискуем. Вперед меня никто не заходит. Мы и так сегодня потеряли слишком многих… — с этими словами я сел рядом с телом Ильи и закрыл ему глаза. И оставив двух своих волшебников рядом с Жигаевым, мы продолжили сражение.

***

Виктория Гринграсс

Безнадежное сражение превратилось в их победу. В первую минуту, когда стали появляться гоблины, закованные в артефактные доспехи, у неё пробежал холодок по спине. Это был элитный отряд гоблинов. По крайней мере так говорилось в дневниках, оставшихся от её предков.

Когда Рональд создал возвышенность тверже скальной породы, она всё равно не надеялась, что они смогут выжить, и была уверена, что придумка Уизли лишь отсрочит их конец.

Потом начался штурм, и она потеряла счёт времени. Однако она видела, как Рональд создаёт сложнейшие чары. Как он закрывает адским огнём от болтов, а ледяной стихией замораживает врагов. Но больше всего её поразило то, что он смог на равных сдерживать мощь трезубца Посейдона, а после ещё и выпустить давно забытое заклинание молнии Зевса.

Словно греческие боги снова сошли с небес в этом сражении.

Тогда она подумала, что если они и выживут, то только благодаря нему. И хоть Поттер показал потрясающий уровень магического искусства, в особенности трансфигурации, но до Рональда он не дотягивал.

Но кто же мог подумать, что их спасителем станет Петтигрю! Она видела, как Питер, после того как стали появляться гоблины, превратился в крысу и сбежал. Разумеется, она теперь так не думала. Ведь именно он привёл подмогу, и именно он убил ГРИНГОТТСА. Сильнейшего воина и мага среди гоблинов.

А потом этот прорыв в сторону гоблинского построения, который устроит Уизли вместе со своими вассалами. Словно герой древности он поражал своим клинком гоблинов. И если бы не заклинание магического восприятия, она бы не смогла уследить за тем, с какой скоростью Рон орудует клинком, а волшебной палочкой увеличивает прорыв для своих войск.

«Хорошего мужа себе выбрали дочки,» — подумала она, после чего достала зелье с амброзией, которое перед нападением на Гордонов передал ей Джейкоб. Она посмотрела на него, осознавая, что Рональд ни за что не отдаст ни одного ребёнка, чтобы продолжить род Гринграсс. Ведь будь она на его месте, точно бы не отдала.

И опрокинув голову она выпила зелье.

— Слава Мерлину, ты жива! — донесся до Виктории голос, который она уже не думала, что услышит.

К ней бежал Джейкоб.

***

Через сорок минут всё было кончено. Не многих гоблинов удалось взять в плен. И не из-за того, что они не хотели сдаваться. Просто волшебники не оставляли их в живых. Во много раз больше было пленено волшебников, выступивших на стороне гоблинов. И проходя мимо них, я заметил связанного Леопольда Гордона.

Я шёл в направлении, где стоял воткнутый в землю трезубец Посейдона. Леди Гринграсс уже рассказала, что за артефакт использовал Гринготтс.

И пока я шёл к нему, ловил множество взглядов, в которых читалось уважение. Ко мне подошли Малфой и Гринграсс. И взяв трезубец я ощутил его мощь. Приняв тяжёлое для себя решение, я сообщил всем, что собираюсь с ним сделать.

Я усилил свой голос магией.

— Этот трезубец не может принадлежать никому, кроме одного волшебника. Именно благодаря ему мы смогли выжить! Питер Петтигрю, пожалуйста, подойди! — Пухлый неказистый мужчина вышел к нам. Уверен, он уже просчитал, что я собираюсь сделать. — Этот великий артефакт принадлежит тебе и в будущем будет принадлежать твоему роду.

Следующие слова произнёс Гринграсс.

— Который с этого момента получает статус благороднейшего рода! — И по лицу Питера я понял, что этого оно никак не ожидал.

Малфой тоже внёс свою лепту, заявив:

— Не могу я остаться неблагодарным за спасение меня и моей жены. Поэтому я оплачу постройку мэнора на этом месте. И она начнётся сразу после того, как мы уничтожим все упоминания о Гордонах на этой земле.

Питер дрожащими руками взял трезубец, после чего поклонился нам.

Глава 16

— Что, Мордред дери, там произошло? — воскликнул Фламель, смотря на Гриндевальда.

— Николас, на острове началась полноценная война. Гоблины в бешенстве. Они собирают знамёна. Смерть Гринготтса они не простят. Но, что ещё хуже…

— Геллерт, ну что? Что ещё может быть хуже? Почему ты так долго говоришь?

— Трезубец Посейдона теперь у магов.

Фламель пытался понять серьёзно ли говорит Гриндевальд.

— Ты так шутишь? — И видя, что Темный лорд абсолютно серьёзен, выругался. — Бл@@ь, иди и создай хоть сотню этих трезубцев. Или что-нибудь помощнее! Вот с этим, — показал он основание-подставку, над которым висел красный кристалл, — мы можем создать любой артефакт, любое зелье, но… но…

Фламель начал заикаться, снова вспомнив про гибель Пернеллы. Была бы возможность, Гриндевальд уже закруциатил Августу Лонгботтом тысячи раз, лишь был Фламель взял себя в руки. Но старой карге можно сказать повезло, и она умерла относительно быстро, с одной лишь оговоркой — её душа никогда не переродится!