Возрождение

Еще до отплытия, появилась информация о жителях Портбоу — городок выжил, но в живых осталась только четверть населения. Самый сильный урон был нанесен Дойчам, ставшими Русами — их погибло больше девяноста процентов. Во время извержения супервулкана, эвакуироваться успела всего лишь треть народа. И даже эвакуировавшиеся мерзли первыми — все -таки «что хорошо русскому, то немцу смерть». Я мысленно поблагодарил самого себя, что своевременно перевел в Берлин, а потом в Максель Труди и своего сына Кинга. Ната в конце концов сдружилась с Труди, а два моих малолетних сына постоянно ссорились, царапая друг друга. Иван был старше на год, но Кинг оказался не робкого десятка, давая отпор маленькими ноготками.

— Макс, а может лучше было бы поселиться в Африке в районе экватора? — голос Наты вырвал меня из раздумий.

— Мы это уже обсуждали, — меня раздражала ее привычка возвращаться к старым темам, — в Африке нас ждут бесконечные стычки с местными племенами, а нам надо посеять и преумножить наш семенной фонд. Без растений мы снова вернемся к прежнему типу питания, а я не хочу отказываться от выпечки и разных блюд.

— Я тоже, — поддакнул Тиландер, облокотившись о спинку стула.

— Дело в том, что мы изучали историю Земли, и было несколько периодов оледенения, когда люди выживали только вблизи экватора. Я нисколько не возражаю против твоего решения, это были просто мысли вслух, — Ната ожесточенно стала вытирать кружки, всем своим видом показывая несогласие со мной. Предвидя семейную ссору, Тиландер спешно попрощался, сославшись на необходимость управлять парусником.

— Макс, поверь моей интуиции, расстояние от вулкана до побережья Африки слишком малое, мы рискуем замерзнуть, — в ее голосе звучала такая убежденность, что я даже опешил.

— И даже если не замерзнем, солнечного света будет так мало, что наши семена могут не прорасти, — закончив фразу, Ната выжидательно смотрела на мою реакцию. У меня самого сомнения на этот счет, но, возможно, я тешил себя ложными надеждами. Что если Ната окажется права и египетское побережье зимой станет ледяной ловушкой? Придется бросать корабли и пешком уходить на юг, сквозь многочисленные племена кроманьонцев, диких животных и прочие трудности. Видя, что я колеблюсь, Ната добавила:

— Вместо того, чтобы идти на восток, мы могли бы прямо сейчас повернуть на юг, дойти до африканского побережья.

— И основать поселение на территории Марокко?

— Если там значительно теплее, чем здесь, — обрадовалась жена моим словам, — а если разницы в погоде нет, значит и зимой большой разницы не будет. В таком случае, можно еще успеть выйти в океан и дойти до экватора.

В ее словах была логика — куда легче выскочить из Средиземного моря в Атлантику, находясь недалеко от Гибралтара, чем пересекать все море с востока на запад.

— Это стоит обдумать, — поднявшись чмокнул ее в щеку, — иногда ты говоришь умные вещи.

— Иногда? — притворно обиделась Ната, ловко увиливая от шлепка по пятой точке.

Выйдя на палубу, поежился от холодного ветра: свинцовые воды Средиземного моря гнали небольшие волны с белыми «барашками». Тиландер находился на мостике, закутанный в теплый тулуп. А ведь только самое начало осени, пожалуй Ната права, — вряд ли на египетском побережье райская температура. А если там на несколько месяцев выпадет снег и установятся холода, мы останемся без кормовой базы в виде животного мира. Животные не будут дожидаться ледникового периода и откочуют в более теплые края. Оставалась одна небольшая проблема — Тиландер был свидетелем слов Наты, а мне, даже перед другом не хотелось поспешно менять свое решение после ее аргументов.

Поднявшись на мостик, тронул увлеченного работой капитана за плечо:

— Герман, что скажешь о погоде?

— Честно говоря, ожидал, что в море будет теплее, чем на берегу в Макселе. Мы уже вторые сутки в море, но теплее не становится. Такие ощущения, что я нахожусь у канадских берегов в начале зимы.

— Я думаю в словах моей жены есть рациональное зерно, — выждав паузы, чтобы посмотреть на реакцию своего друга, продолжил, — возможно поселение в Южной Америке или в Африке ближе к экватору было бы логичней.

— Макс, кроме «Катти Сарк» вряд ли остальные наши суда смогут пересечь Атлантику, да еще с таким перегрузом. Первый же шторм утопит эти корыта.

— И «Русь»?

— Она утонет первой, там столько недоделок. Для каботажного плавания сгодится, но в океан на нем рискованно. Как закончится уголь — это просто огромная шлюпка, игрушка для волн, — Тиландер на минуту отвлекся, давая указания рулевому.

— Герман, сколько нам плыть до Родоса?

— Если всем конвоем — больше двух недель с учетом нашей черепашьей скорости.

— И еще минимум неделю до дельты Нила?

— Может даже больше, там встречные течения сильные, — подтвердил американец, пристально вглядываясь в мое лицо.

— Допустим мы через три недели доберемся до дельты Нила, а спустя еще месяц нас плотно накроют морозы. Сможем и успеем мы до замерзания моря выйти в Атлантику?

Тиландер молчал примерно минуту, я уже начинал терять терпение, когда капитан заговорил:

— Если там будет так же холодно как в Макселе, мы не успеем. Скорее всего корабли мы потеряем — второго ледового плена они вряд ли выдержат. Но ты наш лидер и мы пойдем туда, куда ты нам скажешь.

Теперь молчал я, в словах американца видел немое согласие с Натой, что место для переселения мною выбрано неверно. Всегда трудно осознавать, что ты ошибся, еще тяжелее произнести это вслух.

— Сколько нам плыть до северного побережья Африки если сменить курс прямо сейчас?

— Дня четыре, может пять — осторожно произнес Тиландер, поворачивая голову в сторону названного мной континента.

— Передай приказ на корабли, что меняем курс. Дойдем до африканского берега и там решим окончательно.

Наблюдая, как ползут флажки вверх, передавая команду «все направо вдруг», почувствовал облегчение. Если мои опасения и страхи напрасные — ничто не мешает нам продолжить путь к Нилу. А если я ошибся — у нас будет время, чтобы выскочить в Атлантику и продолжить путь на юг. Жалко было тех, кто останется на Родосе и Кипре, но при всем желании я не мог спасти всех. Кроме того, оставалась надежда, что на островах будет немного теплее и люди, наученные первой холодной зимой, лучше подготовятся ко второй.

— Как далеко мы окажемся от Гибралтара, дойдя до берега?

— Мне надо посмотреть карту, — виновато произнес Тиландер, внимательно следивший за изменениями курса кораблей в кильватере.

— Это не к спеху, просто не забудь. Пойду проверю как там наши люди, встретимся за обедом, — оставив капитана на мостике, спустился в трюм, откуда неслось блеянье, хрюканье и ржанье. Домашними животными, что смогли пережить зиму, были забиты все трюмы. Запах сена, навоза и мочи стоял такой, что резало глаза. Лучше всего путешествие переносили свиньи и овцы. Лошади никак не могли привыкнуть к постоянной качке — они ржали, пуская пену в отчаянных попытках пытаясь развязаться. Подбодрив конюхов, пытающихся успокоить животных, прошелся по остальным отсекам. Овцы и козы преимущественно спали, сбившись группами и только свиньи весело хрюкали, поедая остатки человеческой пищи. На «Катти Сарк» был самый большой трюм — большая часть животных плыла на адмиральском паруснике.