Возраст Суламифи

Гостья прошествовала в комнату. Каблуки были такие, что она словно несла себя на подносе. Хозяйка вежливо указала место на диване, чтобы подальше от открытого на письменном столе компьютера, а сама села в вращающееся эргономическое кресло, повернувшись к ней лицом и загородив компьютер спиной.

– Я вас слушаю.

– Я – жена Влада Саранцева, – повторила Оленька и умолкла надолго. – Понимаете, у меня не может быть детей.

– Понимаю. Это он вам «фонарь» поставил?

– Он меня убьет, – вновь заплакала Оленька.

– Ну не преувеличивайте, – поморщилась Лина.

– Точно убьет! – Оленька перешла на драматический шепот и даже огляделась по сторонам, словно Влад мог их подслушать. – Это страшные люди, у них разводов не бывает.

– В смысле? – не поняла Лина.

– Развод – это имущество делить, а они не хотят. Им проще убить.

– Извините, я вам не верю. Убийство – это даже для Влада чересчур. Да и кишка у него тонка.

– Что вы! – всплеснула руками Оленька. – Его и не спросят. Там его дед всем заправляет…

– Это мне известно, – перебила ее Лина. – А чего вы все-таки от меня хотите? Если моего сына, я вам его не отдам. Ни за что.

– Ну, пожалуйста, войдите в мое положение, – возбужденно зашептала Оленька, и опять ее голубые глаза наполнились слезами, – меня правда убьют! Ему у нас будет хорошо, я буду его любить, у него все-все будет! Мы можем вас в доме поселить, чтоб вы при нем были. Разве вы не хотите, чтобы он унаследовал состояние?

– Нет, не хочу. Мой сын вырастет нормальным человеком и будет сам зарабатывать себе на жизнь. Уж сколько получится.

– А зачем, когда можно взять сразу все?

Лина внимательно смотрела на женщину, видимо, получившую одобрение «старика». Красавица, да. Нордического типа. У Лидии Григорьевны была немецкая фарфоровая статуэтка XVIII века – точно такое же личико со вздернутым носиком. Пастушка. Но при свете дня стало видно, что эта пастушка уже совсем не юная. Может, и за тридцать.

– Простите, вам сколько лет?

– Тридцать. На самом деле тридцать три. – Опять Оленька воровски оглянулась. – Я скинула три года. Еще когда в первый раз замуж выходила.

«Стало быть, Влад у нее не первый, – подумала Лина, – и три года назад, когда она изображала семнадцатилетнюю соплячку в готическом гриме, ей было уже тридцать».

– Вы еще молоды, – сказала она вслух. – Вы еще вполне можете родить.

Оленька покачала головой.

– Я бесплодна. У врача проверялась. Глупостей наделала по молодости лет, вот и… Если б знала, когда замуж шла, что ему дети нужны, я бы не пошла. Но он ничего не сказал. Он только об одном и думал: чтобы я понравилась старику.

– И вы ему понравились.

– Нет, не понравилась. Старик сказал, что я уже перестарок, разведенка, до Влада дважды замужем побывала. А Влад кричал, что старику не угодишь и что у меня хорошая родословная…

– Они прямо при вас все это кричали? – уточнила Лина.

– Ну да, – криво усмехнулась Оленька. – Это правда, у меня оба деда – академики, а теперь уже и отец академик.

– Они не то имели в виду. Им не звания научные важны, а чистота крови. Похоже, они решили, что вы ведете свой род от графа Разумовского. Ну прямо княжна Тараканова… [22] – Увидев, что Оленька ее не понимает, Лина вернулась к насущной теме. – Но если вы все это видели и слышали, зачем же замуж вышли?

22

Самозванка, выдававшая себя за дочь императрицы Елизаветы Петровны и графа Алексея Разумовского.

– Жить хорошо хотела, – откровенно бухнула Оленька.

Лина пристально посмотрела на нее, чувствуя, как угасает в душе и без того едва теплившийся огонек сострадания. Перед ней была Нелли – издание двадцать пятое, стереотипное.

– Я ничем не могу вам помочь. – Лина поднялась с кресла. – Сына я ни за что не отдам. Кстати, передайте мужу, он может здорово погореть. Адвокат Понизовский предупредил его отца, чтоб они оставили меня в покое. Оба под статьей ходят. Так и передайте.

Оленька бросилась было еще чего-то просить, еще как-то уламывать, но Лина ее прервала.

– Почему бы вам не прибегнуть к суррогатному материнству? Это будет ребенок Влада, вы пару месяцев походите с подушкой, задурите голову старику…

– Да-а… Тебе легко говорить, – жалобно протянула Оленька. – Где ее взять, эту суррогатную мать? И сколько ждать? И еще неизвестно, кого она родит. А вдруг девочку? А тут готовый мальчик…

– Уходите, – приказала Лина. – Уходите сейчас же. И больше не появляйтесь.

Оленька, всхлипывая, направилась к двери.

– Ну что тебе стоит? – все-таки попыталась она еще раз, всовывая руки в рукава норкового жакета. – Вернем мы тебе твоего мальчика, не бойся. Может, старик завтра помрет…

– Уходите, – повторила Лина. – И забудьте все, что я говорила о суррогатном материнстве. Таким, как вы с Владом, детей иметь вообще противопоказано. Прощайте.

И она закрыла дверь перед носом у Оленьки. Лишь много времени спустя ей пришло в голову поинтересоваться, как жена Саранцева попала к ней в дом, миновав калитку и домофон.

Неприятная встреча уже выветрилась из памяти Лины, когда Карина переслала ей электронной почтой очередной заказ: переписку двух фирм и техническое описание производства метанола на малотоннажных установках. Научная разработка из города Троицка.

Лине не раз приходилось переводить научные и научно-технические тексты, она давно научилась различать, где наука, а где, как говорила прабабушка Виктория, «новаторский подход к процессу варки манной каши». Это чувствовалось по стилю, по повторам или отсутствию таковых, по структурной организации текста. Здесь, с уверенностью решила для себя Лина, была наука. Текст четко структурирован, без «воды», авторы из Троицка даже любезно указали известную им терминологию по-английски. Она была им благодарна, хотя и сама могла найти в Интернете нужные термины.

Лина все перевела, отослала электронной почтой, в указанный день съездила в агентство и получила деньги. Никакого Влада поблизости не наблюдалось. Неужели когда-нибудь она привыкнет ездить в агентство, не опасаясь встречи с ним?

Если бы она знала…

Это Влад велел Карине дать переписку и техническое описание процесса на перевод именно ей, Лине Полонской.

– Почему бы тебе не оставить ее в покое? – проворчала Карина.

– У нее есть кое-что мое, – обаятельно улыбнулся Влад. – А я свое никогда не упускаю, ты же знаешь. Слушай, Кариночка, детка, помоги мне провернуть это дельце, и я оставлю в покое тебя. Ты же этого хочешь, правда? Ты же, говорят, опять замуж собралась? Думаешь, твой женишок обрадуется, узнав о некоторых твоих шалостях? Нет, не обрадуется. Я уйду, клянусь тебе, ты меня больше не увидишь. Хочешь, расписку дам? Но с этим дельцем ты мне подмогни. Никто не пострадает, все абсолютно законно. В итоге все будут счастливы, даже Лина, упрямая дурочка. А от тебя всего-то требуется дать ей на перевод, что я скажу. И держать язык за зубами. Вот и все.