Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Возвращение Ленина в Россию в 1917 году
Шрифт:

К пункту 5 Кескюла замечает, что это условие не исключает отделения от России национальных государств, которые стали бы служить в качестве буферных государств.

6. Русские армии тотчас же покидают Турцию, и таким образом — отказ от Константинополя и Дарданелл.

7. Русская армия вступает в Индию.

Я оставляю вопрос открытым, придавать ли этой программе самой по себе большое значение, тем более что сам Ленин, как мне сообщили, довольно неоднозначно оценивает виды на революцию. Он, по-видимому, очень опасается недавно начатой оборонной кампании так называемых социал-патриотов8 против революции. По сведениям Кескюля, во главе этого движения стоят социалисты Аксельрод9, Алексинский10, Дейч11, Дневницкий12, Марк13, Ольгин14, Кахель15, Плеханов16. Они развертывают оживленную агитацию и, должно быть, распоряжаются крупными средствами, которые, очевидно, поступают от правительства. Их деятельность может быть тем опаснее для революции, поскольку сами они старые революционеры и, следовательно, основательно знают технику революции. Поэтому, по мнению

Кескюля, есть срочная необходимость безотлагательно поспешить на помощь революционерам ленинского направления в России. В Берлине он лично доложит об этом. По его сведениям, настроение в настоящее время должно быть благоприятным в пользу переворота; множатся известия о рабочих беспорядках17, роспуск Думы18 вызвал всеобщее возбуждение. Но действовать нужно быстрее, прежде чем социал-патриоты одержат верх.

В приложении имею честь представить две агитационные брошюры19 социал-патриотов, которые они намерены широко распространить.

Но если даже, как уже говорилось, перспективы на переворот ненадежны и таким образом ценность ленинской программы сомнительна, все равно использование ее в неприятельских странах оказало бы неоценимую услугу. Особенно, по моему мнению, во Франции в условиях известной неосведомленности французов в иностранных, и особенно русских, делах она могла бы, при умелом распространении, воздействовать исключительно сильно. Если у Вашего превосходительства не будет других инструкций, я сообщил бы об этой программе некоторым французским агентам для распространения среди оппозиции. Я полагаю, что сама перспектива сепаратного мира Германии с русской демократией, при котором естественно французским миллиардам20 будет грозить потеря, уже даст возможность добиться истинного триумфа над Делькассе21. Все это в конечном счете сыграет на руку нам при заключении сепаратного мира.

Конечно, ленинскую программу нельзя предавать гласности, во-первых, из-за того, что тем самым был бы разоблачен наш источник, а также потому, что дискуссией в прессе она потеряла бы для нас ценность. Я полагаю, ход этому надо было бы дать совершенно секретно, с тем чтобы возникла вера, что уже начаты переговоры с влиятельными русскими кругами.

Независимо от Франции, я хотел бы просить не говорить с Кескюля об использовании этой информации, дабы благодаря несвоевременному разглашению что-то могло быть выдано22.

Ромберг

№ 4

Статс-секретарь Министерства иностранных дел фон Ягов

Посланнику в Берне барону фон Ромбергу

Шифрованная телеграмма 57

(Министерство иностранных дел, политический отдел, документы, касающиеся общих вопросов России. Микрофильм, Государственный архив, Лондон. Также в документах кайзеровской германской миссии в Берне. Отдел А. Россия. № 158)

Берлин, 4 октября 1915 г.

№ 1081

Имея в виду опасность разглашения и передачи русскому правительству ленинской программы, французским агентам пока не передавать23.

фон Ягов

№ 5

Посланник в Берне барон фон Ромберг

В Министерство иностранных дел

Телеграмма. Расшифровка

(Министерство иностранных дел. Главный архив Министерства иностранных дел. Отдел А. Секретные документы о войне 1914 года. Мирные настроения и мероприятия для содействия миру. Мировая война, 2, секретно. Фотокопия. Государственный архив, Лондон. Министерство иностранных дел Великобритании, 520/51F)

Послана из Берна 23 марта 1917 г., в 4.45 после полудня; поступила в 7.10 после полудня; вручена 23 марта 1917 г. после полудня.

№ 522

В связи с докладом № 779

Совершенно секретно! Очень спешно!

Вейс24, с которым 25 марта у меня предстоит встреча, просил мне передать: дело революции обстоит весьма благоприятно, и он готов всеми силами продолжать нашу общую работу, направленную на достижение скорого мира. Однако ему должно быть точно известно, в какой мере он может и в будущем рассчитывать на нашу моральную поддержку и какую позицию займут центральные державы в отношении возможного социалистического русского правительства.

Рекомендую уполномочить меня передать ему примерно следующее: у нас нет желания вести войну против русского народа, мы хотели бы быть с ним в хороших отношениях. К тому же мы не имеем намерения вмешиваться во внутренние дела России и с радостью приветствовали бы стремление любого русского правительства, которое сводилось бы к восстановлению хороших взаимоотношений между Германией и Россией.

Прошу телеграфного указания до вечера 24 марта.

Ромберг

№ 6

Посланник в Берне барон фон Ромберг

Рейхсканцлеру фон Бетман-Гольвегу

Копия оригинала

(Министерство иностранных дел. Главный архив Министерства иностранных дел. Отдел А. Секретные документы о войне 1914 года. Мирные настроения и мероприятия для содействия миру. Мировая война, 2, секретно. Фотокопия. Государственный архив, Лондон. Министерство иностранных дел Великобритании, 520/51F)

Дата: Берн, 27 марта 1917 г.; вручена 29 марта 1917 г. № 855

Совершенно секретно!

Содержание: беседа с нашим русским агентом Вейсом.

Я имел обстоятельную беседу с Вейсом, во время которой он настойчиво стремился прежде всего выяснить, как мы будем вести себя по отношению к революции в России. Особенно

ему хотелось знать, не может ли случиться, что при известных обстоятельствах мы поддержим реакционную контрреволюцию, как это часто утверждается и намеренно распространяется нашими противниками; кроме того, серьезно ли мы собираемся поощрять пацифистские стремления революционной партии или же мы только будем пытаться использовать в военном отношении вызванную революцией дезорганизацию и уменьшившуюся сопротивляемость русской армии. Неблагоприятное впечатление вызвала у революционеров статья в газете «Lokalanzeiger», выступающей как бы в качестве официоза. В этой статье говорится, что переворот в России означает большую опасность для Германии. Если бы Германия хотела усилить пацифистское направление в России, следовало бы избегать всего, чем могли бы воспользоваться подстрекатели войны в России и в странах Антанты. Антанта употребит все средства, чтобы натравить на нас русское население. Показательна здесь та вновь начатая в прессе Антанты кампания устрашения якобы нашими зверствами. Крайне желательно поэтому, чтобы со стороны авторитетной немецкой инстанции было бы что-то предпринято для убеждения русских революционеров в том, что и в Германии начнется новое время; ведь нет для нас ничего опаснее расхожего мнения-лозунга, будто Германия отныне последний оплот реакции, который должен быть уничтожен. Особенно благоприятное воздействие возымела бы опубликованная по какому-либо поводу политическая амнистия в Германии и здравомыслящим представителям крайне левых, таким как Ледебур25, был бы разрешен выезд, с тем чтобы они могли вступить в сношения с русскими революционерами, ибо с людьми, подобными Шейдеману26, революционеры разговаривать не захотят.

Господин Вейс убежден, что с той же определенностью, с какой он предсказал нам революцию на весну этого года, он может заверить нас, что пацифисты возьмут верх при условии, если с нашей стороны не будут допущены слишком большие ошибки. Я ответил господину Вейсу, что нам следовало бы предъявить его партии точно такие же требования, какие они предъявляют нам. От ее образа действия будет зависеть и наш образ действий. Само по себе в наши намерения не входит мешать революции или использовать ее в военных целях, если мы получим убедительные доказательства, что она в своем развитии обретает пацифистскую направленность. У нас, как и прежде, нет иного желания, как жить в мире с нашими восточными соседями; если мы в прежние времена ориентировались в основном на императорскую семью, то объясняется это тем, что в ней и почти только в ней мы находили понимание и поддержку для нашей добрососедской политики. Если бы мы нашли сейчас подобные же хорошие намерения у крайне левых, это нас устроило бы в той же мере, и мы стали бы поощрять всякое направление, которое будет способствовать миру. Но, с другой стороны, нельзя требовать от нас, чтобы в ходе войны мы попросту бездеятельно наблюдали, как обосновывается и укрепляется новый режим в России, если нам не будут даны определенные доказательства, что это делается не в ущерб нам. Отсюда его задача — постоянно держать нас в курсе развития дальнейших событий. Господин Вейс вполне согласился со мной и сказал, что было бы в интересах самой его партии посоветовать наступление, как скоро он увидит, что тенденция к миру не может осуществиться. Он полагает, что уже в мае станет совершенно ясно, в каком направлении пойдет дело в дальнейшем.

На мой вопрос, как в собственной его партии думают об условиях мира, он высказался так: войну ради Эльзас-Лотарингии никто не стал бы продолжать, так же как и ради Курляндии. Для Польши желательна нейтрализация, обеспеченная гарантией соседних государств, так что Россия, правда, потеряла бы Польшу, но это в то же время не способствовало бы укреплению Германии. Потребовалась бы, далее, интернационализация Дарданелл.

В заключение обсуждался вопрос о продолжении наших отношений с Вейсом. Он разъяснил мне, что кадеты27 в союзе с Антантой распоряжаются неограниченными средствами для своей пропаганды. Напротив, революционеры, как и прежде, в этом смысле вынуждены преодолевать большие трудности. До сих пор он претендовал у нас только на очень ограниченные средства, скорее всего из предосторожности, потому что обладание большими деньгами могло бы вызвать к нему подозрение со стороны его собственной партии. Сегодня подобных опасений больше не существует. Чем большие суммы мы могли бы предоставить в его распоряжение, тем больше он мог бы действовать в пользу мира. По этому поводу я хотел бы прежде всего рекомендовать, чтобы в распоряжение господина Вейса были бы предоставлены на апрель 30000 франков, которые он в первую очередь хочет употребить на то, чтобы стала возможной поездка его влиятельных партийных друзей в Россию. Ведь вполне обоснованно следует предполагать, что вскоре разовьются оживленные сношения между немецкими социалистами и русскими революционерами, и при этом еще в большей степени будет возникать вопрос о финансовом содействии деятельности, направленной на установление мира. Тогда выяснится, будем ли мы еще нуждаться в содействии господина Вейса. Но пока что, я думаю, было бы неразумно распрощаться с ним в этот решающий момент и тем самым напугать его. Факты доказывают, что он, во всяком случае, правдиво информировал нас и, как мне кажется, давал полезные советы. В какой мере он практически способствовал успеху, я правда, не могу указать, но зато и расходы, связанные с отношениями с ним, не были высоки. Я просил бы к 1 апрелю дать указание, должен ли я выплатить Вейсу 30 000 франков и вправе ли я сказать ему о возможности предоставления дальнейших субсидий. 2 апреля я вижусь с ним снова.

Поделиться с друзьями: