Врачебная тайна
Шрифт:
– Ну!
– Чего ну-то?!
– Чего тогда у него мозгов не хватило дядю ухлопать в темном переулке без свидетелей?
– Не знаю, – огрызнулся Толик.
– А может, у него угнали машину-то, Толян?
– Заявления об угоне не поступало, – вяло, по инерции, огрызнулся друг.
– А может, он и не знает, что ее угнали? Может, он с родителями за бугор укатил?
– Может, и укатил, – первый раз за все время разговора порадовал его друг. – Вот я и говорю!
– Что говоришь?
– Смотайся к Свете Свиридовой – его соседке. И узнай! Может, он планами с ней делился насчет поездки.
– Ах, так опрос соседей уже был?! Чего тогда меня посылаешь? Что, Света не захотела говорить или…
– Да не было ее дома. Или не открыла, – нехотя признался Каверин. – Может, тебе откроет, а, Леха? Что скажешь?
– А что я тебе могу сказать?
Зайцев заглянул в комнату. Пес, приподняв одно ухо, смотрел на него с понимающим прищуром.
– Съезжу, наверное. Хотя и не понимаю, зачем мне это нужно?
Понимал, понимал! И еще как! И не в деньгах Аллы Ивановны было дело, которые она могла бы ему заплатить за расследование убийства ее мужа. Если бы он вызвался помочь ей, если бы она попросила. А в том, что ему до боли хотелось помочь несчастной красивой девочке Светлане. Ее же, если заподозрят, в бараний рог скрутят. Несдобровать ей, и влиятельный отчим не поможет.
– Платить я тебе не стану, – сказал, как отрезал, Толик. – Просто прошу по дружбе помочь старому другу, у которого сейчас на работе полная жопа, друг! Полная! А друг твой, между прочим, о женитьбе подумывает, вот так.
– Да ладно?! – не поверил Зайцев.
И тут же вспомнил о Любочке, которая так и не позвонила ни разу с того дня, как ушла от мужа. Он, конечно, жениться на ней не собирался. Но позвонить-то она могла бы? Убыло бы, что ли? Он вот не звонит по вполне понятной причине. Он оправдан на все сто процентов. Приехал за ней, а ее муж сообщил, что Любочку забрала большая темная машина. Она погрузилась в нее с чемоданами и укатила. И чего Зайцеву звонить тогда?
– Вот тебе и ладно, – судорожно вздохнул Толик. – Мне неизвестно, чем заниматься: то ли молодую супругу караулить, то ли соседку этого урода, которому в голову втемяшилось накануне Нового года устроить такое!
– Ладно, – будто нехотя согласился Алексей. – Съезжу, так и быть. Но ты мне должен будешь!
– Буду, буду, и еще как. Все, пока, брат! Мне дико некогда, я помчался. А ты звони…
К Светлане Зайцев собирался, как ни на одно свидание не собирался никогда. Выволок с полок кучу свитеров, вешалки с рубашками. Долго возился с галстуками, пытаясь подобрать нужный. Что-то такое нашлось. Он нарядился, обильно полил себя одеколоном, протянул руку за курткой и почти тут же почувствовал, как в щиколотку уткнулся носом Дружище.
– Даже и не думай, – пригрозил ему пальцем Алексей. – Сиди дома!
Пес, ненавидящий одиночество еще больше, чем купание, смотрел на него умоляющими глазами и тихонько поскуливал.
– Ну, чего ты? Чего? – Алексей присел перед ним на корточки, почесал за ухом. – Я быстро. К Светке и обратно. Ты даже не заметишь.
Пес не отводил от него влажно блестевших темных глаз.
– У меня куртка новая, – потряс себя за воротник Зайцев и подтолкнул пса в лоб к дверям гостиной. – Иди, досматривай свои собачьи сны, Дружище. Я скоро.
Удивительно,
но пес сделал все именно так, как советовал хозяин. Он вернулся на лежанку под батареей, пристроил лобастую башку на скрещенные лапы и перед тем, как зажмуриться, демонстративно широко зевнул.– Умница, – похвалил его Зайцев, растрогавшись. – Жди, я скоро. Туда и обратно!
Именно так и получилось, потому что Света Свиридова ему не открыла. Может, ее в самом деле не было дома. Зайцев на всякий случай опустился этажом ниже, позвонил – тоже тихо. Потом еще ниже. Открыли. Но о соседях, проживающих выше, ничего не знали, и внимания никакого на то, во сколько кто уходит и приходит, не обращали.
Зайцев расстроился, заехал в офис. Сашка скучала, рассматривая каталоги с женской одеждой, разложенные у нее на столе веером.
– Что Алла Ивановна? – спросил Зайцев, проходя к себе.
– А ничего. Позвонила полчаса назад и сказала, что вряд ли сможет заехать в ближайшие семь-десять дней. А что с ее наблюдателем?
– Никого.
– В смысле?
– Покатался я тут за ней, никого не видел. Ни душечки. Скорее всего… Скорее всего, это за мужем ее следили.
– Да ну?! А зачем? – Сашка снова заправила несуществующую прядь волос себе за ухо. Глазки ее округлились и азартно заблестели.
– Чтобы убить, дорогуша.
– И? И что?! Убили?! – Она всплеснула руками и прижала их к полненькой груди.
– А как же! Вчера. Просто размазали колесами по асфальту.
– А-аа. Понятно, – азарта у Сашки поубавилось. – ДТП. Дороги сейчас скользкие.
– Но не настолько, чтобы машину заносило на пешеходном переходе так, чтобы она, сбив пешехода, сдавала назад и снова ехала вперед, – поучительным тоном возразил ей Зайцев.
– Даже так?! – ахнула помощница, накрывая грудью рассыпанные веером журналы.
– Даже так.
– А кто был за рулем?
– Ну… – И вдруг Зайцева будто по голове ударили, он остановился рядом с ее столом, заправил руки в карманы штанов и уставился на Сашку так, будто видел ее впервые. – Как, как ты сказала?
– Кто был за рулем? – Она подергала плечами, ничего не понимая, и начала потихоньку сгребать журналы со стола.
– Почему не задать логический вопрос: кто был хозяином машины?
– Так хозяином может быть один, а водителем кто угодно! – вскричала она, ловко сдвинув журналы в выдвинутый ящик стола. – Если белым днем совершить такое… Вряд ли хозяину это могло прийти в голову. Если, конечно, она у него есть…
– Ты умница, Сашка! – растрогался Зайцев и, перегнувшись, поцеловал помощницу в коротко стриженную макушку. – Все, я на телефоне. Если что или кто, звони!
Этот кто ждал его у двери, усевшись прямо на бетонный пол и пристроив подбородок на коленках.
– Света!!! – заорал Зайцев, едва отошел от лифта, испугавшись ее согбенной позы так, что пот прошиб. – Света!!!
Почему-то подумалось сразу о нехорошем. Что с ней случилась беда, что вот тронь он ее сейчас пальцем, и девушка завалится на спину, уставившись в потолок широко распахнутыми остекленевшими глазами. Он даже шагу ступить в ее сторону не мог до тех пор, пока девушка не шевельнулась и не подняла на него измученный, страдальческий взгляд.