Врата Мёртвого Дома (Малазан - 2)

– Да.

– И эта компенсация была рассчитана на основании денежной стоимости каждого слуги?

Булт кивнул.

– Забери слуг и заплати им все сполна, в золотых джакатах.

– Да, хотя все это золото знати придется тащить самим, а это ох как нелегко.

– Пусть лучше это будут делать они, а не мы. Затишье прочистил горло.

– А ведь эти монеты - жалованье солдат, не так ли?

– Когда империя у тебя в долгу - это очень почетно. Состояние дел, по мнению Антилопы, было таковым, что скоро все эти известия вызовут большой общественный резонанс. Молчание, которое повисло в командной палатке после слов Колтайна, только подтвердило эти опасения.

Ночные бабочки роились в небе на фоне бледной луны. Антилопа сел около затухающих угольков костра. Он нервничал так сильно, что даже не смог уснуть. Со всех сторон доносился мерный храп - городок устал. Даже животные не издавали ни одного звука.

Ризаны сновали в теплом воздухе над костром, подхватывая за крылья летающих насекомых. Тут и там раздавался хруст жующих челюстей.

Внезапно темная фигура появилась около костра; она присела на корточки, сохраняя молчание.

Через несколько минут Антилопа произнес:

– Даже кулак нуждается в отдыхе.

– А историк?
– проворчал Колтайн.

– Он никогда не отдыхает.

– Мы отказываемся от физиологических потребностей, - сказал викан.

– И так было всегда.

– Историк, ты шутишь прямо как викан.

– Я пообщался с Бултом, у которого всегда имелись проблемы с юмором.

– Это более чем очевидно.

На какое-то время между ними повисло молчание. Антилопа не мог претендовать на то, чтобы завести с этим человеком разговор по душам. Если кулак терзался сомнениями, то он этого не показывал, да и никогда не показал бы. Командир не может проявлять слабость перед подчиненными. Однако в случае Колтайна подобное поведение было продиктовано не только его высоким рангом. Даже Булт порой вынужден был признать, что его племянник отграничивал себя от остальных людей гораздо сильнее, чем порой того требовали виканские традиции и характер.

Колтайн никогда не выходил с речами перед народом, и если ему приходилось быть на виду у солдат, то он никогда не терзался сомнениями, подобно другим командирам, что о нем могут подумать. Кроме того, у Колтайна был удивительный дар быть постоянно в курсе того, что происходит внутри подчиненного ему войска.

"И что же произойдет в тот день, когда вера иссякнет? А что, если мы находимся за несколько часов до этого дня?"

– Враг постоянно громит наши отряды, - произнес Колтайн.
– Мы не можем знать, что он приготовил для нас сейчас... Долина непроницаема.

– А как же союзники Сормо?

– Все духи захвачены. "Ох уж этот бог семков".

– Кан'елды, дебрахлы, титанси, семки, тепаси, халафаны, убарийцы и гураны.

"Четыре племени и шесть городских легионов. Неужели я слышу сомнения?"

Кулак сплюнул на догорающие угольки.

– Армия, которая поджидает нас, является одной из двух, что держат весь юг.

"Откуда, во имя Худа, ему это известно?"

– Неужели Ша'ика вышла из Рараку?

– Она не могла. Это ошибка.

– Но что же ее сдерживает? Неужели восстание на севере захлебнулось?

– Захлебнулось? Нет, вовсе нет. А что касается Ша'ики...
– Колтайн помедлил, для того чтобы привести в порядок головной убор из вороньего пера.
– Возможно, она имеет видение того, что произойдет в будущем. Возможно, она знает, что Вихрь обречен на провал, что даже сейчас адъюнкт императрицы собирает свой легион - гавань Унты заполнена транспортом. Победы Вихря сиюминутны; первая кровь, которую он за собой повлек, объясняется только слабостью империи. Ша'ика знает... Дракона уже разбудили. Пока он движется крайне медленно, однако с приходом всеобщей ярости он очистит эту землю от берега до берега.

– А другая армия, которая на юге... Она далеко? Колтайн поднялся на ноги.

– Я намеревался прибыть к Ватаре еще двое суток назад. "Возможно, до него дошли слухи, что Убарид пал, точно так же как и Деврал, как и Асмар. Ватара - третья и последняя река. Ватара течет прямо до Арена - через самые забытые и запретные пустоши этого проклятого Худом континента".

– Кулак! До реки Ватары еще месяц ходу. Что же будет завтра?

Колтайн оторвал взгляд от угольков и глянул на историка.

– Завтра, конечно, мы разобьем армию Камиста Рело. Чтобы достичь успеха, один должен думать на несколько ходов дальше остальных, историк. Ты должен это понимать.

Кулак отправился обратно.

Антилопа уставился на умирающий огонь. Во рту у него отдавало горечью. "Это же страх, старик. У тебя же нет непробиваемых доспехов, как у Колтайна. ТЫ не знаешь, что произойдет в ближайшие четыре часа, и ты с опаской ждешь рассвета, наивно надеясь, что он будет не последним. Колтайн верит в невыполнимое, он думает: мы можем положиться только на его самоуверенность. И разделить с ним его сумасшествие".

На ботинок приземлился ризан, он жевал крылья молодой ночной бабочки, которая еще продолжала трепыхаться.

Антилопа подождал, пока животное не закончит трапезу, а затем смахнул его в сторону и поднялся на ноги. В лагерях виканов начали слышаться звуки, сопровождающие подъем. Антилопа отправился к самому ближнему из них.

Конники из клана Безрассудных Собак собрались для того, чтобы подготовить оснащение. Так как рассвет еще не тронул лучами горизонт, они зажгли огромное количество факелов. Антилопа подошел ближе. На свет показались богато украшенные кожаные доспехи, отсвечивающие красными и зелеными отблесками. Обитая железом упряжь была выполнена в стиле, который раньше историк ни разу не видел. На ее поверхности виднелись древние виканские рунические знаки. Все снаряжение выглядело очень древним, однако ни разу не использованным.

Антилопа приблизился к соседнему воину. Этот совсем еще юный мужчина занимался тем, что втирал топленый жир в забрало для коня.

– Достаточно тяжелое оружие для виканов, - произнес историк.
– Да и для виканской лошади.

Юноша размеренно кивнул в знак согласия, однако ничего не ответил.

– Вы решили превратить себя в тяжелую кавалерию. Парень пожал плечами.

Внезапно заговорил старый воин, который оказался неподалеку.

– Наш предводитель придумал это давно, во время восстания... А затем он заключил соглашение с императором, и доспехи стали не нужны.

– И вы носили с собой подобную тяжесть все это время?
– Да.

– А почему вы не использовали их при переправе через Секалу?

– Этого было не нужно.

– А сейчас?

Оскалившись, ветеран поднял металлический шлем с защитой для носа и щек.

– Стадо Рело ведь не имеет тяжелой кавалерии, не так ли? "Тяжелые доспехи еще ничего не значат. Вы когда-нибудь тренировались в них? Можете ли вы в подобной тяжести перейти в галоп? Удастся ли вам быстро маневрировать? И как к этому отнесутся животные?"