Возраст Суламифи

Митя обнаружился в ближайшем: на Пятницкой. Недалеко же спрятала его Нелли! Но радоваться рано. Еще предстоит вытащить его оттуда. Суббота… Конечно, из начальства никого на месте нет. Но… ждать до понедельника? Немыслимо.

Лина позвонила Павлу Понизовскому, адвокату отца.

– Павел Михайлович, извините. Это Лина Полонская…

– Здравствуйте, Лина. Что-то случилось?

Лине очень нравился этот адвокат. Как и Ольгерт Куртинайтис, он разговаривал с ней уважительно и серьезно, когда она была еще подростком. Папа говорил, что ему можно доверять, и Лина в этом не сомневалась. Пока ей не исполнилось восемнадцать, именно он передавал ей приходившие от отца алименты. Всегда спокойный, сдержанный, корректный.

– Простите, что беспокою вас в выходной, но у нас ЧП. Я в командировке была, в Германии, а Нелли сдала Митю в Дом малютки. Я не знаю, что делать…

– В какой именно дом? Вы знаете?

– Да, я узнала. Недалеко от нас. На Пятницкой.

– Молодец.

– Павел Михайлович, они говорят, что она на усыновление отдала, что его скоро заберут!

– Не надо паниковать, – мягко успокоил ее Понизовский. – Вы сколько пробыли в Германии?

– Пять дней. Вот только что вернулась, но сегодня суббота…

– За пять дней они ничего не могли успеть. Давайте съездим туда. У меня есть доверенность, что я представляю ваши интересы. Захватите все свои документы: паспорт, метрику… Все, что есть, по Германии: загранпаспорт, корешок билета, если сохранился, все. Даже диплом можете взять на всякий случай. В таких делах лишних бумажек не бывает. Да, и поищите документы ребенка, хотя вряд ли… А что она сама говорит?

– А ее дома нет. И не было все это время.

– Понятно. Давайте встретимся там через час.

Они встретились через час у Дома ребенка. Встретились втроем: Галюся тоже поехала. Но Понизовский попросил ее внутрь не ходить.

– Посидите в кафе, подождите нас. У вас есть сотовый телефон?

Галюся, всхлипнув, покачала головой.

– Это мое упущение, – мрачно признала Лина. – Будь у Галюси мобильник, она бы мне позвонила в Гамбург, я бы раньше приехала.

Понизовский не стал говорить, что вряд ли ей удалось бы поменять билет и прилететь из командировки раньше срока.

– Вот, возьми пока мой, – Лина сунула Галюсе свой мобильник.

– Я ж не знаю, что там и как, – испугалась Галюся.

– Если зазвонит, откроешь, нажмешь вот на эту кнопку, где трубочка зелененькая, и ответишь. На, вот тебе деньги, вон кафе, посиди там, попроси кофе или чаю, пирожное какое-нибудь, все, что понравится. И жди нас. Давай, Галюсечка, не реви, делай, как я говорю, а мы пойдем Митьку выручать.

Лина поцеловала домработницу и мягко подтолкнула ее в направлении кафе.

– Какая она у вас… забитая, – вырвалось у Понизовского. – И мобильным пользоваться не умеет…

– И в кафе не была ни разу, – мрачно подхватила Лина. – Нелькина школа. Но без нее я бы пропала. Она меня вырастила. Идемте.

Их не хотели пускать в Дом ребенка, но Понизовский сумел настоять на своем. Показал «корочки». При желании он умел напускать на себя солидность и властность.

Им пришлось иметь дело с дежурной воспитательницей.

– Вызовите директора, – приказал Понизовский.

– Да как же я его вызову в выходной?

У Лины все дрожало внутри, но Понизовский казался спокойным.

– Например, по телефону? – любезно подсказал он.

– А по какому вопросу?

– У вас здесь находится пятимесячный мальчик, Дмитрий Полонский. Он находится здесь незаконно. Мы хотим его забрать.

– Как это «незаконно»? – обиделась воспитательница. – Да его мать принесла! Его усыновить хотят! Сразу взяли…

– Взяли? – испугалась Лина. – Его здесь нет?

– Линочка, успокойтесь, – остановил ее Понизовский. – Так быстро эти дела не делаются. Мальчик на месте? – повернулся он к воспитательнице.

– Мы ему сразу нашли усыновителей, – упрямо гнула свое воспитательница. – Мальчик чистый, домашний, без дурной наследственности… Да таких с руками отрывают!

– Ну, насчет наследственности – это вы глубоко заблуждаетесь, – снова вмешалась Лина. – Видели бы вы его мамашу! Я вам такого порасскажу, спать не будете.

– Я ее видела. Приличная женщина, все документы в порядке…

– Правда? – насмешливо перебил воспитательницу Понизовский. – А эта приличная женщина вам сказала, что у ребенка есть сестра? Ваши усыновители знают, что разлучать брата с сестрой нельзя по закону?

– Какая сестра? – оторопела воспитательница.

– Вот его сестра. – Понизовский легонько толкнул Лину вперед.

– Я позвоню директору, – сдалась воспитательница.

Директор тоже оказался женщиной. Ей до смерти не хотелось ехать на работу в выходной день. И еще меньше хотелось отдавать ребенка.

– Давайте перенесем этот разговор на понедельник, – предложила она по телефону.

– Нет, мы хотим забрать ребенка сегодня. Немедленно, – ответил Понизовский.

– Как это вы можете забрать ребенка, когда все закрыто? Это должен суд решать!

– Нет, родственники могут забрать и без суда.

– Я еще погляжу, что вы за родственники, – сварливо проговорила директорша. – У вас документы есть?

– Вот приезжайте и увидите.

Она приехала. Пока ехала, дежурная воспитательница, ставшая вдруг на удивление любезной и разговорчивой, пригласила их в столовую, предложила чаю и булочек с маком.

– Я хочу увидеть брата, – начала Лина, но Понизовский незаметно сжал ей руку выше локтя: мол, не надо спорить.

За чаем воспитательница рассказала им, что на «их мальчика» мигом нашлись усыновители, причем иностранцы. Американцы, большие деньги дали. Видимо, она недолюбливала директрису, а та не делилась с ней взятками или делилась не слишком щедро.

Лина изнывала от беспокойства, хотя и понимала, что этот откровенный разговор может оказаться им очень полезен. Понизовский спокойно и приветливо расспрашивал, внимательно слушал.

Директриса, представившаяся Зинаидой Степановной, взяла быка за рога:

– Ребенка я вам не отдам. Его мать отдала на усыновление.

– А его мать сказала, что у него есть родная сестра? – поинтересовался Понизовский.

– Какая еще сестра? Послушайте, девушка, – обратилась директриса прямо к Лине, – если вы его сестра, – она окинула Лину взглядом, прямо говорившим, что она в этом сомневается, – не ломайте жизнь малышу. Его в Америку берут! Ему там будет лучше, чем у вас, тем более, ваша мама… Она вам мама? Так вот, – продолжала директриса, не дожидаясь ответа, – она сказала, что сама вытянуть его не сможет. Она актриса, у нее съемки, ее вечно дома нет… А там – полноценная семья, состоятельные люди…