Возраст Суламифи
Шрифт:
Виктория почитала и критику ненавистного пасквилянта, но критические статьи показались ей неубедительными. Чувствовалось, что критики, в отличие от автора, не могут назвать вещи своими именами, а потому огрызаются, бессильно тявкают… Аналогия с моськой и слоном напрашивалась сама собой. Ведь если говорить начистоту… выходит, что проклятый автор прав!
– Где ты взял эту книгу? – спросила Виктория у Володи.
– Товарищ дал, – ответил он уклончиво.
– Товарищ, – презрительно хмыкнула Виктория. – Небось Асташова дала. Ты хоть понимаешь, что за это срок получить можно?
– Ну ты ж меня не заложишь,
– Не смей читать такие книги. Это опасно.
– А что мне читать? Маркова? Проскурина? Писателя Брежнева? Бэ-э-э-э… – Володя сделал вид, что его тошнит.
А Виктория не нашлась с ответом.
Глава 7
Нет, все-таки ее Володечка – золотой мальчик. Внимательный, заботливый, любящий. Он рано начал интересоваться: бабушка, а где мои папа и мама? Ну, это естественно. В первые послевоенные годы сиротство никого не удивляло, но Володя родился в год двадцатилетия Победы. Виктория рассказала ему всю правду: что она ему не родная бабушка, что она взяла его маму новорожденной крохой… А он все равно ее любит как родную.
Но, когда подрос, он стал спрашивать, кто его отец. Виктория честно сказала, что не знает, Октябрина ей не говорила. Кажется, кто-то из одноклассников. Володя попросил посмотреть сохранившиеся фотографии. Они перебрали их вместе, сидя на комковатом клеенчатом диване в комнате Виктории. Этот диван, списанный из приемной института марксизма-ленинизма, она забрала к себе еще в 1957 году.
Среди фотографий был традиционный снимок выпускного класса с учительницей: каждое лицо в овале и с подписью. Володя внимательно изучил его и нашел похожее лицо.
Бабушке он ничего не сказал: зачем ее волновать? Пошел в справочное бюро, назвал имя и фамилию, примерный год рождения… Ему не хотели выдавать информацию без предъявления паспорта, но он сочинил трогательную историю: мама умерла, он ищет отца, с которым жизнь разлучила… Строго говоря, и то и другое было правдой. Ему посочувствовали и выдали адрес.
Он долго выслеживал своего предполагаемого отца. Целыми днями слонялся возле цековской «кирпичницы» в одном из арбатских переулков. Трудно было узнать в солидном, заматеревшем господине мальчишку с битловской длинноволосой прической, изображенного на школьной фотографии, которую Володя тайком от бабушки переснял и увеличил в мастерской, чтобы не таскать с собой заворачивающийся рулоном снимок всего класса.
Солидный господин сам его узнал. Глянул сначала мельком, хотел было пройти мимо, потом обернулся и посмотрел пристально. Володя прочел узнавание в его взгляде. Изумление, а следом – тотчас же – страх. Володя понял, что угадал верно.
– Привет, папуля.
– Что? Ты что тут делаешь, пацан? Что тебе нужно?
– Посмотреть хотел на своего папулю.
– Какой я тебе папуля, ты что, сдурел?
– Константин Львович Бабич? – веским голосом милицейского полковника из сериала «Следствие ведут знатоки» осведомился Володя.
– Как ты меня нашел? Что тебе нужно?
– Ну как же, – притворно удивился Володя, – мало ли, что в жизни бывает? Может, у тебя дочка есть, а, папуля? Вот прикинь: сниму я девочку, и вдруг окажется, что она моя сестра? Нехорошо получится…
– Ты к моей дочери
близко не подойдешь! – отрывисто пропыхтел Бабич. – Не тот контингент…– Это мы еще поглядим, кто какой контингент, – перебил его Володя. – У меня блат большой. Бабушка – депутат, старейшая большевичка.
– Эта старая ведьма? – невольно вырвалось у Бабича. – Она еще жива? Значит, ты сын Октябрины?
– Вот видишь, вспомнил, – усмехнулся Володя, не отвечая на вопрос. – Да, я сын Октябрины. Которую ты обрюхатил и бросил.
– Мы с ней тогда еще объяснились, что нам не по пути…
– Не тот контингент? – предвосхитил Володя его любимую фразу. – Небось еще и на аборт ее посылал, – добавил он с ненавистью. – Может, и денег предлагал?
– Никаких денег я ей не предлагал, – все больше нервничая, ответил Бабич. – Слушай, шел бы ты отсюда, а? Ты ничего не докажешь. Дело давнее, она сама от меня отстала. Никаких претензий. Это она тебя прислала?
Сказать этому жлобу, что Октябрина умерла? И что это он свел ее в могилу? «Это не он, это ты свел ее в могилу», – напомнил себе Володя. На него напало ощущение опустошенности. Он уже сам не помнил, чего ждал от этой встречи, но разочарован был чуть не до слез.
– Никто не присылал, я сам пришел. Надо же, думаю, знать, кто мой папаша. Может, наследственный люэс, мало ли…
– Что тебе нужно? – напрямую спросил Бабич, а сам подумал: «Денег не дам ни за что, а то опять придет просить».
– Да ни хрена мне от тебя не нужно, не парься, – насмешливо бросил Володя. – Следи за афишами. Может, ты у меня еще автограф попросишь… папуля. Физкульт-привет!
Повернулся на каблуках и ушел.
В общем-то контакт можно считать успешным, утешал себя Володя. Он здорово напугал новоявленного папулю. Вот и хорошо. Значит, денек прошел не зря.
Володя Полонский начал сниматься в кино с пятнадцати лет. Сам не набивался, его пригласили. Вот просто так взяли и пригласили. Сразу на главную роль. Виктория пришла в ужас и хотела отказать, но внук бросил на нее такой взгляд, что она поняла: если не разрешит, он ей этого никогда не простит.
Он был не столько красив, сколько хорош: ясноглазый, с открытым чистым лицом, спортивный, пластичный, приятно худощавый, а главное, артистичный. Была бы жива Октябрина, сказала бы, что вылитый отец. Володя так умел копировать Брежнева, что все сгибались пополам и помирали со смеху. Ну, положим, копировать Брежнева все умеют: как-никак восемнадцать лет отпущено было на репетиции. Но Володя передавал не только гыкающий южнорусский говор, но и интонацию, тембр, косящий в никуда мертвый глаз, словом, все.
Впрочем, Брежнев – это так, ерунда. Сам не зная, как и откуда, Володя умел очень многое. В нем обаяние сочеталось с достоверностью, почти документальностью облика. Лицо, выхваченное из толпы, но до чего симпатичное лицо! Режиссеры сразу на это клюнули. Любые банальности сюжета, любое тоскливо-советское назидание можно было протащить и оправдать присутствием на экране этого мальчика. В те годы еще не знали слова «харизма», но это было оно самое. Володя снялся в позднекомсомольском фильме «Догони мечту» и проснулся знаменитым. Его тут же снова пригласили на съемки.