Возлюбленная белого хищника

От шока я уронила телефон на плитку у своих ног и несколько секунд сидела неподвижно, уставившись в одну точку.

Нет. Не верю. Не может судьба быть настолько ко мне жестока. Больной ребенок, а теперь еще и предательство мужа? Если это правда, я не выдержу, не вывезу, не справлюсь.

Может, хватит с меня боли? Где моя, черт побери, светлая полоса? Почему с каждым днем становится только хуже и хуже?

Судорожно вздохнув, я подняла чудом уцелевший телефон с пола и снова уставилась на фотографию.

Какая мерзость!

Если кто-то решил пошутить надо мной, то это бесчеловечно. Нельзя так! Слышите!

Всхлипнув, я зажала ладонью рот. Не хотелось рыдать прилюдно, но слезы так и рвались наружу — слезы безграничной, накопившейся усталости. Словно плотину прорвало, словно треснула ледяная корка оцепенения, в котором я существовала все это время.

Как же я устала! Дико, нечеловечески, жутко. Сжимая в руке телефон и пряча зареванное лицо от посторонних бестактных взглядов, я кинулась в уборную. Там закрылась в кабинке, опустилась на крышку унитаза и завыла.

За что? Почему со мной? Как он мог! Мне и так тяжело, а он…

А вдруг его подставили? Вдруг все это неправда, подлая, гнусная ложь? Нельзя верить всяким сомнительным фотографиям от безымянных доброжелателей. Надо поговорить с Хаконом. Дать ему возможность объясниться. Успокойся, Агвид, и веди себя разумно.

Размазав по щекам слезы, я набрала номер мужа, но вызов сбросили. Вся на нервах, я попыталась дозвониться ему опять, однако в этот раз механический женский голос сообщил, что: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети».

Какого черта, Хакон? Да возьми ты трубку! Не поступай со мной так!

Рыдая и не зная, как остановиться, я раз за разом слушала про абонента вне зоны действия сети и хотела умереть, взять и умереть, чтобы весь этот кошмар, начавшийся полтора месяца назад, закончился.

Смартфон в руках внезапно ожил — пришло новое сообщение. С того же незнакомого номера. От неожиданности я едва не уронила телефон снова — успела поймать за секунду до удара о плитку.

Еще одна фотография. Мой муж в компании все той же расфуфыренной блондинки, с которой лизался на предыдущем снимке. В этот раз они сидели за столиком кафе, и Хакон нежно держал белобрысую стерву за руку.

Фотошоп?

Измена?

Третьим сообщением анонимный доброжелатель прислал адрес. Наверняка — этого кафе.

Адрес, по которому я не могла не поехать.

* * *

От нервов, от усталости я ничего перед собой не видела, шла как в тумане. Люди, дома, машины — серые мельтешащие пятна по краям зрения. Кажется, я садилась в автобус, но совершенно не помнила ни саму поездку, ни как оплачивала проезд. Я была вся в себе, в собственных мыслях.

Красная тротуарная плитка под ногами, ступеньки крыльца, стеклянная дверь с вывеской — кафе. Под бешеный грохот сердца я зашла внутрь и принялась лихорадочно озираться, прыгая взглядом от столика к столику. Это было то самое место, что я видела на фотографии: зеленые диваны, бамбуковые салфетки, интимный сумрак.

О, господи, пусть все окажется ошибкой, дурной шуткой, пусть я никого тут не найду.

Хрупкая надежда разбилась вдребезги. Они были здесь. Вдвоем. Мой муж и та девица со снимка. Сидели за сквозной деревянной перегородкой и улыбались друг другу, попивая кофе.

Даже отсюда я видела, что они любовники — не коллеги по работе, решившие пообедать вместе, не приятели, забежавшие в кафе перекусить и пообщаться. Хакон смотрел на эту грудастую блондинку так, словно прекрасно знал, как она выглядит без одежды, словно мысленно уже раскладывал свою спутницу на столе.

Пол покачнулся. Не устояв на ногах, я плюхнулась на ближайший стул и в отчаянии прижала к груди дамскую сумочку, вцепилась в нее, как в последнюю опору в безумном мире, обратившемся в хаос.

Мой муж, отец моего ребенка, тот, ради кого я поссорилась с родителями и ушла из дома, меня предал.

Изменил мне.

Пока я, полумертвая от усталости, таскалась по врачам с больной дочерью, пока не спала ночами, утешая орущего младенца, пока всеми силами пыталась не рехнуться, он трахал чужую бабу.

И сейчас, сидя за столиком кафе, Хакон выглядел таким беззаботным и довольным жизнью, что меня накрыл приступ бешенства.

Твоя дочь страдает, жена рвет последние жилы, а ты спокойно пьешь кофе и улыбаешься своей любовнице? Подонок!

Ноги сами понесли меня к этой парочке мерзавцев.

— Агвид? — заметив меня, муженек побледнел и вскочил с дивана. — Что ты здесь делаешь? А где Молли? Вы же собирались на обследования.

— Кто это? — я кивнула на блондинку.

Та скользила по мне оценивающим взглядом — явно сравнивала с собой. И я тоже сравнивала, не могла не сравнивать. Модный маникюр против нервно обгрызенных ногтей. Идеальная укладка против грязных волос, стянутых в небрежный хвост. Короткое платье с откровенным декольте против мешковатого свитера и потрепанных джинсов. Смоки айс против темных кругов под глазами от недостатка сна.

Как же унизительно было ощущать себя распустившейся клушей перед этой фифой, не имевшей больных детей.

— Где Молли?

Похоже, Хакон решил соскочить с неудобной темы, прикрывшись дочерью.

— Молли у врачей.

— И ты оставила ее одну? Что ты за мать!

— Меня отпустили. Сказали, что я там не нужна.

И как ему удалось вывернуть разговор так, чтобы заставить меня оправдываться?

— А ты, погляжу, и рада избавиться от дочери. Бросила ее на чужих людей и поскакала гулять по городу.

Лучшая защита — нападение? Я понимала: Хакон пытается играть на чувстве вины, чтобы отвлечь внимание от своей спутницы, но все равно ощутила болезненный укол совести. Упреки мужа упали на благодатную почву. Я ведь и правда радовалась свободному времени, этой короткой передышке. Мечтала хотя бы два часа посидеть в тишине и спокойствии. Да, эгоистично, но не этому мудаку, при любом удобном случае сбегавшему из дома, меня винить.

— Кто это? — с нажимом повторила я.

Блондинка одарила меня снисходительным взглядом и презрительно скривила пухлые губки.

Вместо того, чтобы выглядеть пристыженным, Хакон разозлился.

— А ты чего хотела? — зашипел он. — Когда у нас в последний раз был секс? То тебе нельзя — угроза выкидыша, то живот на нос лезет, то больно после родов, то отстань я устала.

Ах вот как он заговорил! Оправдывает себя! Даже не отпирается. Сразу выложил все карты на стол.

— Да устала! — от обиды к глазам подкатили слезы, но я сдержалась, не стала позориться перед этой блондинистой тварью. Не увидят они, как я плачу. — Все время с ребенком на руках. Какой секс, если от усталости меня шатает? Что ты сделал, чтобы я не была такой усталой? Хочешь трахаться — дай отдохнуть, хотя бы выспаться.