Возлюбленная белого хищника

Я попыталась проскользнуть мимо домработницы во двор, но ее широкая коренастая фигура перекрыла мне дорогу.

— Куда вы? С какими родителями?

— Со своими, конечно. Что за вопросы?

Боже, что происходит? Почему Хельга так странно себя ведет?

Инстинктивно я глянула на экран мобильника, проверяя время, — скоро забирать Молли.

— Вы, верно, ошиблись, — Хельга продолжала удерживать позиции, загораживая проход.

Нервничая все больше, я попыталась ее оттолкнуть:

— Да хватит. Мне некогда. Что за цирк ты устроила?

— Если не прекратите ломиться, я вызову полицию.

Полицию? Да она сдурела!

Эта женщина была как скала — совершенно не сдвинуть с места. Неужели отец запретил пускать меня на порог?

— Пожалуйста, позови маму. Мне надо ее увидеть. Передай, что ее внучка очень больна.

— Девушка, вашей матери здесь нет.

— Нет? А где она?

— Откуда же мне знать. Сегодня к господам Бьернам гости не приходили. Может, вы перепутали дом?

Перепутала дом? Что она мелет?

В висках загрохотал пульс. Кажется, от нервов подскочило давление. Я словно попала в театр абсурда.

— Хельга, умоляю, мне надо увидеть маму.

— Девушка, вы ошиблись. Я не Хельга, — с непроницаемым лицом заявила женщина, которая в течение десяти лет готовила мне обеды и убирала мою комнату. — Я не знаю вашу маму.

— Не знаешь Рагну Бьерн? Ты же у нее работаешь!

— Госпожа Рагна уехала с дочерью за покупками.

— С какой дочерью?

Я почувствовала, что схожу с ума.

С какой, черт побери, дочерью? Я единственный ребенок в семье! Не могла же мама забеременеть и родить за тот год, что мы не виделись?

— С Агвид, — не-Хельга выставила вперед руку, не давая мне приблизиться к воротам.

Что…

Они меня дурят? Издеваются?

— Я — Агвид.

Лицо окатило жаром.

Женщина, утверждавшая, что мы незнакомы, покачала головой:

— Вы не Агвид. Малышке Агвид четыре года.

Какого…

Что за бред?

Они сговорились?

Отец приказал Хельге нести эту чушь? Пытался таким образом продемонстрировать, что я больше не часть его семьи? Или на фоне стресса у меня поехала крыша?

— А Магнус Бьерн дома? — шепнула я дрогнувшим голосом.

— Хозяин у себя в кабинете.

С глубоким вздохом я задрала голову, посмотрела через забор на темные окна второго этажа, в которых отражались солнечные лучи, и закричала во всю силу легких:

— Мама! Папа! Я здесь! Пожалуйста! Нам надо поговорить!

— Да вы с ума сошли! — Домработница замахала на меня руками. — Немедленно прекратите шуметь. Все, я вызываю полицию.

Вид у Хельги был решительный, такой, словно она и впрямь собиралась вызвать копов. Но ведь если легавые приедут, выяснится правда: я действительно Агвид Бьерн и большую часть жизни провела в этом доме.

Позади нарастал монотонный гул двигателя. По асфальту зашуршала резина колес. К дому напротив подъехал черный внедорожник.

— Господин Петтер! Господин Петтер! — Я бросилась к соседу, вылезавшему из машины. — Скажите этой женщине, — я замахала рукой в сторону Хельги, — что я Агвид. Агвид Бьерн.

Бородатый мужчина, которого наша семья регулярно приглашала на воскресные ужины, посмотрел на меня как на сумасшедшую.

— Девушка, я впервые вас вижу, — заблокировав джип, сосед исчез за калиткой в невысоком заборе из красного кирпича.

Оглушенная, я стояла посреди улицы и не знала, что делать. В конце концов дрожащей рукой я полезла в сумку за мобильным телефоном, чтобы вызвать такси.

* * *

Обследование закончилось раньше, чем я вернулась в клинику. Пришлось выслушивать нотации от врачей. Сначала они сообщили, что никаких отклонений у ребенка не обнаружили и не понимают причин ее постоянных судорог, затем отчитали меня за опоздание.

Упреки я пропустила мимо ушей. В голове заевшей пластинкой крутились слова Хельги: «Вы не Агвид. Малышке Агвид четыре года».

Отец мстит мне за свои неоправданные ожидания?

Но почему господин Петтер меня не узнал? Или притворился, что не узнал?

Вопросы, вопросы, вопросы…

Молли что-то вкололи, и она заснула. Пользуясь тишиной, я позвонила старой школьной приятельнице, просто чтобы убедиться: я в своем уме. Эстер не взяла трубку. Тогда я оставила ей сообщение в социальных сетях и растянулась на диване рядом с детской кроваткой. Спать хотелось ужасно, но стоило закрыть глаза — и оглушительный рев дочери, вызванный новым приступом, поднял меня на ноги.

Молли кричала, сучила ножками, кривила и распахивала беззубый ротик. Как зомби, я бродила от стены к стене и плакала с ней за компанию. А потом разозлилась. За мгновение жалость сменилась яростью. Усталость и чувство безысходности наполнили мою душу вязким зловонным мраком.

— Ненавижу! Ненавижу тебя! — заорала я маленькому комочку в своих руках, а потом спохватилась и заплакала еще горше в ужасе от своих слов, от захлестнувших меня эмоций.

На одну жуткую секунду я возненавидела собственного ребенка, увидела в дочке источник всех своих бед.

Это она мешала мне быть счастливой! Из-за нее я не могла спать, учиться, жить привычной жизнью. Лучше бы ее не…

Почти сразу меня накрыло чувством вины. Я испугалась собственных мыслей.

Ужасная мать! Эгоистка! Как я могла такое сказать! Такое подумать! Малышке плохо, она мучается, а я…

— Прости меня, прости, прости, — ругая себя и обливаясь слезами, я целовала крохотные ручки. — Я не хотела. Это была минутная слабость. Я вовсе не… Обещаю, я все ради тебя сделаю. Все-все. В лепешку расшибусь, но избавлю от боли.

Мои пламенные клятвы явно подслушал дьявол и решил поймать меня на слове: в коридоре зазвонил телефон. Оставив рыдающую Молли в кроватке, я взяла трубку.

— Госпожа Бьерн? Вас беспокоят из Корпорации.

— Откуда?

— Из Корпорации, — человек на другом конце провода говорил невозмутимо и четко, словно робот. Его холодный механический голос прорывался сквозь треск помех.

— Из какой такой корпорации?

— Так мы себя называем.

— И что вам от меня надо?

Молли орала. Мне не терпелось закончить разговор.